Роман Саламандра глава Глава 84

Лекс придерживался середины колонны, рядом с ним ехал Кирель, это было понятно по ухоженным рукам, которые виднелись из серой дерюжки рясы. Накинутый капюшон скрывал обзор, а стоило начать крутить головой по сторонам, как капюшон рясы «слипался», лишая возможности оглядеться. Поэтому приходилось смотреть на спины впереди едущих «братьев». Из-за этого Лекс чуть не пропустил крупную фигуру Сканда верхом на синем Шу. Он понял, что затормозить колонну уже не получится, и поэтому пронзительно свистнул.

Шу взревел в ответ и Лекс услышал довольный смех мужа. Для Сканда такого предупреждения было достаточно. По крайней мере, вскоре перед монахами замаячили крупный синий хвост Шу и крепкая спина Сканда. Ящеры добавили скорости и вскоре свернули с утоптанной дороги на пыльную дорожку, которая вилась вдоль фруктовых деревьев. Лекс только стал вспоминать, что вроде Тиро говорил, что у Сканда там ничего не растет, и тут фруктовый сад оборвался ровной линией и впереди показалось каменистое плато, а вдали чахлый виноградник и стены загородного поместья.

Ворота имения были закрыты, но вместо охранников у ворот сидели монахи. Они стремительно распахнули створки ворот, пропуская внутрь Сканда и колонну своих братьев. Им навстречу выплыла как всегда невозмутимая и величественная Тара. Но она моментально потеряла весь свой пафос, стоило Кирелю откинуть капюшон. Грозная матрона взвизгнула, как ребенок, и бросилась навстречу Кирелю, как юная девушка. Она схватила его и утопила в собственном бюсте и складках своего платья, как котенка в тазу.

— Тара была дочерью моей кормилицы, — пояснил растерянным Сканду и Лексу хранитель материнской кладки, когда выбрался на свободу, — когда я был маленьким, мы росли вместе и она всегда брала на себя вину, если я баловался. А однажды побила Шарпа, когда тот задирал меня, маленького и слабого. Шарп ее, по-моему, до сих пор побаивается, — хихикнул всегда невозмутимый Кирель, а потом улыбнулся Лексу, — да, мой младший папочка был таким же добрым и мягкосердечным, как и ты. Он позволил кормилице растить вместе со мной и свою дочку. Жалко, что его отравил его лучший друг. Слишком он был добрым и доверчивым, поэтому и прожил недолго. Я его почти не помню… ну ладно, хватит воспоминаний, показывайте, что тут…

Тара сразу превратилась в невозмутимую хозяйку и показала жестом, чтобы следовали за ней. Далеко идти не пришлось. Имение было построено по местному шаблону, и поэтому, пройдя мимо хозяйственного двора, они оказались у рабочих построек. Там возле наковальни крутились четверо крупных мужчин. Лекс без труда узнал в них учеников-оружейников. Они заметили Киреля и Сканда и приостановили работу. Кирель махнул им рукой, чтобы мастера продолжали, а сам вместе с остальными наблюдал за их действиями.

Кузнецы ковали будущий клинок. Один махал молотом, второй двигал заготовку, третий поддерживал температуру в горне, когда ее надо было разогревать повторно, а четвертый отдыхал в перерыве. Мастера проковали лезвие в длину, а потом подрубили в середине и, завернув клинок вдвое, вернули в горн для повторного нагрева.

— Зачем они это делают? — Кирель поджал губы и посмотрел на Лекса, — я специально ходил к кузнецам, посмотреть, как они куют оружие. Они такого не делают! Почему эти так поступают?

На Киреля уставились не только мастера, но и Сканд. Лекс вздохнул и откинул свой капюшон. Ученики обрадовались и склонили головы перед мастером. Лекс еще раз вздохнул и, сделав шаг вперед, начал объяснять.

— Потому что они куют сталь, а это не просто металл, как железо или медь, это сплав, примерно как бронза или латунь, но те на основе меди, а эти из железа и более сложные по своему составу. Они должны сделать четыре… (Лекс чуть не сказал слово марка*, но здесь не было такого понятия)… вида стали. Они разные и у каждой из них есть свои полезные и отрицательные стороны. Как у людей — кто-то более гибок, кто-то лучше держит удар, кто-то красивее. Но в отличие от людей, стали можно смешивать особым образом. И для идеальных клинков надо использовать два-три вида различной стали. Не спрашивайте меня, как, это проще показать, чем объяснить. — Лекс увидел, как Кирель недовольно насупился, и поторопился успокоить его, — считайте это секретом мастерства.

— Секрет мастерства — это хорошо, — Кирель немного успокоился, но все равно не сдался, — но все же, я не понимаю, что они делают…

— Смотрите, — Лекс надорвал край рясы и вытащил нитку, — я постараюсь объяснить на примере. Металл — это как нить. Ее делают из разных кусочков, и для этого варят в горне при высокой температуре. Потом отливают заготовку и начинают ковать. Вначале металл выглядит вот так, — Лекс смотал нить в комочек и показал всем, — а потом ее начинают ковать, и металл внутри начинает двигаться, выравниваясь по своей структуре, — Лекс потянул спутанную нитку и показал как нити внутри выпрямляются, — но этого мало, надо распутать все, и для этого металл подрубают и складывают опять. А потом начинают ковать по-новому, и так еще и еще. Пока не получат то, что надо. — Лекс выпрямил нить и, сложив ее несколько раз, показал ровный столбик нитей. — Ковка выравнивает металл по волокну и делает его более твердым и стойким, а еще, при ковке вместе с окалиной уходят лишние примеси, те, которые помогают металлу расплавиться, но не полезны в самом клинке.

— И как мастера узнают, что клинок избавился от лишнего? — Кирель недовольно сжал губы, — они ведь делают его первый раз!

— Именно поэтому я велел им ковать, складывая клинок раз за разом, пока металла не станет вдвое меньше от начального.

— Металл — не вода! Он не может выпариться! — Кирель нахмурился, — сколько ни складывай нить, ее все равно останется столько же!

— А вот это уже секрет гильдии, — усмехнулся Лекс.

Кирель недовольно фыркнул, а потом задумался. Мастера достали заготовку и принялись ковать ее еще раз, и опять, выковав в длину, они подрубили клинок, сложили его вдвое и опять поместили в горн для нагрева.

— Я хотел бы посмотреть на готовый меч, — Кирель, похоже, не собирался сдаваться, — пусть они отложат, что они там делают, и покажут клинок, который уже сделали.

— Я им запрещал останавливаться во время ковки, — Лекс кивнул Орису, тот передал молот мастеру, который отдыхал, и начал развязывать фартук, — с тех пор, как сплав начинают ковать, работа не должна останавливаться, пока не будет закончена. Очень важно поддерживать необходимую температуру на протяжении всего процесса.

— Я вам покажу первый клинок, — Орис поклонился Кирелю и кивнул Сканду и Лексу, - нам и самим интересно, что скажет мастер.

Орис зашел в соседнее помещение и вынес меч средних размеров, завернутый в кусок кожи. Орис развернул клинок и с нежностью погладил отполированное и заточенное лезвие.

— Я сегодня его как раз закончил затачивать, но не успел подобрать накладку на рукоять. Мы не ожидали гостей так рано…

Орис протянул клинок Лексу. Тот осторожно принял меч, помня о его весе, и покрутил в руках. Визуально полированная сталь мало различима между собой, на внешний вид в сумерках вообще ориентироваться было крайне глупо. Лекс зашел в кузню и выбрал самый мелкий из молотков, а потом осторожно постучал по слоистому лезвию, по режущей кромке, и под конец, по металлическому обуху рукояти. Визуально и на слух сталь соответствовала ожиданиям. О ее составе он мог судить по тому, что сам смешивал для нее ингредиенты, а по качеству ковки следовало положиться на мастерство учеников. Они были специалистами в ковке бронзового оружия, но если они следовали всем его инструкциям по закалке и отпуску клинка, то все должно было получиться.

— Вроде получилось, — Лекс вздохнул, — эту сталь, вообще-то, называют «ленивой», ее практически невозможно сварить плохо, она терпима к ошибкам в закалке и отпуске. Я рассчитываю ее запустить для вооружения основной массы военных. Булат я оставил бы только для наездников, а для более дорогих клинков использовал уже многослойные клинки из разных видов стали. Они выглядят более нарядно и характеристики у них несколько лучше.

— Я не понял, — Кирель тряхнул головой, — ты говорил, что сталь лучше булата. А теперь говоришь, что наездникам надо булат, а не сталь.

— Сталь хороша для массового производства, — Лекс передал клинок Сканду, который уже жадно тянул к нему свои руки, — булат — прекрасный металл, вернее, сплав, но он достаточно капризен и не всегда получается. Его легко испортить. Сталь для большого количества клинков намного практичнее. Она получается всегда! И, кроме этого, она не так ржавеет и не такая гибкая, как булат. Она тверже и выносливей булата. Для наездников гибкость клинка пойдет на пользу, а вот пехоте простой и надежный клинок, который не согнется от бокового удара и не надо постоянно полировать от ржавчины, будет удобнее и практичнее.

— А меч, который они делают сейчас, — Кирель ткнул пальцем в мастеров, которые в очередной раз положили заготовку нагреваться и внимательно слушали Лекса, — вот этот меч, он будет лучше или хуже?

— Здесь другой состав, — Лекс поморщился, — он должен получиться более темным. И звучать должен более глухо. Он будет гибче, чем первый, но не как булат, но в то же время мягче, чем первый. Третий будет светлее и менее гибкий, но он будет меньше стачиваться при заточке и будет более вынослив к ударам. А четвертая сталь будет самой прочной! Но при этом не гибкой. Из нее хорошо делать ударную кромку у лезвия…

— Зачем такие сложности? — растерялся Кирель, — меч он или плохой, или хороший…

— Нет, — вздохнул Лекс, — хороший меч должен быть и гибким, и прочным, и надежным, и, главное не сломаться во время боя… это как с едой, все должно быть в меру: и сладкое, и соленое, и острое… Сканд, что скажешь?

Сканд в это время размахивал мечом и, извернувшись, рубанул толстую чурку, на которой рубили дрова. Чурка треснула, но меч застрял в колоде.

— Стой! — Лекс бросился к мужу, — сломаешь лезвие! Оно не для рубки дров, а для убийства людей.

Орис принес топор и расклинил колоду, позволяя Сканду достать меч без повреждения. Сканд загорелся перерубить человека, но, увидев ужас в глазах Лекса, смилостивился и велел привести мясного ящера. Кто-то из монахов, стоящих за Кирелем, бросился во двор и вскоре притащил за веревку упирающуюся зверушку. Похоже, ее разбудили, и она теперь жалобно кричала. Лекс отвернулся и зажал уши. Не то, чтобы он никогда не видел, как режут домашнюю скотину, но каждый раз это вызывало чувство жалости.

Кирель хмыкнул и обнял его, прижав к своему боку. Лекс с благодарностью спрятался, как ребенок, на его плече, не желая слушать жалобные звуки. Вскоре раздался резкий звук. Кирель прижал Лекса крепче, а потом погладил по спине, совсем, как Лекс гладил Ламиля, желая успокоить. Лекс даже убрал руки от ушей и сразу услышал глухие чавкающие звуки. Следом за этим запахло кровью. Лекс сглотнул, стараясь сдержать рвотные позывы.

— Ты слишком мягкий, — насмешливо произнес Кирель, — тебе надо привыкнуть к смертям, я теперь понимаю, почему ты не любишь игры на арене. Смерть — это естественный процесс. Красивая смерть — это хорошо, позорная — плохо. Никто не живет вечно, каждый в конце концов умрет, и не надо этого бояться. И надо постараться умереть так, чтобы потомки это запомнили и могли тобой гордиться.

— Прекрасный меч! — воскликнул Сканд. Лекс обернулся и увидел, как Орис подал ему тряпку обтереть лезвие, — великолепно и рубит, и колет. И кости рубит, как сухие ветки! С таким клинком врага можно будет перерубать пополам! Если у наших пехотинцев и мечников будет такое оружие, то мы будем непобедимы! А бронзовые мечи он разрубит, как булатный?

— Он разрубит… — Лекс развернулся, но так и стоял, прижавшись к Кирелю, — но на нем останется зарубка. Только четвертый клинок будет перерубать бронзовый меч без повреждений. Для мечей ведь это не главное назначение — рубить чужое оружие… На этом останется отметина, которую можно будет заполировать или кузнец поправит… но зато он не согнется при боковом ударе, как булат.

Лекс подошел ближе и из-за спин монахов увидел разрубленную тушу ящера. Похоже, первым ударом Сканд обезглавил ящера, а потом нанес еще несколько ударов, поскольку его хребет был рассечен еще в паре мест. Кирель подошел следом и посмотрел, как вокруг туши натекает кровь. Он переглянулся с одним из монахов и увидев, как тот закивал головой, наконец успокоился и довольно улыбнулся.

— Хорошо, я доволен тем, что увидел и услышал, — Кирель поднял капюшон, скрывая волосы, — теперь я буду спокоен за будущие гильдии. Так ты говоришь, новых гильдий будет две? Стекловары и оружейники? Гильдию охранников будем делать?

— Можно… — Лекс усмехнулся, — но я бы попросил гильдию стекловаров сделать как три обычных. Ну, судите сами — помимо зеркал они будут еще делать разные вещи из стекла. Посуду, например, стаканы, графины, вазы… А еще, я покажу вам новую роспись тарелок и ваз. Они со временем будут не хуже привозных. Вы еще будете гордиться вазами местных мастеров! И специальные краски для этого тоже будут делать стекловары! А еще эмаль для металла! Это очень красиво! Я видел у Сканда пояс с бляшками из цветной эмали, мы уже можем делать такие же и даже лучше. У нас не только синие и желтые цвета, но и белые, красные, черные, зеленые, желтые, коричневые. Да, в принципе, любые!

— О! — восхитился Кирель, — а почему я об этом не знаю?

— Я еще не успел вам это показать, папа, — Лекс обольстительно улыбнулся, — все так резко началось, брат приехал, мечи эти, зеркала. Дети, которых вы прислали, уже учатся рисовать. А один мальчик, Лир, — настоящий талант! Я завтра принесу вам показать тарелку, которую он покрыл росписью!

— Как интересно! — Кирель подхватил Лекса за локоть, — я хочу все увидеть! А эмаль на бляшках, это как? Тоже стекловары?

— Эмаль — это тоже стекловары, — Лекс задумался, — завтра показать не обещаю. У меня Броззи пропал! И пока его не найдут, я не смогу сделать образец для показа!

— Да, — Кирель кивнул капюшоном, — мне уже передали, что ты его ищешь. Я надеюсь, его скоро найдут. Если не найдут сегодня до заката солнца, то я вышлю на рассвете патрули с монахами, чтобы они разыскали всех караванщиков, купцов и путешественников, которые покинули столицу за последний день. Они проверят все сундуки и всех пьяных пассажиров и найдут Броззи. Не переживай, его вернут, живого или мертвого.

— Лучше живого! — перепугался Лекс, а потом себя одернул, — я к нему уже привык! Не хочу другого!

— Я построю тебе большие кварталы для стекловаров, — Кирель только что не мурчал от удовольствия, — но где ты найдешь столько народу, чтобы заселить их?

— Я надеюсь, вы мне еще подкинете детишек, и потом, я не буду торопиться, дети растут быстро. Они вырастут, заведут свои семьи, и у них появятся свои дети, — Лекс поправил поясок на рясе и обошел кровавую лужу, подбираясь к Сканду, который так и крутил в руках новый меч, не желая с ним расставаться. — Сканд, если ты не забыл, то у нас дома оставлен ребенок, который уже, наверное, проснулся и теперь ищет меня. Так что, я думаю, что нам стоит поторопиться домой!

— Да, — Сканд погладил клинок, совсем как недавно Орис, и со вздохом передал его старому мастеру, — пора отправляться домой.

Лекс подошел к мастерам и напомнил им о новых правилах закалки, проверил бочку с маслом и, тяжело вздохнув, накинул капюшон на голову. Орис стоял у ящеров и держал завернутый клинок. И хотя его волосы и были подвязаны в хвост, как у мастера, но он выглядел растерянным и явно ожидал распоряжений от Лекса.

— Все хорошо, Орис, не волнуйся, — Лекс положил руку на плечо мастеру, — помните, что я вам говорил, и следуйте моим указаниям. Когда закончите эту ковку, отдохните денек-другой, а потом поставьте в горн сразу два тигля. Тот, который отмечен тремя насечками, можете снять тоже на второй день, а вот с четырьмя насечками должен стоять в горне полных четыре дня. Там тугоплавкая сталь, и я надеюсь, ей хватит четырех дней…

— Ты говорил: смешивать стали, многослойные клинки, выравнивать металл по волокну. Твои знания настолько безграничны, что я чувствую себя глупым ребенком, впервые попавшим на кузню. Когда ты объяснял нам тогда, в теплой комнате, как именно нам надо ковать новые клинки, мы отнеслись к этому, как к блажи… — Орис дернул головой, а потом преданно уставился на Лекса, пытаясь рассмотреть его лицо под складками надвинутого капюшона, — но ты не подумай, мы выполняли все твои требования, хотя и не понимали, зачем это надо…

— Орис, я могу повторить только то, что уже говорил вам раньше, — Лекс откинул капюшон и погладил Ориса по плечу, — я передам вам свои знания, когда новая гильдия получит свое место и сделает все, как должно. Я буду учить вас, своих учеников, а вы будете учить своих учеников, и у нас все получится. Знаний будет много и они для вас будут непривычны. Кроме этого, я передам вам часть знаний колдунов. Их тайный язык и еще более тайный язык секретных символов (Лекс подумал о таблице Менделеева, как о системе обозначения химических элементов и разделении металлов и неметаллов, о создании и классификации марок стали). На учебу потребуется время, но у нас все получится, не переживай. А пока просто доверься мне и делай то, что можешь.

— Да, мастер, — Орис склонился в поклоне.

Лекс похлопал его по спине и отправился к Кирелю, который внимательно слушал все, что говорил Лекс.

— Ты откроешь кузнецам язык колдунов? — Кирель задумался, — а что за тайный язык секретных символов?

— Это будет секретом гильдии оружейников. У стекловаров тоже будут секретные знаки, они будут одинаковыми, но все равно, секреты у каждой гильдии будут свои…

— Зачем такие сложности? — удивился Кирель.

— Новое знание не может быть простым. Пока они его примут на веру, пройдет одно или два поколения мастеров, и знания, возможно, объединятся, приумножатся и создадут общую карту всеобщего знания. И тогда люди станут умнее и жизнь их станет проще и красивее.

— Я тоже хочу знать язык колдунов и тайные знаки, — Кирель позволил подсадить себя на ящера и притянул к себе Лекса.

— Язык колдунов, безусловно, стоит знать. Он намного проще при написании, чем то, что есть сейчас, — Лекс прижался к ноге Киреля и продолжил полушепотом, — а вот тайные знаки вам не важны, точно так же, как кузнецам и стекольщикам совсем не важно знать о том сладком дыме, который вьется от курительниц в храмах, и его особых свойствах. А еще о том, что этот дым вызывает привыкание к нему, и то, что люди могут сходить с ума, если получат его слишком много, или наоборот, перестанут получать его…

Кирель дернулся всем телом и сжал ногами ящера, настолько сильно, что тот закричал от неожиданной боли. Кирель сразу опомнился и постарался всей своей позой изобразить невозмутимость.

— Пусть секреты гильдии остаются в самих гильдиях, — Кирель произнес это достаточно громко, и дернул ящера за поводья, — а посторонним нечего совать в них свой нос!

— Вы совершенно правы! — горячо и искренне воскликнул Лекс, — ваша мудрость безгранична и беспредельна.

— Поторопимся! — Кирель дал знак, чтобы открывали ворота.

Лекс успел забраться в седло, когда колонна двинулась вперед. Сканд внимательно посмотрел на явно недовольную фигуру Киреля и, хлопнув ящера Лекса по хвосту, забрался наконец в седло Шу, чтобы возглавить колонну.

Дорога домой была по ощущениям длиннее, и хотя ящеры торопились, но тяжелые мысли не давали покоя. Лекс переживал, насколько посильную ношу он взвалил себе на плечи, но в то же время, отступать не хотелось. То, что он отдаст этому миру кириллицу и упрощенную письменность, он уже решил для себя — не слоговую, как принято здесь, а как в прежней жизни и даже проще, как слышится, так и пишется. И арабские цифры проще, чем местные закорючки, и, кстати сказать, хотя бы логически понятнее. Эти знания помогут всем, но вот что касается химии… то тут стоило основательно подумать, чтобы не обвинили в колдовстве и прочих гадостях.

Родной дом встретил ором, настолько сильным, что его было слышно даже на улице. Лекс, сразу ворвавшись во двор, отпихнул Сканда с дороги и бросился в дом, напрочь забыв о всякой секретности. Он залетел на кухню и, сдернув капюшон, схватил рыдающего Ламиля.

— М-м-МОООООО! — голосил малыш, икая и отбиваясь, пока не понял, что его держит Лекс в странной одежде.

Но стоило только понять, что наконец Лекс с ним, мелкий сразу вцепился в него руками и ногами и даже, наверное, чтобы выразить свое недовольство всем происходящим, сильно укусил беззубыми деснами за ключицу. Лекс поморщился, но решил спустить это, списав на истерику, в которой невольно был сам виноват. Ламиль, неизвестно сколько рыдавший до этого, наконец стал успокаиваться. Всхлипывая и икая, он сжимал Лекса за шею с такой силой, что тот стал опасаться, как бы его не придушили от такого избытка любви. Но Ламиль, успокоившись, заснул, и хотя продолжал хлюпать носом, но глаза у него закрылись и весь дом погрузился в блаженную тишину.

— А мы все понять не могли, почему ты закрылся в спальне и отказываешься выходить! — шепотом пробасил Тиро и вытер испарину со лба. — А когда ты успел из дома выскочить и что значит этот наряд? Ты что, решил стать монахом? А как же Сканд?

— Никаким монахом я не стану, — Лекс поморщился и погладил Ламиля по все еще вздрагивающей спинке, — мне надо было съездить в одно место так, чтобы Чача не пронюхал. Я надеюсь, никто из вас не проболтается об этом?

Лекс грозно осмотрел перепуганных домочадцев, все затрясли головами в разные стороны: да, нет… Похоже, они были согласны на что угодно, лишь бы больше не слышать такой истерики.

— Как я понимаю, в нашей спальне заперся монах? — Сканд ухмыльнулся, — пойду, выпущу беднягу, пускай убирается.

— Броззи нашелся? — Лекс посмотрел на Тиро и увидел, как тот недовольно сжал губы, — похоже, что нет. Ясно, значит, не напился, а все же, похитили… Ладно. Кирель пообещал, что отправит на поиски монахов. Будем надеяться, что они найдут бедняжку живым…

— А где Козлик? — Лекс оглядел всех присутствующих, — не могли попробовать выдать его рыжие лохмы за мою косу?

— Он спрятался наверху, как только ребенок расплакался. Ты его так смешно называешь — Козлик, — Тиро ухмыльнулся, — это что-то значит?

Лекс задумался. А ведь и правда… Козлик смешно слышится на русском, а в этом мире ни таких животных, ни такого слова нет… Лекс задумался… надо как-то выкрутиться…

— Это значит — маленький, вертлявый засранец. А козюлька — это значит нытик, бестолковый человечек…

— Ему подходит… — улыбнулся Тиро, — как съездили? Надеюсь, мы недаром здесь такой ор слушали… Однако, силен Ламиль… — Тиро почесал голову, — мы таких маленьких детей не берем, пока говорить и ходить не начинают. Ну да, ладно. Есть будете?

Сканд вывел монаха из глубины коридора и напутственно хлопнул его по плечу. Монах бодрой рысью пробежал внутренний двор и вскарабкался на ожидающего его ящера. Охранники открыли ворота, выпуская его на улицу, и дома, наконец, остались только свои люди.

— Есть не буду, — Лекс погладил малыша, — я тоже устал сегодня, только вот как мне теперь эту хламиду с себя снять? Так, чтобы не побеспокоить Ламиля?

— Не вертись, я с тебя ее срежу.

Сканд достал кинжал, и для начала разрезал поясок, а потом разрезал низ рясы и осторожно разорвал ее на спине. Потом бережно помог снять рясу впереди так, чтобы не разбудить мелкого скандалиста. Ламиль в очередной раз тяжело вздохнул во сне и сжал в кулачке косу Лекса. Сканд посмотрел на осунувшееся лицо мужа и, подхватив его на руки, отнес в спальню.

— Засыпай, я проверю, как идет подготовка на Марсовом поле, и вернусь, — Сканд уложил сонную парочку и закутал в покрывало, — спи, я постараюсь вернуться быстрее.

Лекс кивнул, когда муж погладил его по волосам, и уснул, похоже, раньше, чем тот вышел из комнаты. Он заснул так крепко, что не слышал, как среди ночи заходили Ма с Бэлом, но Ламиль, умаявшись от крика, тоже не проснулся, чтобы покушать ночью. Зато утром Ламиль проснулся раньше, и очень довольный тем, что первым увидел спящего Лекса, с радостью на него пописал. Лекс в очередной раз проснулся от непривычных ощущений. Он и не помнил, когда в последний раз просыпался на мокрой кровати, но радостное сопение под боком прояснило ситуацию.

— Ох, Ламиль, вот ведь никогда не хотел получить подобный опыт, — Лекс брезгливо подергал на себе мокрую одежду, — но, похоже, моя карма меня догнала и теперь мстит по полной программе. Давай с тобой договоримся, ты не будешь на меня писать, а я не буду тебя ругать…

— Мой! — довольно пояснил Ламиль.

— Твой и Сканда, — поправил рыжик и огляделся, вторая подушка так и не была смята, — а, кстати, где он?

— Ска? — поинтересовался карапуз.

— О! Мы уже так хорошо говорим? — Лекс подхватил Ламиля и отправился в купальню, — да, Сканд. Где его носит?

В купальне их уже дожидались Олива со своими служанками. Женщины были решительно настроены, чтобы если и купать ребенка, то только в теплой воде, а не в холодной, с ночи, воде домашнего бассейна. Только вот незадача, Ламиль категорически отказывался выпускать косу Лекса, а тот с довольной улыбкой залез в холодную воду по самое горлышко. Ламиль недовольно засопел, но косу из кулачка так и не выпустил. Зато потом Лекс позволил, чтобы их двоих облили из кувшинов теплой водой, а вот после началось акробатическое выступление под названием «переодеться с ребенком на плече». Как Лекс ни уговаривал Ламиля освободить его хоть на мгновение, но недоверчивый карапуз только сопел и вжимался крепче.

Ламиль даже не соглашался отправляться к Ма, как его ни соблазняли набухшими сосками и капающим молоком, и вот теперь рыжик заволновался, как покормить малыша. Лекс уселся и крепко задумался, детская психология никогда его не занимала, но позволять вить из себя веревки он тоже не собирался.

— Значит, так… — Лекс оторвал от плеча Ламиля и посадил к себе на колени, — я собираюсь есть, и ты мне в этом не сможешь помешать!

Ламиль недовольно засопел, собираясь поорать, отстаивая свое желание, но перед Лексом поставили тарелку с кашей и стакан со сладкой водой, и малыш обрадованно запустил в кашу руки. Но только, к его удивлению, каша в этот раз была горячей, и Лекс не разрешал размазывать ее по столу! Более того, он дал ему ложку и разрешил обследовать новый предмет. Ложка оказалась совсем невкусная, но зато, если стукнуть ей по столу, то получался громкий звук. Ламиль, в первый раз стукнув ложкой, вначале испугался резкого звука, но поняв, что это сделал он сам, обрадовался и принялся колотить ложкой по всему, что видел! Это было очень весело!

— Где бы я тебя нашел, как не на кухне? — Сканд ворвался под крышу дома, на ходу отстегивая и отдавая Тиро клинок, — а не рановато ему кашу?

— Где ты был? — Лекс недобро прищурился, — а вернее, с кем?

Сканд растерянно замер, а потом расплылся в довольной ухмылке. Он уселся на свое место за столом и принялся за завтрак.

— Ска! — Ламиль стукнул амбала по руке ложкой, а потом схватил руку Лекса и прижал к себе, — мой!

— Мой! — рыкнул Сканд.

— МОЙ! — прикрикнул Ламиль и вцепился в руку Лекса, — М О Й!

— Сканд, я тебя умоляю, не связывайся с ним, — Тиро оказался рядом и болезненно поморщился, — поверь на слово, он тебя переорет!

Сканд фыркнул, как ящер, а потом резко подхватил Лекса с ребенком и посадил к себе на колени. А после этого довольно ощерился.

— Лекс — мой, ты — мой, все мое! Понял?

Ламиль растерялся от подобного заявления, и попытался переползти на плечо к Лексу, но тот коварно засунул ему каши в приоткрытый рот и закивал головой. Ламиль пошамкал кашу беззубым ртом и решил, что все не так уж и плохо… тем более, что так можно было держать Лекса одной рукой, а второй стучать по Сканду ложкой. А Лекс тем временем, не скрываясь, обнюхал мужа. От того пахло ящерами, потом и дымом, как от костра. Сканд сделал вид, что не видит, как его старательно и ревниво обнюхивают, но рожа у него стала такая довольная, что Лексу захотелось по ней врезать, чтобы сильно не радовался.

— Я могу сесть рядом? — Козлик появился рядом с тарелкой в руках и сделал такую умильную мордочку, что Лекс невольно улыбнулся. Тот воспринял это за разрешение и уселся рядом, — я никогда раньше не ел кашу, — Козлик задрожал ресницами, — каша считалась слишком грубой пищей для меня… но она оказалась очень вкусной!

— Ты в доме воина, — Сканд отодвинул свою недоеденную порцию и позволил Лексу засунуть ему в рот каши, так, чтобы Ламиль это увидел и оценил, — здесь все просто, привыкай. — Сканд проглотил кашу и пощекотал ребенка, — в доме полно младших, все едят кашу, и ты будешь…

— Да! — Козлик стал водить ложкой в тарелке и показательно стесняться, — здесь все так необычно! Но мне все нравится! Столько всего интересного! Я так рад, что здесь оказался!

Лекс хмыкнул, ему уже доложили девушки в купальне, что Козлик выяснял отношения с детьми на втором этаже, отстаивая свое место у окна, и при этом отгородился ото всех своими сундуками. Он вчера всех достал своими причитаниями, что все вокруг безродные черви, недостойные дышать одним воздухом с ним. И вчера, кроме фруктов и воды, отказывался есть что-либо еще. Лекс решил не давить на него, перебесится… но тут он почувствовал, как кто-то, явно заигрывая, возит пальцами по его ноге. Лекс растерялся, а потом увидел, как Козлик жеманно повел плечиками и бросил на Сканда томный взгляд, следом показательно набрал в ложку каши и лизнул самый ее кончик. А потом приоткрыл хорошенький ротик и с томным вздохом засунул ложку в рот, закатив при этом глаза, будто в экстазе.

Лекс покосился на мужа, но того больше интересовали нубийки, которые появились у стола. У них все еще были желтые ошейники, и Сканд вопросительно посмотрел на Тиро.

— А что, им еще печати не сменили? Или ты решил оставить им старые ошейники, чтобы было виднее?

— Так праздники… — пожал плечами домоправитель, — магистратура стоит закрытая, вчера ученики Лекса ходили в гильдии, так их там вместо учебы напоили и накормили. Да и сами гильдии стоят пустые, все празднуют… вот закончатся празднования, и тогда уже…

Нога под столом нагло поерзала по колену Лекса, а сам Козлик при этом облизывал следующую ложку с таким видом, будто это был член Сканда. По всей видимости, он был уверен, что ерзает ногой по Сканду. При этом он сопел и постанывал, выражая крайнюю степень восторга. Эти звуки вызвали довольную улыбку у Сканда, и тот похлопал его по голове, как глупого додо.

— Я рад, что тебе так нравится каша, смотри, не ешь много за раз, а то, как бы с непривычки живот не разболелся! Тиро, может отведешь мальчишек на Марсово поле? Я там велел застолбить для всех скамейку возле патрициев. Пусть дети посмотрят! Это не Колизей, и им будет интересно.

— А я могу пойти? — вся томность слетела с Козюля, и он уставился на Сканда горящими глазами.

— Нет! — Лекс засунул в рот Сканда очередную порцию каши, и улыбнулся, — пока ты считаешься наложником, ты должен сидеть дома. Только воспитанники и ученики могут выходить! Жди, может семья решит тебя выкупить. А до этого времени сиди дома, как послушный наложник.

Козлик, похоже, рассердился. Раздул крылья тонкого носа и бросил на Лекса взгляд, полный неприязни и неприкрытой ненависти.

— Вон из-за стола! — рявкнул Сканд, — еще раз попробуешь так посмотреть на Лекса, глаза вырву! Может, новые глаза будут умнее! Вон отсюда!

Сканд сбросил тарелку Козюля на пол и еще раз рыкнул. Козлика как ветром сдуло. Он отбежал от стола и, поджав кулачки к груди, всхлипнул носом, а потом, развернувшись, побежал наверх, громко рыдая. Нубийки проводили его нечитаемым взором и поджали губы. Мальчишки за столами загомонили в предвкушении развлечения, но Тиро на всех прикрикнул, и сразу стал раздавать распоряжения, кто еще пойдет и как все должно быть, чтобы никого не потерять по дороге. Мэл, Пин и Крин сразу включились в подготовку к общему выходу из дома, и только Бэл смотрел на всю эту суету с мягкой улыбкой.

— Я останусь с Тургулом, — пояснил он Лексу, — мальчишек не будет, вынесу его на солнце, пусть позагорает. Руки уже сформировались, осталось только размер отрастить, и ноги уже начали расти. Пусть новая кожа потемнеет, а то он пятнистый, как болотный ящер, смешно смотреть! Вчера приходили из его центурии, спрашивали, как скоро ждать командира в строй. Представляешь, они флягу с пивом протащили под одеждой, пока я ходил за угощением для гостей, те уже успели напоить Тургула, как новобранца после первого боя, просто до изумления.

— Пойду проведаю, у него, наверное, похмелье с утра! — Сканд рассмеялся и ссадил Лекса с колен, — а потом помоюсь и будем выходить!

Лекс стал запихивать кашу в Ламиля и в себя. Олива побежала вглубь дома, на ходу отдавая распоряжения по поводу множества дел. В доме сразу начался водоворот и сутолока, все куда-то торопились. Тиро собирался с детьми, как в военный поход. Все должны были причесаться, обуться и обязательно посетить перед выходом уборную! Старшие отвечали за младших, младшие должны были слушаться и ни в коем случае не потеряться. А если потерялся, то оставаться на месте и ни в коем случае не пытаться отыскаться самостоятельно!

— Если понял, что потерялся, то замри на месте! — Тиро размахивал руками над головами мальчишек, — мы сами тебя найдем! А то, пока ты ходишь, мы будем ходить следом, пока точно все не потеряемся или не украдут! А если украли, то кричите, что вы воспитанники Сканда и Тиро, как найдут, яйца всем пообрывают и сожрать заставят! И главное, не паникуйте! Я действительно найду потеряшку, но вот потом стегать буду розгой по заднице, пока рука не устанет! Поняли?

Мальчишки, довольные, засмеялись и закивали головами, их не бросят и не дадут в обиду чужим людям! У них теперь есть семья, которая будет о них заботиться! Сканд появился во дворе уже завернутый в тогу, и сразу стал всех торопить. Носильщики схватились за ручки паланкина, Тиро стал строить в колонну мальчишек. Лекса запеленали в тогу вместе с Ламилем, который продолжал капризничать. Он не хотел, чтобы его одевали, отказался выпустить шею любимого взрослого и при этом грозно размахивал ложкой. Лекс так и забрался в паланкин с голым Ламилем, который держал ложку, как скипетр. Олива отправила Ма переодеть хитон, на котором увидела пятно. Сканд скомандовал на выход, а Лекс только сейчас вспомнил, что обещал показать Кирелю расписанную тарелку. Он велел Крину, чтобы тот задержался и, прихватив тарелку, расписанную Лиром, сопроводил Ма в императорскую ложу.

Марсово поле в этом мире имело долгое шипящее название, которое переводилось как «Большой стадион непобедимого, неукротимого и великого Семизуба», но Лекс по привычке давал всему свои названия. Так, мудрёное название города Теланири стало городом древоточцев, город, в котором он находился сейчас, именовал Столицей, а эмират брата так и остался городом рыжих. Когда их процессия приблизилась к стадиону, Лекс испытал некое дежавю: все те же говорящие афишки, те же толпы народу, и даже вход на стадион был, как в Колизее. А в императорской ложе сидели все те же люди и на тех же местах. Если бы не свежая одежда, то Лекс бы подумал, что вся компания просто перебралась из одной ложи в другую.

Стадион был воистину огромен. Он был похож скорее на ипподром, поскольку по краю шли явно очерченные беговые дорожки, а середина была с более высокой травой. Императорская ложа находилась посередине стадиона, и оттуда, как всегда, открывался прекрасный вид. Зрители занимали места. Патриции со своими семействами, как обычно, жались к императорской ложе. На некоторых скамейках были разложены подушки, которые охраняли рабы, на некоторых стояли столбики с надписями. Как раз к такой скамье подбирался Тиро с оравой мальчишек в чистых туниках. Тиро сверился с надписями на столбиках и указал, куда именно мальчики могут сесть. Дети взволнованно уселись и стали с интересом осматриваться. Заметив Лекса и Сканда, они обрадовались и зашумели. Тиро на них рыкнул, призывая к порядку, но потом стал пояснять, кто сидит возле обожаемых Сканда и Лекса. Лица у мальчишек вытягивались и бледнели с каждой произнесенной фамилией.

Ламиль, увидев, куда смотрит обожаемый Лекс, заметил знакомых ему Тиро и мальчиков и, радостно загукав, помахал им ложкой. Мальчишки замахали руками в ответ и, счастливые, разулыбались.

— Смотрю, у моего младшенького уже появились первые поклонники? — сбоку появился Кирель, — а не рановато?

— Он вообще очень ранний ребенок. Вчера вечером запугал всех в доме, переорал Сканда и теперь учится вить из меня веревки… из меня! И, главное, у него это получается! Да он гений!

— Как приятно слышать, что мой избранный уже проявляет себя незаурядным человеком! — Чаречаши появился у плеча Лекса.

Ламиль с возмущением уставился на незнакомца и, недолго думая, стукнул его ложкой.

— Вот тебе и первая супружеская ласка, Чани! — улыбнулся Лекс, — а чтобы ты сильно не улыбался, я научу его многим вещам, например, таким…

Лекс перевернул Ламиля, прижав его к себе спинкой, а потом перехватил маленькую ручку и протянул вперед, как попрошайки на паперти. А потом мурлыкнул растерянному ребенку:

— А теперь скажи, ДАЙ! — Лекс поцеловал Ламиля в шею, вызывая у него улыбку, ребенок засмеялся, приподняв плечо, а потом повторил слово, желая сделать приятное любимому рыжику.

— Дай! — Ламиль довольно засмеялся, когда его поцеловали еще раз, — дай!

— Самое нужное для младшего слово, — Пушан оказался рядом и довольно улыбался, — я только его и слышал от Качшени! Так что теперь, Чаречаши, ты познаешь все радости сватовства!

— Дай! — Ламиль махнул ложкой на Пушана, но коварный наследник стоял далеко.

— Правильно, Ламиль, нечего здесь зудеть под ухом, а ты, братец, не тупи! Тебе что жених сказал?

— Я для своей Звезды ничего не пожалею! — Чаречаши снял с пальца крупный перстень и положил на протянутую ладошку.

Ламиль обрадовался новой игрушке и сразу потянул ее в рот, но Лекс перехватил перстень и, выхватив ложку, нанизал перстень на ручку и сразу вложил ее обратно. Ламиль только нахмурился, пытаясь понять, что произошло. Любимая ложка, непонятная блестяшка, вроде забрали, но вот опять все у него… Ламиль сжал на всякий случай ручку ложки и сурово посмотрел на всех присутствующих, желая понять, кто пробует у него чего отобрать, и не следует ли на них за это поорать… Но Лекс отвлек ребенка, показав, что кольцо на ложке, которая так и зажата у него в руке. Ламиль посмотрел внимательно на штучку, которая вдруг появилась на его игрушке, и попытался ее снять. Но на удивление, перстень сквозь ложку не проходил, и Ламиль задумался, как же так получилось…

— Давайте уже начинать! — Кирель с интересом наблюдал за ребенком, который крутил перстень на ручке ложки и пытался исследовать новую вещь, облизывая и крутя пальчиками, время от времени дергая в попытках снять.

Шарп со своего кресла дал отмашку горнистам и те, выступив вперед, перекрыли гомон толпы мелодичными руладами. В ложе все заторопились занять свои места, а Шарп, выйдя вперед, толкнул речь во славу предков и боевой истории своего народа. На стадионе зрители поддержали императора свистом и воплями! Как Лекс понял из отрывков информации от говорящих афишек и торжественной речи императора, сейчас на арене будут разыграны сцены из боевого прошлого имперцев.

Лекс посмотрел на Сканда, а тот раздулся от гордости и посматривал «со значением» на него. Лекс усадил озадаченного Ламиля к себе на колени и приготовился смотреть выступления. На удивление, на стадион с разных сторон прибежали воины и, построившись в колонны, начали ходить туда-сюда, время от времени перестраиваясь. А потом набросились друг на друга с воплями и стали рубиться не на шутку!

— Это битва при Сасу-с-сишуни, — пояснил Сканд, — первая победа нашего основателя рода! Тогда еще был основан Старый город!

Лекс с замиранием сердца смотрел, как взрослые воины уничтожают друг друга. А потом заметил, как «убитые» тихо отползают в стороны, чтобы по ним не топтались живые. Потом присмотрелся и понял, что крови на арене стадиона нет! На душе полегчало. Это было просто представление! Одни воины «победили» других и заорали, размахивая в воздухе мечами и щитами.

— Мой? — Ламиль разобрался с ложкой и кольцом и, взяв ложку за черпак, снял перстень и теперь демонстрировал рыжику.

— Какой умный мальчик! — Лекс толкнул ногой Сканда и показал успехи малыша, — он соображает быстрее многих взрослых! Он вырастет умницей, а не тупым ящером!

— А сейчас будет битва при (Сканд просвистел какое-то название местности), тогда впервые использовали приручённых ящеров!

— Ну, мои предки в то время уже давно приручили ящеров… — Чаречаши надменно вздернул брови.

— А толку? — Сканд ухмыльнулся, — вы как сидели в своих песках, так и сидите! У вас там ничего же не растет!

— Мы живем за счет процветания торговли! — Чаречаши надулся, — мы не полагаемся на милость меча, и наш народ путешествует по миру, наживая несметные богатства. А наша пустыня хранит нас от жадности соседей, наказывая тех, кто появляется без спроса на наших землях!

Сканд хмыкнул и промолчал, похоже, эти разговоры были привычны между ними. И тот, и другой, похоже повторяли одно и то же, уже без надежды что-либо доказать, скорее совершая положенный ритуал.

Ламиль тем временем сосредоточенно продевал кольцо обратно на ложку, у него не получалось, но он упрямо сопел над этой нелегкой задачей. У ног Лекса присела Ма с тарелкой, в которой лежали синие ягоды. Лекс протянул руку, чтобы попробовать. Ягоды были, как ежевика, а на вкус, как сахарный арбуз — сладкие, мелкозернистые и очень сочные.

— Мой! — у Ламиля получилось нанизать кольцо и он с гордостью показал это Лексу, — Дай! - Ламиль потребовал то, что кушает Лекс, и протянул ложку.

Лекс засунул ребенку в рот ягоду. Тот пошамкал и проглотил угощение, а вот следующую выплюнул и размазал ее по себе и по руке Лекса, наслаждаясь синими разводами на коже.

Ма и слуги засуетились, пытаясь отмыть Лекса и спасти от синего сока одежду господ. За всей этой суетой Лекс пропустил, когда на арену стадиона выпустили всадников, которые перепрыгивали на полном ходу через пехотинцев и грудью врезались в стройные ряды построения. Лекс, перемигнувшись с Ма, велел убрать тарелку с ягодами, и вместо этого предложить ребенку грудь. Ламиль заинтересовался и вскоре согласился пойти на руки к кормилице. Он, даже присосавшись к соску, не выпускал свой трофей, в виде ложки с кольцом, и так и заснул под ласковым взглядом Киреля. Тот, похоже, от всей этой суеты получал удовольствие, но даже и не думал участвовать в этом веселье.

Ламиль незаметно для себя уснул на руках Ма, а Лекс съел половину ягод, а потом, будто опомнившись, предложил угощение Кирелю. Тот вначале хотел отказаться, но потом заметил необычную роспись тарелки и буквально выхватил ее из рук слуги. Он лакомился ягодами и внимательно рассматривал роспись, время от времени водя по рисунку пальцем.

— Красиво, — одобрил Кирель, — так ты говоришь, это сделал мальчик из тех, что выставили на арену?

— Да, его выставили именно потому, что он рисовал, — Лекс наклонился, чтобы разговаривать с первосвященником через мужа, — очень талантливый ребенок!

— О чем вы говорите? — Шарп оторвался от представления на стадионе.

— Мы говорим о ягодах! — Кирель кивнул монаху, чтобы он спрятал тарелку с остатками ягод, — хочу еще таких!

— Любовь моя, для тебя что угодно! — Шарп улыбнулся и притянул к себе мужа для поцелуя, тот только недовольно фыркнул и уперся, не желая двигаться с места. — Ладно, я подожду до дома, — пообещал император.

— Сейчас будет самое интересное! — Сканд махнул рукой, указывая на арену.

Лекс посмотрел, там всадники запрыгивали на пехотинцев, которые укрылись щитами в «черепаху». Ящеры крутились сверху, пытаясь прорваться внутрь, но в щели между щитов прорывались заточенные палки, которые изображали копья.

— Почему ящеры не кусаются? — Лекс всматривался в постановку.

— Старые ящеры приучены не трогать своих, а на молодых перед выступлением надевают намордники, — пояснил Сканд, — мы не в Колизее! Тут, конечно, могут выбить глаз или сломать руку, но не надо клювом щелкать! В настоящем бою мечи будут настоящие, а не деревянные!

Лекс согласился с доводами и дальше с интересом смотрел за всем происходящим. Потом были и другие постановочные бои, и даже гонки двух команд наездников по полосе препятствий в виде вооруженных воинов. Зрители с восторгом орали и визжали. Ламиль, выспавшись на руках Ма, проснулся и спросонья потребовал от Лекса объятий и поцелуев. Когда Чаречаши опять приблизился к Лексу, пытаясь заигрывать, то получил еще одно требование от Ламиля и, расставшись с еще одним перстнем, отодвинулся на безопасное расстояние под довольное хихиканье Пушана.

Потом был перерыв на обед, когда всем зрителям раздавали лепешки хлеба, куски мяса и рыбы и какие-то фрукты. В это время манипула Тургула гордо маршировала по стадиону со своим штандартом и барабанщиком. Грузовые ящеры везли доски и балки для двух требушетов. Зрители даже притихли, не желая пропустить такого зрелища. Под барабанный бой два требушета стремительно собрали, веревки натянули, а в корзины вместо груза залезли воины.

На другом конце стадиона установили бочки, поставив их друг на друга. Они, по замыслу устроителя, должны были изображать башню. Стадион замер, и в полной тишине в пращи уложили камни. Под тревожную дробь барабана все приготовления были закончены, и когда барабан замолк, в полной тишине у требушетов выбили собачки и корзины ухнули вниз, веревки скрипнули, рычаги метнули камни, которые снесли бочки!

Стадион взорвался ором и свистом! Ламиль даже дернулся посмотреть, что происходит, но потом опять предпочел плечо Лекса. Сканд так довольно улыбнулся, что Лекс понял, что Сканд занимался тем, чтобы пристрелять требушеты под размер стадиона. Лекс благодарно погладил мужа по плечу, выражая свою признательность. Требушеты отстрелялись еще по паре раз, разнеся бочки в щепки под улюлюканье зрителей. А вот потом на арену из дальних ворот вытолкали настоящий корабль! Рабы, как муравьи, облепили его со всех сторон и вынесли практически на руках. Его установили на месте бочек. Сразу же на мачтах развернули полосатые паруса с черным оттиском отпечатка руки на первом. Зрители засвистели и стали кидать в сторону пиратского корабля кувшины из-под пива и объедки. Рабы сбежали с корабля, укрывая головы и уворачиваясь от прилетающих снарядов.

Требушеты в первый раз зарядили бочками с горящими ветками и тряпьем, которое повисло на такелаже корабля, начиная пожар. Следующие выстрелы были сделаны камнями, которые пробивали борта. Один из камней сбил одну из мачт горящего парусника, и мачта с горящими парусами упала в сторону трибун, но это не остудило зрителей, а наоборот, придало им агрессии. Зрители бесновались на трибунах. Требушеты раз за разом посылали снаряды в горящий костер, принося новые разрушения.

Лекс очнулся от рассматривания зрелища, когда его кресло дернулось. Это Чаречаши схватился за его сиденье… Глаза брата горели неистовым пламенем, которое сжирало все происходящее почище костра. Лекс поморщился… мда… одно дело слышать о сокрушительной силе требушетов, совсем другое увидеть эту демонстрацию воочию… вот ведь… многие знания — многие печали…

Примечания:

*Марки стали — это классификация сталей по их химическому составу и физическим свойствами.

**Самая «модная» в последние годы российская сталь у производителей малосерийной или штучной продукции, как для изготовления слоистых клинков и ножей, так и цельных клинков – это Х12МФ. Содержащиеся в ней 1,4-1,6% углерода и 11-12,5% хрома позволяют добиться получения клинков с хорошей режущей способностью и высокой стойкостью к износу и затуплению. Помимо эксплуатационного «позитива», есть и еще такое немаловажное обстоятельство — эту сталь практически невозможно термообработать плохо, она терпима к ошибкам в закалке и отпуске. За что ее иногда и называют — «ленивой сталью».