Роман Саламандра глава Глава 83

Сборы в Колизей были стремительными. Лекса быстро переодели, переобули и переплели заново косу. Ламиль в это время разрешил Ма взять себя на руки и покормить, а потом прижался к Лексу и почти сразу заснул. Сканд подхватил мужа с ребенком на руки и положил их на паланкин, который сразу подняли и понесли из дома. Лекс только успел крикнуть, чтобы Ма не потеряли по дороге в этом людском муравейнике.

На улице действительно было много подвыпившего народу. Хорошо, что носилки сопровождали и монахи. Лекс как-то незаметно для себя привык к их молчаливому присутствию в своей жизни. И теперь, не увидев на улицах безликих фигур в мешковатых рясах, он скорее ощутил бы тревогу, чем чувство свободы от соглядатаев. Лекс переложил Ламиля с плеча на колени и стал крутить головой, вбирая в себя ощущения праздника. Все люди бурно приветствовали Сканда и Лекса, и почти сразу замолкали, увидев спящего ребенка на его коленях, но это не мешало людям радоваться их появлению и махать руками, выражая восторг.

Лекс внимательно рассматривал надписи и рисунки на стенах. Местные жители использовали их, как каналы городских новостей. Глядя на эти надписи и рисунки, можно было понять, о чем переживает город. После победы над пиратами люди рисовали горящие корабли и проклятия пиратам. Когда приехал Чаречаши, то появились надписи с его именем. Когда родился ребенок – стали рисовать императорскую чету, и хотя эти рисунки порой напоминали шаржи, но надписи были добрыми. Люди писали здравицы императорам и ребенку. А сегодня Лекс опять увидел свастику огня, или, как ее здесь называли, знак Саламандры. А еще появились узоры орнамента, где свастика переплеталась вокруг меча, а теперь еще сюда вплели и пятиконечную звезду.

Лекс попросил задержаться возле такого орнамента. Изображения свастики и звезды будили воспоминания из прошлой жизни, а в сочетании с мечом это выглядело, как в театре военной пропаганды, и вызывало тревогу…

- Интересно, - Сканд задрал голову и рассматривал орнамент из повторяющихся фигур, - звезда, похоже, вписалась в нашу семью и стала ее частью. Я не против, ты очень красиво смотришься с младенцем на руках. Надо будет заказать камнерезам статую с этим изображением. Сделать большую статую для украшения дома, и еще маленькую, чтобы я брал ее в поход.

- Какой поход? - заволновался Лекс, - разве намечается какая-то война?

- Армия должна воевать, - Сканд пожал плечами, - какой смысл держать ее дома? Вот выплатят людям до конца все деньги после Теланири и пиратов, вояки их пропьют и прогуляют и начнут ныть, что им скучно. А где скука, там и падение дисциплины, и сразу драки и беспорядки. А когда армия на марше, то все собраны и сосредоточены на предстоящей цели. Так что, рано или поздно, но для нас найдется дорога и неприятель в конце пути.

Сканд скомандовал отправляться дальше, а Лекс задумался о будущем. Неужели нельзя найти мирное применение такому количеству людей? Тем более, что скоро начнется стройка, границы города будут расширяться, потребуются сильные мужские руки… надо поговорить с Кирелем…

На улицах продолжалась праздничная суета. Но сегодня горожане торопились занять места в Колизее. На подходах к Колизею появились «живые афишки». Молодые парни стояли на тумбах и с выражением и вычурными позами рассказывали о предстоящих выступлениях. Сегодня вместо добровольной жертвы на арене Колизея будет проведена казнь преступников. Ораторы вдохновенно вещали, кто именно и за какие злодеяния будет сегодня умерщвлен, и каким именно способом. Там было и затаптывание насмерть грузовыми ящерами, и разрывание на куски ездовыми. И, конечно, травля боевыми.

Во второй части представления выступали пираты. «Афишки» взмахивали руками в экстазе и закатывали глаза, рассказывая, при каких условиях пираты попали в плен. Они со вкусом перечисляли всех плененных пиратов поименно, особо красочно расписывая их кровожадные подвиги и ужасную славу. Они твердили один и тот же заученный текст и выглядели, как голографическая запись с одной новостью, запущенной по кругу. С той лишь разницей, что стоило рядом с афишкой появиться в этот момент Сканду, как оратор прерывал выступление и, вытянув руки к генералу, начинал вещать здравицу «верному мечу империи, непобедимому и могучему Сканду и его прекрасному супругу!», но стоило паланкину с Лексом и ребенком продвинуться дальше, как оратор начинал свое выступление с оборванной ранее фразы о предстоящем событии в Колизее.

Кроме этого, в обязательном порядке перечислялось, сколько и чего выставляла каждая из городских гильдий для угощения зрителей в Колизее. Поскольку зрелища для народа проводились с утра и до наступления вечерних сумерек, то список рыбы, мяса, лепешек, фруктов, вина и пива был внушительным и занимал значительное время при перечислении.

Когда Сканд подвел паланкин к арке ворот Колизея, Лекс уже мог сам выдать заученный текст. И хотя солнце было еще утренним и не особо жарким, но Лекс с удовольствием оказался в прохладе внутренних коридоров. Ламиль проснулся от перемены температуры и недовольно захныкал. Лекс прижал к плечу сонного ребенка и тот, успокоившись, засопел дальше. На большом балконе императорской фамилии было многолюдно. Все выглядели энергичными и почти трезвыми, и только ароматы, носящиеся в воздухе, били даже по ослабленному обонянию Лекса. Ламиль же от подобных запахов проснулся и недовольно закрыл ладошкой нос.

Сканд довел Лекса до кресла Киреля, а сам отправился общаться с гостями. Шарп, не стесняясь, спал в кресле, но при этом все равно выглядел внушительно, как и надлежит главе государства. Кирель попытался переманить Ламиля на ручки, но тот капризничал и на уговоры не поддавался. Кирель в ответ с довольной ухмылкой притянул к себе на колени Лекса, и, приобняв прекрасного рыжика, продолжил заигрывать с ребенком. Со стороны все это опять выглядело весьма фривольно, особенно когда Кирель, не стесняясь, погладил Лекса по спине и пощупал округлую попу. Вместе с этим Кирель склонился к шее Лекса и оставил там весьма недвусмысленный поцелуй, а после притянул его ближе и жарко зашептал:

- Завтра будут скачки и прочие военные игрища на Марсовом поле, а вот на следующий день мы все поедем в старый город. Официально - посмотреть на город и оценить ущерб после военной баталии, а на обратном пути я собираюсь тебя похитить, - Кирель поцеловал Лекса еще раз и обвел взглядом аристократов, которые упорно делали вид, что не подсматривают и уж тем более не подслушивают. Кирель хмыкнул и несколько особо наглых стремительно отодвинулись. Кирель опять склонился к уху Лекса и продолжил на тон тише, - в имении Сканда к тому времени скуют второй клинок. Я хотел бы посмотреть на них раньше остальных. Поэтому мы с тобой сделаем петлю в имение Сканда, и ты мне все покажешь и объяснишь.

- Хорошо, - Лекс улыбнулся и кивнул головой, - но мы можем все сделать намного тише. Я заведу в дом пару монахов, переоденусь в рясу одного из них, а со вторым выйду из дома. Мы тихо и незаметно посетим имение мужа, если ехать верхом, то это пару часов в одну сторону, пара в другую, и никто в городе об этом не узнает.

- Хорошо, - Кирель еще раз посмотрел на патрициев, околачивающихся поблизости, - я пришлю тебе монаха, с которым ты передашь посылку, они отвезут ее, куда надо. Когда начнет смеркаться, к тебе придут.

- Спасибо, папа, - Лекс в очередной раз улыбнулся и спустился с колен первосвященника.

- Мы сделали правильный выбор, когда отдали тебе младшего сына, - Кирель сказал достаточно громко, чтобы услышали все, - малыш так и льнет к тебе. И это прекрасно! Шарп! - Кирель ткнул императора в бок пальцем, тот от такого тычка открыл глаза и, повернув голову, покосился на Первосвященника осоловелыми спросонья глазами. Кирель продолжил, как ни в чем не бывало, - раз уж все дети в сборе, то можно открывать игрища.

- Да! - рявкнул Шарп и попытался сдержать зевок, - да начнутся Игры!

Он подал сигнал фанфаристам, и те сразу выступили вперед со своими дудками. Лекс невпопад подумал, что если свернуть их кренделем, то получится пионерский горн. Фанфары выдали несколько громких и вполне мелодичных трелей, после которых Шарп встал со своего трона и, подхватив Лекса за локоть, подтащил к краю парапета императорского балкона. Ламиль недовольно крутился на руках. Ему, похоже, не нравились запахи и большое скопление людей, а когда раздался рев фанфар, он попытался зарыться в шею Лекса, ища защиты. Лекс гладил его по спинке и ворковал на ушко, пытаясь успокоить.

Шарп тем временем толкал речь о семье, детях и гражданском долге перед империей. А потом неожиданно выхватил Ламиля из рук Лекса и воздел ребенка над головой, совсем как та обезьяна в мультике про львов. Ламиль, коварно вырванный из рук Лекса, заорал во всю мощь своих легких, но ему ответил Колизей! Все люди повскакивали со своих мест и стали кричать и махать какими-то тряпками, выражая свой восторг! Такой бурной реакции Ламиль явно не ожидал и примолк в руках отца, а потом подумал и написал на голову родителя.

Шарп рассмеялся такой реакции малыша и встряхнул головой, как пес, следом за ним засмеялись и аристократы, а следом и плебс на трибунах. «Звезда! Звезда!» скандировали люди и топали ногами, выражая восторг.

- Хороший ребенок! Сильный и наглый! - Шарп вернул Ламиля Лексу, - так и учи его дальше, и тогда Чаречаши узнает, что значит связываться с империей!

- И заодно узнает на собственной шкуре, через что мне пришлось пройти! - Пушан обнимал Гаури и зловеще ухмылялся.

- Сильный младший! Воистину подарок богов! Сканд знает, как сладко иметь завоеванный трофей, а не покорную дырку! - Чаречаши стоял рядом со Скандом и зеркально ухмылялся Пушану, - я подожду, когда моя Звезда войдет в возраст, и завоюю его сердце! И тогда он сам придет ко мне и отдаст сладость своего тела по своему желанию, а не потому, что я старший и сильный!

Пушан хмыкнул и потянул Гаури к местам, на которых они располагались во время игр в Колизее. Лекс прижал к себе Ламиля и с помощью Ма поменял мокрый палантин на сухой. Ламиль вцепился в Лекса со всей силы, и даже не соблазнился, когда Ма предложила ему грудь. Малыш недовольно засопел и отвернулся, а Сканд подхватил Лекса за локоть и повел к их месту на помосте, с другой стороны от мест, где сидел наследник. Сканд казался невозмутимым, но Лекс видел, как ходят желваки на его скулах и сжимаются и разжимаются кулаки.

- Что случилось? - Лекс сел на кресло и смотрел, как Сканд, набычившись, смотрит вперед стеклянными глазами, - любовь моя, что произошло?

- Что, маленький? - Чаречаши встрял между двух кресел супругов и с ехидством смотрел, как Лекс гладит мужа по колену, а тот не реагирует, - надоел крепкий член мужа и ты решил найти любовника посановитей? Помогаешь мужу добиться милости у Первосвященника своей упругой попкой?

- Я бы тебе врезал, да Ламиля беспокоить не хочется! - прошипел Лекс и пересел на колени мужа, - Сканд, посмотри на меня. Сканд!

Сканд посмотрел на супруга тяжелым взглядом, где клокотала ярость, Лексу было впору испугаться, если бы в глубине этих глаз не плескалась боль. Лекс обнял мужа за шею свободной рукой и положил голову на могучую грудь, совсем, как Ламиль в поиске защиты. Ребенок, оказавшись зажатым между двух тел, неожиданно вздохнул и заурчал, как маленький додо. От этого неожиданного звука Сканд вздрогнул и его взгляд обрел осмысленность. Он прижал к себе несносного рыжика с ребенком и со вздохом зарылся носом в огненные волосы, наслаждаясь его запахом.

- Ты помнишь, что я тебе сказал этой ночью? - Лекс поднял на него ясные глаза, - неужели ты думаешь, что за ночь что-то могло измениться?

- Ты тискался с Кирелем на виду у всех, - вздохнул муж, - я вчера промолчал, когда ты лежал у него на лежанке, как любовник, но сегодня… Кирель открыто сказал всем, что добивается тебя, и ты ему в этом потакаешь…

- Сканд, в твоем имении уже выковали первый меч, а сегодня закончат выплавку и приступят к ковке второго, - Лекс шептал в ухо мужа, при этом не преминув прикусить его за мочку, - он просто хочет увидеть их первым. Он интересуется не мной, а новой сталью, - Лекс ухмыльнулся, когда Сканд дернулся всем телом и приоткрыл от удивления рот. Лекс прошептал ему в приоткрытые губы, - ты же не забыл, что это секрет от моего брата?

А потом поцеловал растерянного здоровяка. Сканд довольно вздохнул и углубил поцелуй, наслаждаясь податливостью и сладостью любимого рта. Он почувствовал, как в его душе успокаивается буря, которую подняли шепотки за спиной, и в ответ поднимается желание. Лекс был таким нежным и так явно зализывал свою вину, что хотелось утащить его в уголок и доказать пару раз свое право владения этим возмутителем спокойствия. Но в голове вспыхнул один вопрос, который надо было срочно прояснить.

- Почему это он первый? - Сканд ревниво посмотрел на разомлевшего мужа, - разве это не мой подарок?

- Твой подарок будет совершенным, а то, что будет в имении – это так… пробный образец для показа возможностей, - Лекс чмокнул мужа и отстранился, - я сделаю тебе меч, когда Кирель построит новый квартал для новой гильдии. А до этого времени тебе придется запастись терпением и ждать… И, кстати, подумай лучше, как армия может помочь городу в постройке. Что ты хлопаешь на меня глазками? В армии есть сильные мужчины, которые умеют что-то делать, кроме как мечами махать? Подумай… Быстрее построят новые кварталы, быстрее получишь обещанный подарок.

Ламиль недовольно завозился и потребовал себе порцию внимания. Лекс откинулся, насколько позволяли объятия мужа, и посмотрел на ребенка.

- Сканд хороший, - Лекс погладил мужа по тунике, - поэтому я его целую и обнимаю. А ты хороший? - Ламиль подумал и довольно улыбнулся, - тогда я и тебя поцелую! - Лекс прижал к себе малыша и с удовольствием потискал. Он раньше даже не представлял, какое удовольствие, когда маленькие ручки стискивают в объятиях, или, наоборот, малыш доверчиво засыпает, полностью расслабившись. - А теперь, давай ты покушаешь, а потом заснешь, как хороший мальчик.

- Зи… - Согласился малыш, а потом подумал и добавил, - мо!

- Я твой и Сканда! - поправил Лекс и расправил палантин на животике ребенка, - а теперь кушать и спать! И тогда ты будешь хорошим мальчиком, и я буду тебя целовать и обнимать!

Ламиль согласился с предложенным планом и милостиво разрешил Ма взять его на руки. Пока малыш кушал, на арене Колизея начались выступления. Больших ящеров водили жрецы, как всегда, с цветочными гирляндами на шеях и в сопровождении музыки на сопелках. А потом все началось, как и было заявлено в афишках праздника. На арену вывели несколько преступников. Трибуны замерли, выслушивая монаха, который объяснял, кто кем является и за какие злодеяния их приговорили к казни на арене. А потом началась сама казнь. Лекс старался не смотреть на арену. Это, конечно, было намного лучше, чем бедные и невинные дети, но все равно, крики людей и ящеров напрягали.

Звезда закончил насыщаться и довольно рыкнул. Лекс перехватил расслабленного ребенка на руки и попробовал уложить его на колени, но Ламилю нравилось спать, прижавшись к плечу, и Лекс пристроил непоседу, как тому хотелось. Он гладил ребенка по спине и намурлыкивал песню без слов. Откуда-то из детства всплыла колыбельная, которой мама укладывала спать сестренку. Жалко, что в этом мире нельзя было перевести песенку про кота-котейку, в этом мире из домашних питомцев были только юркие додо. Мысли неожиданно скакнули к воспоминаниям о матери и сестре. В прошлой жизни он совсем не думал о них, а мать вообще вычеркнул из жизни, как предательницу. Интересно, сложилась бы его жизнь иначе, если бы он знал, что такое полноценная семья?

В женщинах его всегда привлекал сам момент завоевания, а вот будни и размеренная жизнь… это было непонятно. Поэтому, как только азарт охоты сходил на нет, вместе с ним пропадал и интерес к самому трофею. Раньше его скорее пугала мысль провести остаток дней с кем-то одним, но сейчас… Лекс повернул голову и посмотрел на Сканда, который увлеченно наблюдал, как кровавую требуху растаскивают по арене. Да, с этим человеком он согласен прожить остаток жизни. Лекс наклонил голову к плечу и задумался. Интересно, это потому, что Сканд мужчина? Настоящий самец, который считает, что весь мир замрет перед ним в страхе, стоит ему захотеть, или потому, что увидел в нем брошенного ребенка, которого недолюбили в детстве, так же, как и его в прошлой жизни?

- Вспомнил родной дом и качели в саду? - на подголовник кресла облокотился Чаречаши, - да, дома тебя никто не заставил бы сидеть и смотреть на казнь преступников. Это не зрелище для нежного младшего. Сейчас вокруг тебя крутился бы не один десяток слуг с опахалами и сладкой водой. Помнишь, как для тебя привозили сладости со всего мира? А фрукты? Помнишь свои любимые, такие маленькие и синие? Ты их мог съесть до сотни за один раз, здесь я таких не видел. Мы так тебя баловали дома, а здесь тебя почти уравняли с кормилицей…

- Чани… - Лекс ласково посмотрел на брата и нежно улыбнулся, - закрой пасть и перестань капать ядом, а то клянусь, что выращу из милого ребенка домашнего тирана, и тогда тебе придется ползать перед ним на коленях, выпрашивая у него ласку и любовь.

- Злюка, - улыбнулся Чаречаши, - ты так со мной не поступишь, я знаю, что ты любишь меня.

- Я люблю умных, - Лекс обворожительно улыбнулся, - так будь умницей, и я продолжу тебя любить, как брата.

- Все в городе только и говорят, что тебе открыт секрет стекла, и то зеркало, которое ты, - Чаречаши бросил взгляд на Сканда и поправился, - вы со Скандом подарили, говорят, его сделал ты…

- Да, боги говорят со мной, - Лекс бросил на брата холодный взгляд, - когда ты бросил меня во дворце с нашим безумным отцом, я умер. Сканд меня убил, когда ударил головой обо что-то.

Лекс кожей почувствовал, как за его спиной раздалось множественное шевеление, а потом у его ног оказался монах в красной тоге. На его татуированном лице горел алчный азарт первооткрывателя и фанатизм истово верующего. Монах почти касался его ног, и хотелось отодвинуться от него, как от ядовитой змеи. Вроде, пока не кусает, но все равно хочется держаться от нее подальше. Лексу пришлось взять себя в руки, чтобы продолжить рассказ. Надо было донести свою версию событий, чтобы можно было на нее опираться в дальнейшем.

- Боги сказали, что я умер слишком рано и не успел выполнить все, что мне было предначертано с рождения, и поэтому они возвращают меня в этот мир, - Лекс смотрел на брата с печалью, - я должен был вынести испытания, чтобы доказать, что достоин их доверия, но взамен они дадут мне любое знание, которое я попрошу.

- Какие боги? - подал голос монах, - кто именно? Это была великая Саламандра? Да?

Лекс постарался не смотреть на монаха, который почти коснулся его коленей и шарил по его телу горящим взглядом, ожидая какого-то знака. Лекс вздохнул, но не отвел взгляда от брата, который смотрел на него, прищурившись.

- Ты знаешь, через что мне пришлось пройти, - Лекс опять вздохнул и поправил спящего ребенка на плече, - но боги дали мне знания, и мне пришлось измениться, чтобы принять их. Я больше не тот милый ребенок, которого ты помнишь, тот ребенок умер. Боги забрали у меня старые воспоминания, чтобы я не повторял старых ошибок, я теперь другой человек. Прими это и смирись с волей богов.

- Если знания дали тебе, то почему они достались империи? Почему твоим мужем стал твой убийца? Ты должен разорвать этот неправильный брак и вернуться домой!

- Надо было отбить меня по дороге, но ты предпочел заниматься городом, вот и оставайся со своим городом! - Лекс недовольно одернул палантин на ребенке. - Ты сам выбрал, что тебе дороже, а я выбрал того, кто заботится обо мне, и приложил хоть какие-то усилия, чтобы добиться взаимности.

- Если бы он попытался отбить тебя, то я бы уничтожил его наездников, а у него только они и оставались после того, как я вышел из города, - оскалился Сканд.

- Ну, твоих наездников я утопил в песках, как глупых детей, - оскалился в ответ Чаречаши.

- А вы еще членами померяйтесь, у кого больше, - посоветовал рыжик, - и вообще, тихо здесь! Разбудите мою звезду – покусаю обоих!

На арене раздался рев, и после этого выпустили новую группу людей и молодых ящеров. Афишки говорили, что после казни преступников будут наказаны мародёры, которые грабили дома честных граждан, когда город воевал с пиратами. На трибунах раздавались выкрики, как во время футбольного матча, когда зрители пытаются поддержать свои команды. Лекс сделал вид, что ему интересно посмотреть, как молодые ящеры гоняют и разрывают босоногих и изможденных людей, и пытался себя уговорить, что всем не поможешь, хотя бы детей удалось спасти от этого ужаса.

Сканд и Чаречаши погипнотизировали друг друга, но при этом молчали, не желая вызывать гнев Лекса на себя. После того, как последний человек перестал биться в конвульсиях, а ящеры приступили к трапезе, на трибунах стали раздавать лепешки, куски мяса и рыбы. И, кроме этого, кувшины с пивом. Лекс посмотрел на солнце, похоже, время перевалило за полдень. В императорской ложе тоже появились рабы с подносами, полными еды. Лекс отмахнулся от еды, с арены тянуло запахом крови и мочи, от гостей пахло перегаром и возбуждением, от такого сложного аромата аппетит отбивался просто напрочь.

Чаречаши попытался подсунуть Лексу фруктов, а Сканд напоить вином с водой. Лекс раздраженно фыркнул и подошел к императорской чете сообщить, что собирается отправиться домой. Ламиль как раз проснулся и капризно ныл, как все маленькие дети, которые плохо выспались.

- Но сейчас начнется самое интересное! - Шарп размахивал чем-то, похожим на живую каракатицу, по крайней мере, там шевелились щупальца и менялся цвет зажатой в кулаке тушки. - Сейчас пираты будут сражаться с гладиаторами!

Лекс, как завороженный, посмотрел на мелькающую перед носом каракатицу и понял, что еще немного, и его просто вытошнит от всего этого. Наверное, он побледнел, потому что Сканд оказался рядом и приобнял его за плечи.

- Отец, мой муж мягкосердечный человек, и ему уже хватит на сегодня кровавых зрелищ. И потом, ребенку тоже будет лучше в тиши дома. Я отведу их обоих домой, а потом проверю, как охраняются ворота города, а то сейчас в городе слишком много гостей, надо, чтобы охрана не расслаблялась.

- Хорошо, - Шарп кивнул сыну и откусил голову каракатице, из нее что-то брызнуло и слуги бросились к императору с полотенцами и водой.

Сканд махнул рукой брату, который внимательно за всем наблюдал, потом кивнул Чаречаши и, подхватив бледного Лекса, помог ему спуститься по ступеням в темноту и прохладу внутренних переходов. Охранники-носильщики подхватили паланкин и вынесли на жаркую улицу. На улицах было пустыннее, чем ночью. Но это и понятно, почти весь город собрался в Колизее. А потом события этого дня будут обсуждать до следующего праздника.

Лекс уложил у себя на животе недовольного Ламиля и задумался. Какое-то беспокойство не давало покоя, как комар, только непонятно, что именно вызывало чувство опасности настолько, что хотелось почесаться. Лекс стал перебирать события сегодняшнего дня. Чача ехидничает и пытается вбить клин между ним и Скандом… это понятно… монах этот, краснотоговый… как змея, не поймёшь, когда кинется и куда укусит… Пушан получил по ушам от Чачи, так ему и надо… Кирель с мечами этими… вот неймется человеку… и почему он так упорно пытается показать свою заинтересованность всем?

Лекс не удержался и почесался. Нет, все не то, но что-то напрягло во время разговора с Чачей… про волю богов и потерю памяти он слушал спокойно, и то, что брат изменился, он воспринял спокойно, особенно после драки в термах… новые знания, которые прошли мимо его носа… зеркала… а почему он промолчал о новом клинке? Он ведь воин и новое оружие должно было заинтересовать его в первую очередь… о требушетах он молчал, но скорее всего, ему уже о них доложили, возможно, он посчитал их не важными, но мимо новых клинков он не мог пройти безучастно…

- Сканд, я сегодня не видел Броззи, - Лекс сел на носилках и крикнул в спину мужу, который шел впереди процессии.

- Он не попадался мне на глаза со вчера. В последний раз я его видел во дворце родителей, когда забрал из его рук клинок отца, - Сканд поравнялся с Лексом и задумался, - я думал, что ты его куда-то отправил… твои ученики мне не отчитываются.

- Я его никуда не отправлял, - напрягся Лекс, - он что, дома не ночевал?

- Не ночевал, - подтвердил один из охранников, - он не возвращался домой из дворца. Я видел, как он встретил земляков, и они пошли выпить за встречу.

- Он единственный, кроме меня, знает тайну булата, - Лекс поджал губы.

Сканд кивнул головой, и носильщики прибавили шагу. Они почти бежали по улицам под недоуменными взглядами редких прохожих. Воин, шедший рядом со Скандом, побежал вперед, чтобы ворота открыли быстрее. Тиро выбежал из кухни, когда увидел, как во двор вбежал кортеж Сканда.

- Тиро! Броззи не вернулся? - Лекс соскочил с паланкина.

- Нет, - Тиро вытирал руки полотенцем, - его видели в таверне «Сломанный меч», он там пил с друзьями, а потом они пошли в квартал сладострастия. Ты ему вроде не запрещал к девкам… или что?

- Его надо найти, - Лекс схватил домоправителя за руку, - я сегодня разговаривал с братом, он интересовался зеркалами, а про булат он молчал, как будто он его совсем не интересует. Ты считаешь, такое возможно?

- Мы сейчас же займемся его розысками, - Сканд теперь тоже выглядел встревоженно.

Сканд стал раздавать указания всем взрослым мужчинам, а потом мальчишкам из старших, тем, кто хорошо знал город, и даже нескольким девкам. Они должны были осмотреть те места купален и внутренних комнат терм, куда трезвый мужчина не пошел бы, но пьяный вполне мог зайти и уснуть. Задания получили и ученики Лекса. Они шикнули на перепуганных детей и, подхватив палки, вышли на улицы.

Лекс покусал губы и подошел к воротам дома. Открыв калитку, он свистнул и сразу увидел спешащего к нему монаха.

- Мы разыскиваем пропавшего Броззи. Он вчера пил с кем-то из города моего брата, а куда потом они пошли, мы можем только догадываться, - Лекс увидел, как монах кивнул головой, - надо найти Броззи, но при этом лучше не привлекать к нашим поискам лишнего внимания. Он мог выпить лишнего или задержаться в публичном доме и там уснуть, но он знает тайну булата и его надо найти. Вдруг его похитили? Не надо давать похитителям форы по времени. Броззи надо найти, но так, чтобы люди Чаречаши не поняли, что мы его разыскиваем. Не стоит давать моему брату идею, если он уже сам до этого не додумался...

Монах еще раз кивнул капюшоном и, подхватив подол рясы, шустро побежал по улице. На его место вышел другой монах, такой же безликий, как и первый, и так же молча склонился перед любимцем богов в ожидании его распоряжений. Лекс вздохнул и закрыл калитку. Оставалось только ждать.

- А теперь поподробнее, о чем вы там шушукались с Кирелем, - Сканд, оказывается, стоял за спиной Лекса и прижимал к себе недовольного Ламиля.

- МО! - потребовал карапуз и потянулся к Лексу.

Лекс подхватил капризулю и пошел во дворик внутреннего сада. Там на одинокой скамейке было хорошо просматриваемое место, где точно никто не мог подслушать. Он опять тихо и спокойно объяснил мужу, что Киреля интересуют новые мечи. Более того, Кирель и Шарп уже рассматривают варианты переноса городских стен для того, чтобы построить новые кварталы для новых гильдий. Кирель сообщил, что первый меч уже выкован и он очень отличается от того, что все видели раньше, а сегодня закончили выплавку и занялись ковкой второго. По всей видимости, Кирель установил соглядатаев из числа монахов, которые и докладывают Первосвященнику обо всем, происходящем в имении сына.

Потом рассказал, что Кирель хотел навестить имение после прогулки в старый город, и хотел это обставить, как любовное свидание. На что он предложил навестить имение тайно, буквально сегодня вечером, переодевшись монахами. Сканд недовольно сопел, он тоже хотел увидеть новые мечи, но только он точно не сможет скрыться под личиной монаха.

- А я и не буду прятаться! - вскочил со скамейки здоровяк и взмахнул руками, - просто поеду в свое имение, а если нескольким монахам окажется со мной по дороге, то пусть так и будет!

Лекс легко согласился с этим и с сомнением посмотрел на замершего Ламиля. Похоже, тот понял, что его собираются оставить одного, и вцепился в рыжую косичку мертвой хваткой. Лекс сразу сделал вид, что все нормально и никуда он ехать не собирается. Вместо этого он пошел на кухню и попросил перетертую кашу. Одна из служанок Оливы стала перетирать сваренную на ужин кашу, а Лекс стал выхватывать из тарелки понемножку ложкой и облизывать и смаковать еду с таким видом, будто ничего вкуснее он в жизни не ел.

Ламиль вначале с сомнением смотрел, как лакомится взрослый, а потом попробовал перехватить пролетающую мимо носа ложку. Не с первой попытки, но ему это удалось. Каша была из разваренного зерна, сладкая от меда и с маленькими кусочками каких-то фруктов. Ламиль, кривясь, попробовал ее, и вначале она ему не понравилась. Ма сразу предложила малышу свою грудь и Ламиль с удовольствием присосался к привычной уже еде. Но при этом он с интересом смотрел, как все вокруг получили такие же тарелки и увлеченно едят, а, главное, Лекс с явным удовольствием облизывает ложку и причмокивает.

Сканд с интересом посмотрел, как все на кухне включились в показательные выступления «какая вкусная каша» и, насмешливо похмыкав, быстро умял свою порцию, а потом стал расспрашивать, когда Лекс собирается, «ну это самое», и при этом скашивал глазами на задумчивого ребенка. Лекс одними губами показал мужу, что как только Ламиль изволит заснуть и выпустить его. Во двор въехало двое монахов на своих коротколапых ящерах и Сканд сразу подобрался и велел седлать Шу. Он с ухмылкой отправился из дома, надеясь перехватить мужа по дороге в имение.

А Ламиль в это время закончил с Ма и опять с интересом переполз на руки к Лексу. Содержимое его тарелки еще больше привлекало малыша. Лекс позволил запустить в тарелку две шаловливые лапки, и с олимпийским спокойствием наблюдал, как кашу разминают маленькие пальчики, время от времени облизывая, но чаще размазывая по столу и рукам самого Лекса. Ламиль кашу и пробовал, и нюхал, и облизывал, но в итоге тарелка опустела. И хотя большая часть досталось столу, одежде и рукам Лекса, но первое знакомство с настоящей едой прошло более чем успешно. Лекс довольно наблюдал, как маленький поросенок соловеет и его движения замедляются.

Он перехватил малыша на локоть, одновременно обтирая от комков сладкой каши, и перемигнулся с Ма, которая понятливо перехватила его на свое плечо. Ламиль попытался возмутиться, но Лекс был рядом, просто продолжил есть, и маленький тиран заснул на руках кормилицы, надеясь, что он все так же контролирует ситуацию. Как только упрямые бровки расслабились, Лекс выскочил из-за стола и бросился в спальню, где его дожидался монах с мешковатой одеждой серого цвета. Он помог Лексу нацепить на себя хламиду и подвязал поясок. После этого накинул капюшон и велел засунуть руки в рукава, навстречу друг другу, как в муфту, и не поднимать головы. Удостоверившись, что Лекс не выделяется из общей массы монахов, он выпустил его за дверь, а сам уселся под стенкой, вне зоны видимости для случайного свидетеля.

Лекс как призрак прошел по дому и вышел через кухонную дверь. На него даже второй раз никто не посмотрел, как будто вместе с рясой он стал для всех невидимкой. Лекс не переживал что его унюхают старшие. Тиро, охранники и все мужчины вышли из дома на поиски Броззи, а девушки смотрели на сонного Ламиля. Мальчики закончили ужинать и теперь хрустели фруктами. Еда их интересовала больше, чем невзрачный монах. Второй монах дожидался во дворе, он кивнул головой, когда увидел Лекса, и запрыгнул в седло. Лекс забрался на второго светлошкурого и коротколапого ящера и дождавшись, когда охрана откроет ворота, тронул поводья, побуждая ящера к движению.

Ящер спокойно отнесся к седоку и легко зарысил следом за первым. Лекс понял, что по сравнению с привычными самочками, эти ящеры не раскачиваются, но в то же время ехать на них - это все равно, что пересесть на пони после лошади. Мелкая, частая рысь, и намного ниже посадка, поэтому хочется подобрать ноги, чтобы не шаркать ими по земле. И хотя внизу оставалось достаточно пространства, но все равно контраст чувствовался, как после джипа пересесть в запорожец, когда на каждой кочке кажется, что цепляешься сиденьем за асфальт.

За воротами к двум наездникам сразу присоединились еще два, и они дружно бежали по городу, в который возвращались сытые подвыпившие жители. Они громко обсуждали увиденное, бурно комментируя все, что происходило на арене, а некоторые даже разыгрывали сценки, как кто-то кого-то протыкает мечом, и смеялись, разгоряченные видом чужой крови и смерти. Они громко славили победивших гладиаторов и проклинали пиратов. Они совсем не обращали внимания на монахов, которые куда-то торопятся по своим скучным делам.

Маленькая процессия вскоре выскочила из городских ворот и затормозила возле ближайшего забора, отделяющего загородный дом патрициев от проселочной дороги. На ней не было ни купцов, ни путешественников, и только одинокие пешеходы торопились попасть внутрь городских стен до их закрытия на ночь. Лекс старался сильно не крутиться, к счастью, вскоре появилась еще одна небольшая колонна монахов. По всей видимости, Кирель решил, как и Лекс, покинуть город инкогнито. Вторая колонна притормозила, позволяя первой плавно влиться в общее движение. И вскоре около двух десятков ящеров мчались по пустынной проселочной дороге в сторону старого города.

***

Одна из читательниц мне попыталась доказать, что я пишу, не зная материала. Что и дом у Сканда простецкий и едят они в основном кашу. Для тех, кто не умеет пользоваться хотя бы интернетной ВИКИПЕДИЕЙ (не буду говорить о библиотеках, дабы не смущать сложными словами неокрепшие умы), даю справку о питании:

Большинство римлян питалось очень просто, в их ежедневную пищу входило в основном зерно, из которого изготовлялись каша и хлеб. Также в рацион римлян входили овощи и фрукты. По мнению позднеантичных авторов, хлеб и вино являлись основными продуктами питания. Голод в понимании римлян означал, что заканчивался основной продукт питания — зерно, об этом свидетельствуют недовольства и восстания населения из-за нехватки хлеба или неурожая зерновых. Нет свидетельств ни одного восстания из-за нехватки мяса, рыбы или овощей.

В зажиточных домах пищу готовили два раза в день – утром и вечером. Но в основном готовили один раз в день. Как правило, это были каши и тушеные овощи, мясо готовили по праздникам.

Хлеб и лепёшки не являлись типичным блюдом римлян в ранний период Древнего Рима, население в основном питалось кашами. Со II века до н. э. в Риме появились общественные пекарни, и хлеб очень быстро стал популярен, в том числе и среди бедного населения.

Из овощей были известны репчатый лук, лук-порей, чеснок, салат, репа, редька, морковь. Известно было несколько сортов капусты; капусту употребляли в сыром виде с уксусом, отваривали и ели с приправами и солью, с салом. У мангольда употреблялись в пищу толстые белые стволы и зелень, и подавали его с горчицей к чечевице и зелёным бобам. Спаржу добавляли в овощные рагу, запеканки или употребляли как основное блюдо с отборным оливковым маслом. Огурцы ели свежими, заправленными уксусом и гарумом, а также подавали варёными к курице и рыбе.

Из бобов, нута, гороха, люпинов делали в основном каши и рагу, которые ели только крестьяне, легионеры и гладиаторы. Бобовые вообще рассматривались как не соответствующие положению знати, и лишь импортированная чечевица считалась достойной гурманов.

Репчатый лук, чеснок и лук-порей римляне употребляли в основном в сыром виде. Варрон писал о том, что хотя деды и прадеды римлян пахли чесноком и луком, но всё же имели прекрасное дыхание, Гораций же писал о чесноке с ненавистью, как о продукте, который можно рассматривать как наказание, худшем яде для внутренностей.

Очевидно, древние римляне ценили в блюдах разнообразие вкусов, так, им нравились сочетания сладкого и кислого, а также сладкого и перчёного; почти во все блюда, не исключая мясных, овощных и рыбных, добавлялись фрукты, мёд или виноградный сироп, очень редко — сахар, который использовался чаще всего в лекарствах; мёд добавлялся также в супы, соусы, десерты, выпечку, смешивался с водой или вином. Перец добавлялся в вино, соусы, гарум, часто даже во фрукты. (Материал Википедии. Спасибо ей большое!)

Это все не касается праздничных блюд и пиров. Это отдельная тема. Кроме этого, не забываем, что Лекс попал в дом Сканда – одинокого военного, которому привычна жизнь казарм. Пушан (если кто помнит) никогда не выходил на кухню, а еду наложникам относили в гарем рабы.

Что касается домов римлян и домашних построек, поищите информацию сами. Поверьте, это поучительно и интересно.