Роман Жена по принуждению глава Глава 73

Яков

— Где Мирося?! — не успел я войти в дом, раздался с лестницы крик Майи.

Вырвав ладонь из руки горничной, она стремглав бросилась ко мне.

— Майя! — неуклюжая девица поспешила за ней. Хотела схватить снова, но не успела.

— Чёрт подери! — гаркнул я, когда обе оказались рядом. — Ты что, не способна справиться с ребёнком?!

— Пр… — начала было горничная, но Майя перебила её:

— Где Мирослава?! — схватила меня за штанину и потянула. — Почему Мирослава ушла?! Папа! — её звонкий голос звучал требовательно. Она дёрнула ещё сильнее. — Папа!

— Майя, пошли, — попытка горничной увести Пчёлку провалилась.

Та глянула на неё волком, вскинула голову и ещё крепче вцепилась в штанину.

— Пошла вон, — приказал я растерявшейся служанке. Она замешкалась. Видимо, пыталась сообразить своей пустой башкой, что лучше — подчиниться или попробовать всё-таки сделать то, что было приказано изначально. — Ты глухая?! Пошла вон, я сказал!

Пискнув, она серой мышью юркнула в кухню. Майя снова потребовала сказать ей, куда подевалась сука, которую я только что вышвырнул за дверь.

— Ушла, — процедил и хотел взять дочь за руку, чтобы увести в комнату. Но только потянулся к ней, она шарахнулась от меня.

— Ты выгнал Мирославу! — закричала она. — Ты маму выгнал, Мирославу выгнал! — её губы задрожали, рот искривился. — Зачем ты выгнал Мирославу?!

— Я никого не выгонял, — в глазах Пчёлки появились слёзы. Каждый раз, когда она плакала, я чувствовал себя совершенно беспомощным, и это вызывало у меня гнев. На неё и на самого себя. — Она сама ушла. Успокойся, Майя, — хотел подойти, но она опять отпрянула от меня и закричала ещё громче:

— Не сама! Не сама! Она хотела быть моей мамой! И я… — губы искривились сильнее, из глаз брызнули слёзы. Да чёрт подери! Нужно было вернуть эту дрянь и прикончить. — Это ты! — истошно закричала Майя, всхлипывая уже открыто. — Ты! Ты всех прогоняешь! Из-за тебя все уходят!

— Прекрати, Майя! — всё-таки схватил дочь за плечо.

Подавил гнев и присел около неё на корточки. Она зарыдала. Пыталась вывернуться, выкручиваясь маленькой юркой рыбкой.

— Прекрати плакать, — прижал к себе. — Ты же знаешь, что, когда плачешь, тебе становится плохо. Ну… — с шумом втянул воздух. Прежде, чем успокаивать дочь, мне нужно было успокоиться самому. — Прекрати, — как можно сдержаннее.

— Я не хочу, чтобы Мирося уходила, — прохлюпала Пчёлка. — Папочка… Я хочу, чтобы она осталась с нами.

Сжав зубы, я продолжал молча поглаживать рыдающую дочь по голове. Сидел посреди холла, смотрел на пустую лестницу, а перед глазами мелькали рассыпанные по столу фотографии. Рихард позвонил мне минут за двадцать до прибытия поезда. Хрен знает откуда вылезли проблемы с органами опеки. Что конкретно, Агатов как раз был намерен разобраться. Поездка в Санкт-Петербург оказалась для меня по большей части пустой тратой времени. Демьян пообещал подключить все связи, но, как и я, он был ограничен в манёврах. Тем более, что Кирсанов наперёд просчитывал каждый ход. Действовать надо было вдумчиво и осторожно, чтобы потом это не сыграло ему на руку. Чёртов адвокат умел выворачивать в свою пользу каждую мелочь.

— Папочка… — Майя немного успокоилась. Её влажные ресницы слиплись, на щеках всё ещё были заметны следы слёз. — Сделай так, чтобы Мирося не уходила. Пожалуйста, папочка.

Я снова с шумом втянул через нос воздух. Нет, прикончить эту тварь было бы слишком просто. Взгляд застлала красно-чёрная пелена. На каждом из кучи вывалившихся из конверта снимков была Мирослава. Не одна — с ублюдком, который отделал её когда-то, как Бог черепаху. То ли мозгов у неё оказалось ещё меньше, чем можно было предположить, то ли хрен знает, что ещё. Принёсший простой крафтовый конверт курьер понятия не имел, кто адресат отправления. Да мне это было и не нужно. Это стало ясно, когда Рихард сообщил, что точно такой же невзрачный «фотоальбом» был передан в органы опеки. Кирсанов, чтоб его! Кирсанов и Лара.

Нарыдавшаяся, Майя притихла. Когда я отвёл её в комнату и передал горничной, она не сказала мне ни слова. Только посмотрела так, что у меня появилось желание разгромить что-нибудь к чертям собачьим.

— Руслан! — рявкнул, набрав начальнику службы безопасности. — Давай ко мне в зал.

Нужно было выпустить пар. Скинув пиджак на скамейку, я расстегнул пуговицы рубашки и, не надевая перчаток, всадил по груше кулаком.

— Да какого… — процедил сквозь зубы и ударил ещё раз.

Первая ярость сошла, и я смог хоть немного соображать. Если конверт с фотографиями — дело рук Кирсанова, значит, всё это время он пас Мирославу. Выждал подходящий момент и ударил ниже пояса. Шансы получить опеку над Майей после покушения и без того стремились к нулю, теперь стали просто ничтожными.

Я глянул на появившегося в дверях Руса и кивком указал в угол зала.

— Ты не погорячился? — Руслан тоже кинул пиджак на лавку.

— Какая теперь разница? Вадим предоставил тебе отчёт? Я хочу знать, что было вчера. Каждую хренову минуту. Хочу знать, где была моя жена, что делала, что пила и в какую сторону смотрела. Всё до мелочей.

Руслан не спешил отвечать. Его молчание мне не понравилось.

— Она ушла с тренировки, — наконец проговорил он, перехватив мой тяжёлый взгляд. — Сказала, что хочет погулять по холлу. Чётко каждые десять минут отправляла ему сообщения, что всё в порядке.

Я криво усмехнулся. Понятно. По холлу, значит. Сука. Проклятая сука, въевшаяся в сердце хуже ржавчины в гнилую железку. Сука, чтоб её! Сука, которую стоило бы прикончить.

Но вместо этого я не могу отделаться от выворачивающего нутра чувства потери и намертво въевшегося в кожу запаха её духов.