Роман Голод глава Глава 48

Кончик языка жег клитор, пока пальцы развратники творят внутри что-то невообразимое. Проворачиваются то в одну сторону, то в другую, растягивая стенки влагалища, снося мне крышу от ощущений. И я прикусываю губы, сотрясаясь всем телом, чувствуя, как близка к падению. Проигрышу.

Но я держусь, напрягаюсь, пытаюсь вспомнить что-нибудь несексуальное. Например, убийство. Господи, я же видела смерть. Но все мысли подчистую смывает волной легкий укус одной половой губы. Я вскрикиваю, хочу свести ноги, но плечи, бугрящиеся мускулами, не дают этого сделать. Остается только оттягивать волосы и шумно выдыхать горячий воздух с пересохших губ.

— Сдайся, — рычит он, когда пытка продолжается уже больше трех минут, пока мой мозг держится в твердом состоянии из последних сил.

Я смотрю в его потемневшие от страсти глаза, чувствую в себе уже четыре пальца и рвано кручу головой.

— Нет, не надейся, — сдавлено выдыхаю. – И кто-то обещал сквирт.

Макар поднимется во весь свой немаленький рост, толкает пальцы глубже и снова проворачивает.

— Ты сама напросилась, — рявкает он, хватает мои волосы в кулак и оттягивает назад. Запрокидываю голову и издаю протяжный стон, когда его язык начинает вылизывать сосок, а рука задает движение. Резкое, грубое, смачно хлюпающее.

Внутри уже мокро, настоящий океан, в котором он разгоняет волны пальцами, трахая меня все чаще, толкая кончики пальцев в матку, задевая особую точку.

Господи, как это пережить. Дай силы!

Он берет пятерней мои волосы, отпуская обслюнявленный сосок, и толкается языком в рот, вылизывает его жесткими, хлесткими движениями, словно пытаясь добраться до побаливающего после минета горла, не прекращая частых фрикций руки ни на секунду.

— Ты кончишь, ты кончишь сейчас, сука, — рычит он мне в рот и снова затевает схватку с моим языком, который кажется уже занемел от влажного трения.

Скорость внутри невообразимая. Влага стекает по ноге, мозг плавится, тело дрожит.

Все, не могу больше, не хочу ждать, слишком высоко забралась, тело слишком натянуто, что кажется сейчас просто порвусь от напряжения. Но чего-то не достает. Что-то не дает мне кончить, хотя я уже на такой грани, что страшно. Как будто Макар не на краю стола меня держит, а на краю скалы, под которой острые пики. Кричу ему в рот, не могу сдержать эмоций, как вдруг он отрывается.

— Вот же бл*ть, — ругается Макар и резко достает пальцы, оставляя ужасную пустоту и неудовлетворенность. Недовольно восклицаю, тяну за волосы сильнее, как вдруг в меня стрелой врывается член. Боже!!! Горячий. Твердый как та пика внизу. Такой необходимый.

Стрелой он пронизывает все чувства, эмоции, собирает все воедино и бросает об водную гладь, по которой я растекаюсь, пока оргазм захватывает власть над моим телом и разумом. Заставляет выгибаться дугой, кричать, пульсировать тугую плоть, в которую бьет фонтаном сперма. Глаза в глаза. Губы в губы.

— Не могу без тебя, — шепчу сквозь слезы, и он судорожно кивает.

— Та же хрень.

От щемящей нежности пусть даже таких не литературных признаний и дрожи в теле Макара, стискивает сердце, увлажняются глаза.

— Ты проиграла, — тяжело выдыхает он, но я качаю головой.

– Сквирта не было. Ты использовал запрещенный, безотказный прием. Слабак.

Он улыбается, вытирает пот со лба и кивает.

— Согласен.

Подхватывает меня под задницу и несет вглубь квартиры. Правда на чем-то спотыкается, но удерживает меня и идет дальше.

— Ладно, ничья. Думаю, твоему голому телу мы найдем лучшее применение, чем уборка в этой богадельне.

— Научим защищаться? — лепечу и обнимаю за шею. – Вождение, пистолеты, самооборона.

— Научим, — кивает Макар и заносит меня в душевую, — только в одежде, а вот без нее…

— Я уже говорила, что ты ненасытное животное? - смеюсь я, чувствуя, как кончик его языка обводит сосок по кругу, а палец забрался в тугую, не тронутую сегодня дырочку.

— Когда-нибудь я стану старым и немощным, и ты будешь с сожалением вспоминать время, когда я мог кончать три раза на дню, — говорит он и делает движение бедрами, хлюпает все еще твердым членом внутри.

Само то, что он говорит о совместной старости, просто срывает остатки барьера между нами. Так близко мы еще не были ни разу. Всегда словно чужие, просто занимающие сексом люди.

Сегодня же я чувствую, как мы вышли на новый уровень доверия и любви. И нет больше преград между нами. Теперь все будет хорошо.

Улыбаюсь в свои тридцать два и слизываю каплю пота с его виска, тянусь, включаю воду и смеюсь.

— Боюсь к тому времени я умру от перетраха.

— Ничего-ничего, ты молодая, все выдержишь, — усмехается он и крепче сжимает мою задницу руками, толкается в анальное отверстие глубже, ведет носом по щеке, прикусывает мочку уха.

— А если нет, то я переверну этот мир, но найду человека, который тебя оживит.

Просыпаюсь я одна. Думаю об этом и убеждаюсь, протянув руку в сторону соседней подушки.

Пусто. Поворачиваю голову и тяжело вздыхаю. Но как только разворачиваю свою занемевшую после секса тушку на спину, улыбаюсь. Значит это, действительно, не сон, не галлюцинация или мираж, я снова в квартире Макара. Ну, если тот срач можно назвать квартирой.

Я привыкла одна просыпаться. Макар будил меня всегда где-то в четыре, показывал утренний стояк и требовал немедленно с ним разобраться. После интимной зарядки, в которой он разве что не вывернул наизнанку, Макар укрывал меня одеяльцем и приказывал отдыхать дальше. Так уж сложилось, и я не привыкшая ни к чему другому, радовалась любым крохам со стола своего любимого.

Тяжело вздыхаю и сажусь на кровати, рассматривая свои пальчики. Почему бы Макару не найти нормальную работу, без этих нервотрепок и опасности.

Подтягиваю простыню к груди и встаю, чуть пошатываясь иду к окну и открываю шторы. В глаза тут же бьет солнечный свет и я, преодолевая эту трудность, выхожу на балкон, вдыхаю прохладный, утренний воздух и снова улыбаюсь. Как дура.

Обычно, проснувшись, я звонила Макару и спрашивала разрешения спуститься в клуб. Теперь же мне хочется проверить уровень доверия. Поэтому мало того, что я собираюсь вниз, так я еще собираюсь заговорить с ним о легальном бизнесе, который он мог бы вести. Что угодно. Да хотя бы спортивный клуб.

Пора уже ему понять, что мы не случайные любовники, а одно целое.

Иду с улыбкой к двери и энергично дергаю ручку. Открываю двери и вскрикиваю. За ней Макар. С кофе, пакетом из любимой кофейни и огромным букетом роз.

— Ты ограбил романтика? — не могу не пошутить с лучезарной улыбкой принимая розы и зарываясь в них лицом. Стараясь не смотреть на бардак в гостиной.

— Я думала ты уже на работе, — смотрю из-за спины и вижу, как он разулся и несет кофе.

— Начальник я или кто? — смеется он, откладывает кофе и булочки на столик возле спальни и заходит за мной. – А ты куда собралась в субботу, с утра пораньше.

— К тебе в клуб, — говорю, улыбаюсь, поворачиваясь к нему лицом.

— В таком виде? – поднимает он брови, и я хмурюсь, опускаю взгляд и ахаю. Как была в простыне, так и на улицу бы выскочила…

* Макар. *

— Это все из-за тебя, — шипит Васька и руку в бок, а я с ума схожу. От всклоченных волос. От сверкающих глаз. От тела, что прячется под этой простыней. Впрочем, что это прячется? Тяну руку, рывком сдергиваю белую тряпку, и моя Малышка уже голая.

— Нахал, — наигранно задирает она подбородок, идет мимо меня к двери, раскрывает пакет с белковыми эклерами. Пальчиком подцепляет крем и в рот. Смотрит краем глаза и улыбается. Сучка.

Подхожу сзади, пальцем глажу по позвоночнику, наслаждаясь трепетом ее тела. Моя, моя Васька, несмотря ни на что. Не испугалась.

Привяжу к себе, так, что даже о друзьях забудет, о внешнем мире, стану центром вселенной и всю жизнь буду наслаждаться ее телом и той любовью, что она будет дарить лишь мне одному.

Только урода найду, кто напугать меня пытается.

— От нахалки слышу, — шепчу ей на ухо, руками захватывая в плен любимые титьки. Такие упругие, с горошинками сосков и вдруг…

Шлепок. Бл*ть!

Чувствую, как по лицу сползает что-то липкое, облизываю губы и чувствую сладкий белок.

— Ой, какая же я неуклюжая, — смеется она в голос, а я лишь отпускаю руки с ее груди, стираю сладкую субстанцию и шлепаю ее на пол.

— Беги, Малыш, если не хочешь потом влагалище отмывать от этого дерьма.

Он смеется пуще прежнего, сгибаясь пополам, я только качаю головой, что совсем перестал ее пугать. Раз не слушается.

Ну ничего.

Хватаю пакет над ее головой, беру в руки оставшиеся пирожные и выдавливаю крем ей на голову.

— А – а! — кричит она и пытается оттолкнуть меня, но я держу ее за плечо и размазываю «шампунь», на что она вдруг изгибается, оказывается на полу и быстро отползает в сторону душа.

— Куда! – тут же цепляю ногу и тяну на себя, поднимаю в воздух и бросаю на кровать, которая легко отпружинивает стройное тело. – Я же предупреждал тебя.

— Макар, — откашливается она. — Пошутили и хватит.

Но разве я шутил?

Я поднимаю брови, ухмыляюсь и стягиваю футболку. Смотрю в ошалелые глаза и стягиваю брюки. Обляпанной рукой провожу по уже давно колом стоящему член и, как воин готовый к битве, делаю шаг к кровати.

Натачиваю инструмент и вижу, как завороженно она на него пялится. Знаю, что хочешь. Сотрясаюсь, фантазируя, как Вася будет его вылизывать своим розовым язычком.

— Стой! – останавливает она меня рукой. Опомнилась значит. — Это уже не смешно, как я потом вычищать это буду.

— Я ершик тебе куплю, — ухмыляюсь я и коленом давлю на матрас, рукой продолжая надрачивать член, завораживать ее этим.

— Засунь его себе в задницу, — пытается Васька скрыть улыбку и дергается в сторону, хочет сбежать, но я ловко подминаю жертву под себя, наслаждаясь тем, как хорошо наши тела друг другу подходят. Тут же вклиниваюсь между ног.

— Перестань, у меня уже влагалище болит, — просит она пощады, но я не трахался всю неделю, так что пусть отрабатывает. Тем более… Руку веду вниз, нащупываю до одурения влажные губки и поднимаю брови.

— Ты же мокрая. Течешь как сука. Тем более, — наклоняюсь ниже, к самому уху, тоже заляпанному белком, и шепчу: — Тем более белок отличная смазка.

Целую сначала шею, слышу протяжный вздох, лижу сладкие губы языком, сразу напоминая, кто в доме хозяин. Пальцем обвожу клитор, дырку и подставляю туда головку члена – раздвигаю ноги.