Роман Жена по принуждению глава Глава 50

Я порывисто обхватила его шею, приоткрыла рот. Чувствуя его желание, его твёрдый член, упирающийся мне между ног, и понимая, что хочу его. Хочу так, что плевать на всё. На то, что сюда в любой момент может войти горничная, на предрассудки, на его методы и… На его бывшую жену мне тоже плевать.

Дразня, Яков задел мои губы почти неощутимым поцелуем. Почти сразу — снова. Я потянулась за ним.

— Доиграешься, Серебряков, — выдохнула и потихоньку прикусила.

— Да к чёрту, — завладел моими губами. Глубоко, стремительно, подчиняя себе. — Уже доигрался.

— Не ты один.

В голове начинало шуметь, кровь уже разносила возбуждение по телу, живот сводило. Секундный взгляд глаза в глаза, и сметающий всё на своём пути огонь. Языки наши столкнулись.

Притягивая Якова, я взъерошила волосы на его затылке, прижалась к нему бёдрами. Почувствовала его ещё сильнее и застонала, отвечая ему. Наощупь принялась расстёгивать пуговицы его рубашки. Они крутились под пальцами, выскальзывали, а я изнывала от желания избавиться от надетых на нас тряпок.

Яков опустился губами по моей шее, провёл языком до ключиц. Наплевав на пуговицы, я рывками вытащила рубашку из-под пояса его брюк и обеими ладонями пробралась под неё. Коснулась его живота и, сходя с ума от его запаха, от влажных касаний языка, взялась за ремень. Пряжка поддалась быстро, пуговица тоже. Расстегнула ширинку и сунула руку в разворот.

— Доиграешься, — прорычал Серебряков, кусая меня в шею.

— Уже доигралась, — обхватила твёрдый член. Закрыла глаза, чувствуя мощь под пальцами.

Провела от основания до головки, погладила самый кончик. Стёрла выступившую капельку.

Яков пошло и грязно выругался, схватил мою руку и мелкими укусами добрался от подушечки большого пальца до запястья. Остановился и поцеловал, посасывая кожу.

— Сними с меня его, — на выдохе попросила, когда он принялся задирать рукав свитера. — Сними его, чёрт возьми!

Не прошло и доли секунды, как я, уже почти нагая, повалилась обратно на диван. Ещё мгновение, и Яков принялся сдирать с меня джинсы.

— Дерьмо! — зарычал. — Подними задницу!

Я рвано засмеялась, когда он выматерился так, как не матерились даже грузчики в моём родном городке. И почти тут же всхлипнула — справившись с облепившим мои ноги подобно второй коже стрейчем, Серебряков дотронулся до меня сквозь трусики. Надавил и провёл по воспалённой жаждой чувствовать его плоти. Я сгребла его волосы, сжала с силой и, рванув вверх, нашла его губы. Целовала, как одуревшая, как не целовала никого и никогда. Только он, как всегда, взял право быть главным себе. Ворвался в мой рот языком, проник так глубоко, что я не могла дышать — только подчиняться ему. Гореть под ним.

— Хочу тебя, — шепнула, опять принимаясь за пуговицы на его рубашке. Не выдержала и, мысленно послав всё далеко и надолго, рванула полы в стороны.

Яков усмехнулся мне в самые губы, обжёг дыханием и опять принялся целовать голодным, пожирающим поцелуем.

Наконец я почувствовала под ладонями его грудь. Водила жадно, исступлённо. Коснулась плоских сосков, царапнула, обхватила крепкие плечи. Шире раздвинула ноги и, выдохнув имя мужчины, с которым теряла и обретала сама себя, посмотрела в его горящие чернотой глаза. Мы подались друг к другу в один момент, мой вскрик потонул в ласках. Взяв одним резким, быстрым движением, Яков стал быстро входить в меня, забирая себе не только моё тело, но и мою душу.

— Ненавижу тот день, когда тебя занесло в наше захолустье, — горячо шепнула я. Поцеловала его в шею и ощутила чуть солоноватый вкус кожи. Это было так потрясающе, что меня тряхнуло.

— Ещё недавно ты ненавидела меня, — сиплый смешок.

Он согнул мою ногу и закинул её себе на плечо. Вторую…

— М-м-м… — проникновения стали такими глубокими, что перед глазами всё потемнело. Совершенно потерявшаяся в этой гонке, я беспомощно хваталась за кожу дивана, за его плечи. Влажный звук соприкасающихся тел врывался в сознание вместе с его шумным дыханием, а я только и могла вскрикивать в такт его толчкам.

— Яков… — проскулила с новым проникновением. Схватила его за руку. — Яков…

— Так ненавидишь? — рычание в лицо. — Ну!

— М-м-м… — заметалась, захлёбываясь удовольствием. Мышцы ныли от напряжения. Он заполнил меня без остатка. Привыкший подчинять, привыкший к тому, что всё принадлежит ему…

С губ сорвался похожий на бред шёпот. Я сама не понимала, что говорю.

— Я… ненав… не… Яков… — он вышел и вошёл снова. Движение назад.

Кое-как я приоткрыла глаза. Нависая надо мной, он шумно дышал. Черты его лица стали резче, огонь в глазах превратился уже не в пламя — в пожарище, всё ещё объятое бурей, пряди волос прилипли ко лбу. Он спустил мои ноги с плеч, и я ощутила облегчение. Но только на мгновение: с нажимом он погладил меня по бедру, потом по боку. Обхватил грудь и потёр сосок. По ореолу и снова по соску. Головка его члена упиралась в моё лоно. Всего одно крохотное движение. Меня колотило от желания, чтобы он сделал это движение.

— Так что, ненавидишь? — сжал грудь. — Нет, Мира… — вкрадчиво у моих губ.

— Я… — дотронулась до его лица, до покрытой испариной шеи. — М-м-м… — он качнул бёдрами, вошёл совсем немного, и мысли, которых и так не было, совсем рассыпались. — Кажется… Но я уже не уверена.

— Не уверена? — ещё одно движение бёдрами, кривая усмешка.

Я отрицательно мотнула головой и подставила его губам шею. Сама подалась ему навстречу и обхватила бёдра ногами, чтобы вобрать в себя. Дрожь… Он вошёл до упора, и огненная спираль внутри живота вдруг взорвалась.

Я действительно ненавидела его. Ненавидела за то, что он делал со мной, за то, что знала — больше никто не сможет этого. Только он. Но признаться ему в этом означало бы верную смерть.

Он задержался внутри, подался назад и опять вошёл в меня, делая моё удовольствие бесконечным. Плечи его стали совсем твёрдыми, тело сковало напряжение вслед за которым я почувствовала, как он вздрогнул. Меня сотрясла ещё одна мощная волна оргазма.

Пальцами по взмокшей спине, по волосам… Его дыхание у меня на шее…

Последний тихий стон вырвался с выдохом. Прижав Якова к себе, я затуманенным взором посмотрела в потолок и закрыла глаза.

— Кажется уже нет, — то ли вслух, то ли в мыслях — не поняла сама.

— Что «нет»? — глухо переспросил, перекатываясь на бок. Прижал меня, и я, не размыкая век, уткнулась носом в его плечо.

— Кажется, уже не ненавижу.

— Нет? — усмешка.

— М-м… — потёрлась носом и прильнула ещё сильнее, вдыхая окутавший нас запах жара и страсти.

— А что же тогда? — погладил меня по ягодицам, по ложбинке между и провёл дальше — по спине вдоль позвоночника.

— Понятия не имею, — сказала совершенно честно. — Не имею ни малейшего понятия, Серебряков.