Роман Жена по принуждению глава Глава 88

Мирослава

— Яков Константинович, — едва мы прошли сквозь рамки, возле нас оказались двое полицейских.

Яков кивнул. Посмотрев в сторону, я увидела медицинскую бригаду. Высокий мужчина поспешил к нам, но Яков категорично отрезал:

— Вначале моя дочь.

События развивались так быстро, что я не успевала фиксировать их. Быстро мы прошли в следующий зал. Полицейский переговаривался по рации, до меня долетали отрывки фраз людей из группы захвата. Всё, что было реального — пальцы Якова, смыкающиеся вокруг моей ладони, и звук его шагов.

Встретивший нас раздавал какие-то приказы, расставлял людей.

— Возьмём её в зале для ожидающих вылета, — обратился полицейский к Якову.

— Майя с ней? — только и спросил тот.

Омоновец ответил утвердительно. Рядом с нами появился Руслан, и Яков выпустил мою руку. Мигом мне стало холодно. Как маленькая потерявшаяся девочка, я едва переборола желание снова взять его. Что-то говорил врач, Руслан, вокруг сновали люди…

— Внимание… — омоновец поднёс ко рту рацию. — Минутная готовность.

Отчего-то сердце у меня заколотилось сильнее. Те минуты, которые я провела с Майей и бывшей женой Якова наедине, слились в расплывчатое пятно. Но при всём пережитом ужасе, я не могла отделаться от чувства жалости к этой женщине. Она любила своего ребёнка. Я понимала это. По тому, как Лариса смотрела на дочь, как касалась её, говорила с ней, мне было понятно — её любовь — возможно единственное настоящее для неё чувство. Единственное чувство, не задетое обидой, жалостью к самой себе, играми воображения и ненавистью.

— Женщина в синей юбке, — опять заговорил омоновец по рации. — Всем видно её?

— Объект виден, — сквозь треск раздался ответ. — Вижу, — послышался другой голос. — Всё в порядке. Можем взять её.

— Осторожнее, — предупредил омоновец. — У девочки сахарный диабет. Постарайтесь сделать всё, как можно аккуратнее, чтобы не напугать её.

Мы прошли мимо группы иностранцев. Маленькая, похожая на плюшку женщина провезла возле меня огромный чемодан. И тут я увидела Ларису. Она стояла возле входа в зал, крепко сжимая ладонь Майи. На плечи той был надет рюкзачок, с которым мы вышли из дома совсем недавно, но как будто бы так давно… Лариса ждала своей очереди. Её светлые распущенные волосы струились по плечам, длинная юбка почти касалась пола.

Омоновец отдал приказ, меня отстранили в сторону. Я увидела, как к бывшей жене Якова приближаются трое: двое с одной стороны, ещё один — сбоку. И тут… Она обернулась. Посмотрела прямо на меня, как будто точно знала, что я тут.

Я остолбенела. Сердце перестало колотиться, упало вниз.

— Майя, — голос Якова…

Думала, Лариса начнёт истерить, сделает что-то, но она просто стояла и смотрела на нас. Молча, неподвижно. Один из полицейских подхватил Пчёлку. Всё остановилось и пришло в бешеное движение.

— Да пошёл ты, — я вдруг поняла, что это Яков.

Оттолкнув медика, он быстро прошёл через весь зал. Забрал дочь.

— Майя! — закричала Лариса. — Пустите… — её куда-то вели. Полицейский застегнул на её запястьях наручники.

Яков крепче прижал к себе Майю, и тут я увидела, как его повело.

— Яков! — я метнулась к ним. Придержала Якова за локоть. По виску его катилась капля пота, глаза лихорадочно блестели.

— Чёрт, — просипел он, тяжело опираясь на меня одной рукой, а второй всё так же держал дочь.

— Дай её мне, — рядом с нами оказался Руслан.

Подоспела бригада скорой, полицейские… Майя вдруг заплакала, принялась вырываться. Как ни пытался Руслан успокоить её — ничего не выходило. Майя захлёбывалась слезами, звала маму и хваталась за его пиджак.

— Тихо-тихо, — я погладила её по спинке. — Тихо, малышка. Всё хорошо. Ну… Тихо… — шептала, а у самой в глазах стояли слёзы.

Надрывисто всхлипнув, Майя уткнулась Руслану в плечо. Тот сделал знак, что справится. Я кивнула. Слишком много произошло за этот день. Для маленькой девочки это было слишком. Сейчас рядом с ней должен был находиться кто-то надёжный и спокойный. А я сама была на грани истерики.

— Я сам, — стоило врачу попытаться усадить Якова на кресло-каталку, огрызнулся он.

Медик посмотрел на меня, ища поддержки, но я только отрицательно качнула головой. Знала — мой муж ни за что не покажет дочери слабость. И мне не покажет, хотя я уже давно знала, что слабость у него всего одна — дочь. Нет… Дочь и я.

— Ты хуже барана, — когда мы наконец дошли до скорой, сказала я так, чтобы слышал только Яков.

Каждый шаг давался ему всё труднее. Он опирался на меня, и я чувствовала, что держится он из последних сил. Посмотрела на него гневно.

— Всё уже, — бросил, забираясь в скорую.

Наверное, уже сам пожалел о том, что отказался от каталки. Я только вздохнула. Хотела тоже нырнуть в скорую, но тут заметила полицейскую машину и стоящую рядом с ней в сопровождении омоновцев и незнакомого мне мужчины Ларису. Я никогда не видела её мужа. Даже на фотографиях. Но сразу поняла, что это он.

Что-то сказал одному из «конвоиров». Омоновец помедлил. А потом… снял с бывшей жены Якова наручники. Та прижала ладонь к губам. Замотала головой. Её длинные волосы качнулись в такт движению.

— Вы едете? — обратился ко мне врач.

— Да, конечно, — поспешно ответила я и поднялась в скорую.

Последним, что я увидела, было то, как Лариса оказалась в объятьях мужчины. Прижалась к нему. По тому, как вздрагивают её плечи, мне стало ясно, что она расплакалась сильнее. Но на душе у меня вдруг стало спокойнее — муж не бросит её. Я знала это. Знала и всё.

— Поехали, — громко сказал врач водителю. Другой уже обрабатывал рану Якова.

— Сообщи, пусть готовят операционную, — бросил он своему коллеге. — Огнестрельное. Пуля осталась в мягких тканях. Потребуется переливание.

Я распахнула глаза. Яков с шумом втянул носом воздух. Пуля, багряная кровь на руках… Перед глазами замелькали тёмные точки.

— Только не вздумай потерять сознание, — услышала я грозный голос Якова. Кое-как сфокусировала взгляд. — Ты ещё не ответила мне, какого дьявола не сказала сразу?

— Яков… — я едва могла шевелить губами.

Он что, серьёзно? Посмотрела в глаза — серьёзно.

Медики делали вид, что им не до наших разборок. Я облизнула солёные от слёз губы. Но только смогла качнуть головой. А потом просто пересела на кушетку к мужу, взяла его за ладонь и положила на свой живот.