Роман Жена по принуждению глава Глава 44

Мирослава

— Такие красивые… — тихо сказала я, глядя на лежащие передо мной серёжки. Маленькие цветы, с розовым бриллиантом и крохотными малахитами.

Девушка-консультант одного из расположенных на первом этаже бутиков понимающе улыбнулась.

Наши с ней взгляды встретились. При всём её лоске, вряд ли она могла позволить себе что-то подобное. Я тоже не могла.

— Этот браслет идёт с ними в комплекте? — указал Яков на витрину не выражающим интереса взглядом. Дождался подтверждения и коротко приказал: — Оформляйте.

Пока продавцы упаковывали покупку, я рассматривала платки, аксессуары и сумки, цена на каждую из которых больше походила на номер телефона. Даже пахло тут особенно: той жизнью, к которой я не принадлежала. Мы со Стасом тоже строили планы: его переход в престижный клуб, переезд в столицу, а потом, может быть, в Канаду. Может быть… Только это были всего лишь планы, так и не ставшие ничем больше.

— Можешь считать это подарком на день рождения, — расплатившись, Яков отдал мне золотистый пакет.

— Откуда ты знаешь, что у меня день рождения? — спросила и в очередной раз поняла, что сделала глупость. В ответ на скептически-насмешливый взгляд Серебрякова коротко вздохнула и попросила: — Верни мне паспорт.

— Верну, — он коснулся моей талии, дав понять, что мы уходим. — Когда посчитаю нужным.

— И когда ты посчитаешь нужным?

— Когда посчитаю нужным, — пинг-понг словами, в котором я была заведомо слабее и вовсе не потому, что не нашлась бы, что сказать. Потому, что в моей колоде, в отличие от его, не было ни единой козырной карты.

Сжимая шёлковые ручки пакета, я вышла из Главного Универмага Москвы на Никольскую улицу. Позади нас шли двое охранников, и это не считая Руслана.

Завтра мне исполнится двадцать пять… Маленький юбилей, ощущение радости от которого я не испытывала, как и желания праздновать.

— Никогда не любила отмечать дни рождения, — призналась, когда мы в молчании пошли к Красной площади.

Фраза повисла в воздухе. Я перехватила шёлковые ленты. Дорогой подарок от мужчины, своего места в жизни которого я не понимала. Если жена ему нужна была только для формальности, зачем всё это?

— Между нами слишком много личного, не находишь? — болтнула пакетом в воздухе. — Что будет потом, Яков?

— Мы поговорим об этом, когда я разберусь с проблемами.

Хотелось спросить, когда же будет это «когда я разберусь с проблемами», но что-то подсказывало, что услышу я примерно то же «когда посчитаю нужным», только на другой манер, и промолчала. Весенний вечер был спокойным, сырым и прохладным. Ни летнего зноя, ни белого снега. Что-то между. И я тоже чувствовала себя чем-то между.

Перед нами распростёрлась Красная площадь. Всю зиму я собиралась погулять тут, но так и не приехала. Теперь же шла рядом с Яковом и думала совсем не о столичных красотах.

— Выбери место, куда мы завтра пойдём, — выговорил он, и я скосила на него взгляд.

— Я тебя не узнаю.

— Для этого ты должна хотя бы немного знать меня, Мирослава, — он обхватил мою кисть. Остановил и заставил посмотреть на него. — Выбирай место, — немного подумал. — Место и ещё один подарок, который хотела бы получить. Но только в пределах разумного.

— Решил поиграть в доброго волшебника? — задрала голову, глядя на него. И опять поймала себя на том, что хочу почувствовать его губы на своих. До дрожи, до покалывания в кончиках пальцев. То ли это весна виновата, то ли что ещё…

Мне нужно было держаться от этого мужчины подальше. Как можно дальше, насколько это возможно хотя бы до тех пор, пока, как он выразился, не «придёт время» и его проблемы не останутся позади. Потому что всё это становилось опасным. Мои чувства к нему с самого первого дня были непонятными, и я боялась не уловить грань.

— Что, если я и есть добрый волшебник?

Пальцы его переместились к моему запястью. Неспешно и чувственно он принялся ласкать его — по венкам, чуть надавливая и поглаживая почти невесомо.

Дыхание сбилось так быстро, что я опомниться не успела. По телу пробежала дрожь, волна жара сменилась волной холода и опять жаром.

— Даже не смешно, — фыркнула, поспешив высвободить ладонь.

Глаза его дьявольски блеснули, линия рта изломилась. Волшебник, как же! Разве что чёрный маг из какой-нибудь страшной байки.

— Если ты не выберешь место, я сделаю это сам, — как будто только что он ничего не делал. Не делал… Только волнение внутри так и не унялось, и он, чтоб его, наверняка понимал это.

— Я же сказала, что не люблю праздновать день рождения.

— Я тоже, — приобнял. — Свои, — издевательская улыбка в уголках рта.

— Так и празднуй мой без меня, — беззлобно огрызнулась. Уже поняла, что выбора он мне не оставит.

— Я бы так и сделал, — развернул меня к себе. — Но ты ещё не отработала свой подарок, — и опять этот дьявольский блеск глаз. Блеск глаз, кривая улыбка на губах и его пальцы на моём запястье.

— Чтобы это было в первый и последний раз, — услышала я и, отвернувшись от окна, посмотрела на Якова.

Только что мы проехали возле ночного клуба, возле которого собралась небольшая толпа. Заядлой тусовщицей я не была никогда, а поход в «Красный квадрат» стал первым для меня за месяцы, прошедшие со дня переезда в Москву.

Его настроение изменилось.

— Моя жена должна…

— Соответствовать твоему статусу, — перебила. Мелькнувшая между нами лёгкость исчезла. Опять этот подавляющий взгляд, этот тон… — Послушай, Яков…

— Это ты меня послушай, девочка, — он взял меня за пояс пальто и притянул к себе. Второй рукой крепко сжал подбородок. — Ты должна вести себя идеально: ничего, что бы могло скомпрометировать меня. Ничего, Мира.

— Иначе снова будешь угрожать тюрьмой? — со злостью, сквозь зубы. Пальцы его на моём подбородке сжались крепче.

— Нет, — голос тоже стал жёстче. — Угрожать тебе я не буду. Я приму меры.

— Какие же?

— Мира, — тихо, очень опасно. — Не вынуждай меня идти на крайности. На людях ты должна быть идеальной. Моя жена должна быть идеальной, ясно?

— На людях? — убрала его руку. Вернее, её убрал он сам, я же только коснулась его рукава. — А наедине с тобой? — с сарказмом, на который только и была способна от беспомощности.

Только вот он на этот сарказм, как и прежде, не отреагировал и ответил всё так же тихо, тоном, от которого мне всегда становилось не по себе:

— Со мной — тем более.