Роман Жена по принуждению глава Глава 77

Мирослава

Вздохнув, я сложила руки на коленях. Мой рейс был не единственным отложенным из-за непогоды. Напротив каждого, высвечивающегося на табло, стояло неопределённое «отложен».

Застегнув толстовку, я взяла небольшую дорожную сумку и подошла к стойке авиакомпании. Уставшая за бесконечную ночь сотрудница подняла на меня взгляд.

— Понимаю, что этот вопрос вам, наверное, задали уже сотню раз, но всё же… Есть хоть какие-нибудь прогнозы?

Девушка вымучила улыбку. Я сделала то же самое, хотя улыбаться мне не хотелось. Наверное, не хотелось и ей.

— Могу сказать вам то же, что любой браузер в вашем телефоне, — отозвалась она. Взяла в руки телефон. — Мой мне пишет, что всё это продлится до утра, а как оно на деле… — качнула головой.

Её ответ мало походил на дежурное «как только что-то будет известно, информация появится на табло», и мы обе это понимали. Девушка снова улыбнулась, и я почувствовала непонятную симпатию к ней.

— Спасибо, — сказала негромко. — Тогда… буду время от времени устраивать совещания с браузером.

Поправив сумку, я взяла в кофейном аппарате стаканчик капучино.

Джинсы и тёплую кофту, как и сумку, вынес мне Руслан. Если бы не он, я бы так и стояла там, у ворот, в домашней футболке и тапочках. Отдав мне вещи, он вызвал такси. Спросил только одно — куда. Я думала всего секунду. Ответ пришёл сам собой. Этот город не принёс мне ничего, кроме намертво засевшей в сердце боли и чувства горькой обиды. Здесь не было ничего, что бы держало меня. Только маленькая голубоглазая девочка и её отец, но…

Сделав глоток, я пошла было к своему месту. Но стоило мне поднять голову, сердце так и подпрыгнуло. Возле кресла, в котором я сидела, стоял Яков. Стоял и, сложив руки на груди, в упор смотрел на меня.

Кофе вдруг показался слишком горячим. Я затаила дыхание. Что ему снова потребовалось? Обида превратилась в злость. Только что я, подавленная и опустошённая, пыталась собрать себя, чтобы не расклеиться окончательно. Пока ехала в такси, не могла удержать слёзы, и глаза у меня были опухшие. От нервов знобило, ныла голова. Ощущение было такое, что от сердца оторвали кусок, и теперь оно лежало раздавленное в луже крови — брошенное, никому не нужное. С самого начала я знала, что от Якова надо держаться подальше. Только в борьбе разума и чувств первый оказался слабым звеном. Ещё минуту назад мне казалось, что я медленно умираю, а теперь…

— Что ты здесь делаешь? — подошла к Серебрякову и без боязни посмотрела в глаза.

— Приехал за тобой, — такой же прямой взгляд.

Я криво усмехнулась и качнула головой. Его самоуверенность и наглость переходила все границы.

— И что? — поинтересовалась с вызовом. — Я должна обрадоваться, завизжать и начать размахивать хвостом?

По скулам Якова заходили желваки. Похоже, именно этого он и ждал.

— Поехали домой, — хотел забрать у меня сумку. Я отступила.

— Нет, Яков. Домой ты поедешь один. У тебя свой дом, у меня свой. На этом и остановимся.

Его глаза потемнели. Я знала, что на окружающих ему было плевать. Если бы он хотел — увёл бы меня силой. Но он не спешил с этим. Решил подавить своей энергией, харизмой? Не выйдет. Я пропиталась им настолько, что у меня выработалось подобие иммунитета.

— Я не твоя собственность, Яков, — нарушила молчание. — Захотел — вышвырнул, захотел — вернул. Так не будет.

— Не будет, — внезапно согласился он. — Давай поговорим.

— Поговорим?! — я не сумела сдержать негодование. — Я хотела поговорить! Только тебе это было не нужно. Теперь не хочу я.

Желваки выступили сильнее. На шее вздулась вена. Он всё-таки сдёрнул сумку с моего плеча и закинул себе. Я увидела стоящих чуть поодаль людей — двое из его охраны. Только мельком посмотрела на них и снова на Якова.

— Ты нужна Майе, — помолчав ещё пару секунд, сказал Яков.

Так вот в чём дело. Его слова вызвали горькую, невесёлую усмешку. Конечно, как я сразу не догадалась. Я нужна Майе. При мысли о ней сердце охватило тоской и нежностью. Она тоже была мне нужна. Только лучше разорвать ниточки сразу. И так больно, а потом будет ещё хуже.

— Ты найдёшь ей другую маму, — хотела, чтобы вышло цинично. Не получилось. Голос сел, дрогнул. — И себе другую жену найдёшь, Яков. Какая тебе разница, кого ломать?

— Ночью она сбежала, — пропустив то, что я сказала, мимо ушей, выговорил он. — Спряталась в гараже. Хотела забраться утром в машину и поехать искать тебя, — всё это — глядя мне в глаза. Прямо, спокойно. Каждое слово — ножом по растерзанному сердцу.

Я не знала, что ответить. Могла бы съязвить, пряча за этим собственную слабость, но все колкости застряли в горле.

— Она слишком привязалась к тебе.

— То есть ты хочешь видеть меня в качестве её гувернантки? — лёгкий сарказм всё-таки прозвучал. Может быть потому, что за этим «она привязалась» я ожидала услышать что-то ещё, но так и не услышала. Сделала глоток кофе. Его чуть заметная горечь помогла прогнать другую, куда более сильную. Яков стиснул зубы.

— Понятно, — вздохнула. — И что, тебя больше не смущают фотографии? Вот так всё просто, да? Ничего же не изменилось, Яков. Или что?

— Мы поговорим об этом, но не сейчас.

— Мы не будем говорить об этом, — возразила я. — Когда я хотела, ты не стал меня слушать. Теперь можешь надумывать себе все, что пожелаешь. Мне всё равно.

Кофе больше не спасал. Для того, чтобы скрыть горечь обиды и разочарования, его нужно было столько, что не выдержало бы ни одно сердце. Тем более, моё.

— Дело ведь не только в том, что Майя хотела сбежать? Дело в заседании?

— Если ты уйдёшь, Мира, шансов на то, что Майя останется со мной, не будет. Я люблю свою дочь, Мирослава. Она — это всё, что у меня есть.

Ком стал таким большим, что я не сразу смогла ответить.

Вот и всё. Это была не ревность и даже уже не обида. Просто… Я смотрела на Якова, на мужчину, которого посмела любить. Неосторожно и безрассудно. Он и его дочь — целое. А я…

— Хорошо, — сказала тихо. — Я останусь, Яков. Останусь и сделаю всё, что от меня зависит, чтобы ты получил Майю. Но как только суд вынесет решение, я вернусь домой, — сделала паузу и сказала ещё тише: — К себе домой. В свою жизнь.

Он так и смотрел на меня. Секунду, две… Потом коротко кивнул.

— И ещё... — ему в глаза. — Не приближайся к Стасу. Не встречайся с ним и не пытайся выяснить отношения. Если я узнаю... — посмотрела на него выразительно.

Яков снова кивнул, не отводя взгляда.

А после Серебряков дал знак охране, забрал у меня чашку с недопитым кофе и молча показал, чтобы я шла к выходу. А я всё ещё наивно надеялась на что-то большее. Но нет. Всё, как всегда. Ничего большего, ничего лишнего. Как всегда.