Роман Жена по принуждению глава Глава 38

— Где моя дочь?!

Я похолодела, услышав голос Якова. Поднялась с банкетки, на которой сидела в ожидании новостей, и тут же увидела его самого на другом конце коридора. Идущая рядом медсестра что-то говорила ему, но слышно её не было. Нерешительно я сделала шаг навстречу.

— Какого чёрта?! — схватив, Яков тряхнул меня так, что голова пошла кругом, а перед глазами на миг заплясали точки. Таким я не видела его ещё ни разу: глаза его стали совершенно чёрными, взгляд пугающим. Он держал меня так, что боль пронзала руку от плеча до самого запястья. — Я от тебя мокрого места не оставлю, если с ней что-то случится! — просипел, толкнув меня к кабинету, и тут же рванул на себя. — Что ты наделала?! Какого…

— Ты должен был предупредить меня! — вскрикнула и попыталась освободиться. Меня и саму колотило так, что я с трудом боролась с истерикой.

Едва я внесла Майю в дом, к нам бросилась горничная. Испуганно вскрикнув, она принялась что-то говорить, спрашивать меня, не давала ли я малышке сладкое… Я отвечала, не понимая, что к чему, и только когда в доме появились медики, немного пришла в себя. Всю дорогу до больницы сидела, испуганно смотря на кажущуюся совсем крохотной девчушку. Диабет… У дочери Якова сахарный диабет…

— Вы что, не понимаете, что это не шутки? — серьёзно спросил меня врач скорой помощи, сделав Майе укол. Смотрел с нескрываемым осуждением, а я не знала, что сказать. Так сильно я не боялась никогда в жизни. Как увидела её на скамейке и поняла, что ей плохо, так словно перестала дышать сама. Всю дорогу до больницы только и молилась, чтобы обошлось, и потом, сидя у двери палаты, тоже просила высшие силы, чтобы не случилось ничего непоправимого. К Майе меня не пускали, хотя я очень хотела оказаться рядом. Если бы я только знала…

— Ты должен был сказать мне, что у твоей дочери сахарный диабет! — слёзы всё-таки выступили. — Откуда мне было знать?!

— Какого дьявола ты накормила её сладким?! — вместо того, чтобы отпустить, Серебряков стиснул мою руку ещё сильнее. Я всхлипнула, и он всё-таки ослабил хватку. Я тут же схватилась за плечо. Чувство было такое, что ещё немного, и кость бы треснула.

— А я знала, что ей нельзя?! — сквозь слёзы. — Знала?! — чуть громче. — Ты должен был мне сказать!

— Ты Майе никто!

— Может быть, и никто! — сглотнула ком слёз. — Только ты сам притащил меня в свой дом, не забывай. Эти твои тайны… Тайны, тайны… — потёрла руку. — Меня достали твои тайны! Это не я виновата в том, что случилось, а ты!

— Я? — вкрадчиво, надвигаясь на меня.

Я отступила, как всегда. Яков схватил меня за свитер и зашипел:

— Кто тебе разрешил подходить к ней?!! Кто, мать твою?!

Ткань натянулась под его пальцами. Наши силы и раньше были неравными, сейчас же он и вовсе мог размазать меня по стене одним махом. Я это отчётливо понимала.

— Она моя дочь! Моя! А ты…

— А я — твоя жена! — слова сорвались сами собой. — Что?! — в ответ на его взгляд. — Скажешь, не так?!

— Какая ты мне, к чертям собачьим, жена?! — оттолкнул от себя. — Ты всего лишь дешёвая девка, которую я нашёл хрен знает где.

— Да пошёл ты!

По щекам моим продолжали течь слёзы. Напуганная тем, что случилось, я никак не могла успокоиться. Что бы я ни говорила — это я виновата. Я… Даже несмотря на то, что не знала. Если бы не я…

— Пошёл ты к дьяволу! — выплюнула и пошла прочь.

Останавливать меня Яков не стал. Руки дрожали, тяжёлое чувство, сдавливающее грудь, так и не прошло. Я всего лишь девка, которую он притащил с собой… Хотелось снять кольцо и швырнуть в него. Девка, которой он не счёл нужным рассказать, что у его дочери сахарный диабет, и давать ей сладкое можно только с осторожностью, рассчитывая, сколько на него нужно сделать лекарства. Он что, думал, что я действительно буду в его доме комнатной собачкой?! Нет… он вообще не думал, кем я буду в его доме. Я нужна была ему для каких-то его целей, вот и всё. Может быть, ещё скоротать десяток-другой ночей, не более. Ему нужна была жена, и он решил, что я подхожу…

— Остановить её, Яков Константинович? — донеслось до меня.

Руслан, черт его подери! Остановить?! Кто он вообще такой, чтобы меня останавливать?!

Идущая навстречу медсестра глянула на меня искоса и прошла мимо.

— Пусть катится, — ответил Яков. — Далеко всё равно не уйдёт. Перебесится и успокоится.

Я сжала руки в кулаки. Обернулась. Первым порывом было вернуться обратно и сказать, что я и так спокойна, что успокаиваться мне нечего. И что, если я не захочу возвращаться… Вернуться мне придётся. Потому что во власти Серебрякова сделать так, что моя и без того скатившаяся в болото жизнь, превратится в ничто.

Проигнорировав лифт, я сбежала по лестнице на первый этаж. Вышла из больницы и сделала вдох. Порывисто вытерла слёзы.

— Посмотрим, как я успокоюсь, — тихо выговорила, заметив его машину.

Прошла мимо, сама не зная, чего хочу. Надо было хоть ненадолго отключить голову. Просто отключить голову и потеряться. Где… На глаза мне попалась вывеска, за ней ещё одна. Раствориться… В дожде хорошо прятать слёзы, а одиночество… Одиночество лучше всего прятать в толпе. Посмотрела на время. Рано, но ничего… Вначале пара бокалов вина, а потом… Потом одиночество в толпе. При мысли об этом мне захотелось вернуться домой. Только не в дом Якова, а в свою съёмную квартиру. Налить чашку чая и, укутавшись в плед, устроиться в кресле у окна. Только квартиры у меня больше не было, как и кресла у окна. Так что…

— Отлично, — вбив запрос в поисковую строку браузера, скопировала адрес и вызвала такси. Денег у меня как раз и оставалось на это самое такси, и пару бокалов одиночества в толпе. Как раз то, что нужно. Паршивое окончание паршивого дня.