Роман Волчица поневоле глава Глава 50

Сестренка недовольно вскинулась и, скривившись, поинтересовалась:

— Пап, мы на уроке биологии?

Отец продолжил, как ни в чем не бывало:

— Это не те существа, которых ты привыкла видеть, это волки…

Договорить ему она не дала, а недовольно вскрикнула, поднимаясь на ноги:

— Папа!!! Что за бред? Волков хоть я и не видела, но они не настолько редкие животные, чтобы вот так о них разговаривать со мной. Лучше расскажи, что здесь происходит?

Отец вновь пропустил все мимо ушей, и, встав на ноги, сказал:

— Это волки-оборотни…

Она не поверила, как я и думал, в общем-то… Опустилась на пуфик, а мама подошла к ней и попыталась обнять, но сестренка отстранилась со словами:

— Ты веришь в то, о чем говорит отец?

Мама кивнула, Лия перевела вопросительный взгляд, я тоже подтвердил слова отца.

Сестренка сидела растерянная и настроенная спорить до последнего…

Отец повернулся ко мне и мысленно попросил: «Превратишься?»

Я, не сопротивляясь, кивнул.

Лия несколько напряглась от нашего безмолвного диалога и уже собралась под шумок смотаться, но мама ее остановила:

— Лия, ты должна в это поверить. Лучше, если это тебе расскажем мы…

Она так права… Я снял куртку и принялся за штаны, но оценил обстановку и, плюнув на все, встал на четвереньки.

Небольшая боль, и мир стал ярким, четким, а главное запах… незабываемый и самый фантастический… Ее запах…

Лия расширенными от страха глазами смотрела на меня, и я медленно и осторожно двинулся к ней. Мама сжала ладонь сестренки и отошла в сторону, давая мне дорогу.

Я присел у ее ног и стал приближать свою морду к ее слегка подрагивающим рукам. Нос коснулся теплой ладошки, и Лия несмело дотронулась до него пальчиком. От такой мимолетной ласки я заурчал не хуже ручного котенка и легонько толкнув ее руку, в наглую уложил морду ей на колени. Сестренка осмелела и зарылась рукой в мою шерсть, а я млел от удовольствия, желая, чтобы этот миг никогда не заканчивался…

Послышался тихий голос отца:

— Теперь ты веришь?

Лия глубоко вздохнула и спокойно ответила:

— Глупо отрицать, увидев такое… — Ее ласковые руки не прекращали гладить, и она спросила, имея в виду меня, конечно же: — Он таким был всегда?

Я чувствовал, как ее руки подрагивают, и это еще больше радовало моего волка, да что греха таить, и меня самого…

Ответ отца был прост:

— Да.

Ее пальчики в очередной раз прошлись по шерсти, и я не сдержал урчания.

— А ты и мама?

— Я — да, мама — человек…

После этих слов рука сестренки замерла, и голосом, в котором пробивалась дрожь, она спросила:

— А я?

Слыша громкий стук ее сердца, еле сдержался, чтобы вновь не заскулить. Я понимаю ее чувства, всю дикость ситуации, какой видит она ее. Для обычного человека, коим она себя считала на протяжении стольких лет слишком тяжело принять такую правду…

Отец шумно выдохнул.

— Ты — волчица…

Лия руками стиснула мех, совсем не больно, но по сердцу будто полоснули ножом. Я чувствовал ее смятение и недоверие, слышал шумное дыхание… Ее пробила крупная дрожь, и я заскулил, не в силах ей хоть чем-то помочь. Сестренка попыталась отстраниться, но мне казалось, что я умру, если она меня сейчас прогонит. Решил помочь единственным доступным мне средством: вскинул морду и лизнул ее в щеку.

Она пару раз моргнула, смотря мне в глаза, и немного расслабилась.

Черные омуты ее глаз, настолько пленили меня, что захотелось немедленно превратиться и заключить в объятья мою хрупкую девочку. Поцеловать ее нежные губы. Коснуться бархатистой кожи.

Мечты прервал недовольный голос отца:

— Глеб, я думаю, достаточно…

Волк взбунтовался, не желая покидать свою девочку и, развернувшись к родителю, грозно зарычал. Хотелось кинутся на него и вцепиться зубами, но слабый голос сестренки в моих мыслях вмиг остудил мой пыл.

Я повернулся и посмотрел ей в глаза. Мне так было больно покидать ее, но и остаться сейчас я не имел права. Ласково коснувшись колен Лии, с неохотой поплелся к двери, толкнул боком и вышел в пустой коридор.

Волк беззвучно скулил и порывался вернуться, но вопреки своим желаниям я развернулся и пошел в одну из комнат, где стоял шкаф с одеждой. Быстро обратившись в человека, вытащил вещи и, натянув их на себя, принялся ждать, когда они выйдут.

Я чувствовал каждую эмоцию Лии, и от этого хотелось крушить все вокруг, а потом забрать ее далеко-далеко, где больше никто не сможет обидеть мою девочку…

Усевшись в кресло, опустил голову на колени и постарался прислушаться к тому, о чем говорят родители с сестрой.

Да… как я и думал, они ей рассказали об этой дикости, как выбор сильнейшего жениха…

Грудь сдавило тугим обручем, стало трудно дышать только от одной мысли, что кто-то будет рядом с ней, кто-то, но не я.

Вскоре родители вышли от нее, и я, подорвавшись с места, собирался обойти их и войти к сестре, но отец, опустив руку мне на плечо, сказал:

— Глеб… ты понимаешь, что делаешь? — его голос звучал устало.

— Нет… — и это было правдой.

Я понимаю, что не имею права испытывать к сестре даже подобие таких чувств, но ничего с собой поделать не могу. Никакие доводы разума не действуют на меня…

Мама закусила губу, стараясь не расплакаться, а отец покачал головой.

— Мы после с тобой об этом поговорим… — И уже уходя в комнату, обернулся и произнес: — Дай ей немного побыть одной.

Мама ушла вслед за ним, а я прислонился лбом к стене и принялся медленно считать до ста… На шестидесяти не выдержал и, постучавшись в комнату, вошел. Лия стояла у зеркала, а на стук обернулась и стала внимательно рассматривать меня с головы до ног.

Желая прервать тишину, спросил:

— Ну, ты как?

Бледная улыбка осветила ее лицо, и она постаралась бодро ответить:

— Странно… Но не смертельно.

Сестренка выглядела такой потерянной, что я не удержался и, быстро преодолев расстояние между нами, заключил ее в объятия. Зарывшись в волосы Лии, вдохнул самый замечательный аромат и зашептал:

— Я никому не дам тебя в обиду, ты обязательно будешь счастлива… — прервав на мгновение пламенные обещания, поинтересовался: — Ты веришь мне?

Сестренка в ответ обхватила меня руками и тихо проговорила:

— Тебе — верю.

От такого простого признания захотелось подхватить ее на руки. Но вместо этого, лишь улыбнулся. Слегка отстранив Лию от себя, приподнял лицо и заглянул в глаза.

— Пойдем?

Я видел, как ей на самом деле хотелось сбежать отсюда без оглядки, и я бы с радостью помог ей в этом, но не могу… Желая немного приободрить сестренку, улыбнулся, хитро сощурив глаза:

— А волчица у тебя очень красивая.

Она улыбнулась в ответ, и мы в обнимку вышли из комнаты.

За дверью стояли родители, отец неодобрительно посмотрел на нас, покачав головой, но ничего не сказал. Мы все вместе пошли по коридору к выходу из дома, все волки стаи уже собрались у Альфы.

Глава 51

Лия

Вскоре мы вышли из дома, а братишка так и не отпустил меня от себя. Да и если честно, мне не хотелось идти одной…

На улице, кроме света луны, путь мимо ухоженных домов освящали фонари.

— Где это мы? — спросила у Глеба почему-то шепотом.

Мне все чудилось, что из темных окон за нами кто-то наблюдает. Братишка ободряюще сжал мое плечо, на котором лежала его теплая рука, и также тихо ответил:

— Мы за городом, здесь поселок, э-м-м… — он немного замялся, а потом все же продолжил: — Таких как мы.

Я коротко кивнула, принимая во внимание его осторожность в словах, для меня еще резали слух такие странности как «оборотень» и «стая».

Все это время я шла без куртки, все в той же футболке Глеба, и не чувствовала ни капли холода. Кровь в жилах текла такая горячая, что не будь я уверена в обратном, подумала бы, что заболела, и у меня температура.

Папа и мама шли немного впереди, крепко держась за руки. Мне показалось, что отец успокаивает ее, большим пальцем, то и дело поглаживая тыльную сторону ладони.

Мы остановились у большого коттеджа, изо всех окон которого лился яркий свет. Я теснее прижалась к брату, и мы вошли в шикарных холл, уставленный по последнему слову современных веяний. Стоило входной двери закрыться за нашими спинами, как гул голосов, который был слышан еще на улице, вмиг стих, оставляя после себя звенящую и такую неуютную тишину.

Отец первым прошел в одну из комнат и, кивнув кому-то, поманил нас рукой.

Вот не хочу я туда идти, ни капельки, все внутри противится этому со страшной силой. Но Глеб уверенно подтолкнул меня вперед, и мы вошли в комнату, заполненную до отказа толпой людей… А людей ли?

Быстро окинув помещение взглядом, опустила голову вниз, усердно рассматривая носки маминых сапог, которые натянули на меня, за неимением ничего из собственных вещей.

Я прямо чувствовала, как каждый из присутствующих рассматривает меня, будто диковинную зверушку, словно до этого не видели никогда…

Ах, да, отец ведь сказал, что я единственная волчица в стае, но почему единственная, не уточнил…

Глеб выпустил меня из объятий и отступил на шаг, напоследок сжал мою руку, даря такую необходимую поддержку. Но как только он отошел, стало еще и страшно вдобавок ко всему. Поднять голову так и не решилась, а, почувствовав к руке чье-то прикосновение, вздрогнула и отшатнулась, едва не упав. Передо мной стоял отец Ромки, Марков Михаил Александрович. Его я видела несколько раз, когда он приезжал забирать Ромыча из универа.

— Лия, не бойся меня. — Он поймал меня за руку, лишив возможности поближе познакомится с полом.

И этот голос… Я узнала его.

— Вы?

Смотря в черные, как ночь, глаза мужчины, видела перед собой совершенно другую картину…

…Свет луны серебрится в шерсти серого волка… Он величественно поднимает морду к небу и издает вой, который больше похож на сладкую музыку…

Из наваждения меня вывел его голос:

— Да, я Альфа этой стаи…

От его слов я скривилась, не в силах удержать на лице спокойное выражение. Михаил Александрович мягко усмехнулся и ласково посмотрел на меня.

— Ничего, со временем ты привыкнешь, а пока можешь называть меня по имени.

— Х-х-хорошо… — ответила, слегка заикаясь.

По сравнению с наглым и немного хамоватым Ромкой, его отец, пока что, показал себя с самой лучшей стороны. Его слова сразу расположили к общению, но куча народа за спиной, наоборот, несколько отталкивала.

Видя мое замешательство и смущение, он внес замечательное, на мой взгляд, предложение:

— Я думаю, нам стоит поговорить наедине в моем кабинете, прежде чем я познакомлю тебя со стаей.

Я обрадовано кивнула, и мы пошли в сторону холла.

Меня очень удивило, что больше никто ничего не сказал и, обернувшись, взглядом наткнулась на Ромку, который загадочно улыбался.

— А-а-а… — хотела спросить, не стоит ли их попросить подождать или еще что-то в этом роде, но меня перебили.

— Не переживай, они будут ждать.

Понятно, куда уж не понятнее…

Мы быстро дошли до кабинета, а когда вошли, он закрыл за моей спиной дверь и дружелюбно проговорил:

— Присаживайся.

Увидев у стены большое удобное кресло, примостилась на самом краю и стала ждать, когда он пройдет и сядет за стол.

Обстановка кабинета была на самую малость скромнее шикарного холла, и оттого помещение казалось по-домашнему уютным.

Михаил Александрович опустился в кресло и положил руки на стол, переплетя пальцы между собой. Его глаза стали привычного карего цвета, но мне все равно казалось, что передо мной тот самый волк с поляны…

Он внимательно посмотрел на меня и начал задавать вопросы.

— О стае ты не знаешь ничего? — больше было похоже на утверждение, но я все же помотала головой, сообщая для него очевидную вещь.

— И об оборотнях ничего… — вновь отрицательный ответ с моей стороны.

— Так же, как и о пророчестве, — эти слова он принес едва слышно.

У меня сложилось впечатление, что он просто рассуждает вслух, поэтому промолчала и стала ждать, что скажет дальше.

— Лия, мне нужно рассказать тебе очень многое, но сейчас на это нет времени. Волки нервничают и ждут, какой я вынесу вердикт.

От его слов по спине пробежал холодок.

— Отец же рассказал, что… тебе выберут жениха… — Михаил Александрович немного замялся, а я в ответ обреченно кивнула.

— Я понимаю тебя, правда, но ничего не могу с этим поделать. На это есть ряд очень серьезных причин. Единственное, чем могу тебе помочь, так это дать время ознакомиться с нашими обычаями, прежде чем объявим бой…

Я уставилась в одну точку и довольно долго переваривала его слова. Ничем не может помочь… Это безумие только начинается. И самое противное впереди. Но спорить и закатывать истерики не вижу смысла. Где-то глубоко внутри чувствую, что подчинюсь любому слову… Альфы…

Это открытие так потрясло меня, что я с недоверием посмотрела на мужчину, который сидел и сверлил меня внимательным взглядом. А на первый взгляд он показался мне таким простым, но сейчас я кожей чувствовала исходящую от него силу.

Прочистив горло, спросила:

— Сколько времени?

Если ничего нельзя изменить, к чему корчить мученицу?

— Больше недели дать не могу… — Михаил Александрович вновь вернулся к тому приветливому и добродушному мужчине. Волны силы потухли, и я вздохнула несколько свободнее.

Не все так просто в этом мире…

— Хорошо, — я кивнула и стала подниматься из кресла, но он меня остановил:

— Лия, поверь, я бы рад тебе помочь большим, но… Это просто невозможно…

Вздохнув, еще раз кивнула. Нестерпимо захотелось, чтобы этот сумасшедший день поскорей закончился, но собравшиеся в доме люди или оборотни, не важно, не просто же так сюда пришли…

Михаил Александрович поднялся и, обойдя стол, направился к двери, сказав на ходу:

— Пойдем, на сегодня с тебя достаточно приключений. Сейчас только объявим о решении, и можешь ехать домой.

Плечи поникли, и я, уныло опустив голову, поплелась вслед за ним. И вновь, стоило мне появиться, гомон голосом в зале стих.

Мужчина, подтолкнув меня чуть вперед, торжественным голосом проговорил:

— Через неделю будет бой среди сильнейших.

И что тут началось…

Для меня все смешалось в сплошной гул. Пришла я в себя, когда меня кто-то за руку вывел на улицу. Жадно вдыхая холодный воздух, едва сдерживала слезы, которые, вопреки моим попыткам, так и норовили соскользнуть с ресниц и покатиться по щеке.

— Малышка моя… — я узнала голос Глеба и, не раздумывая, утонула в его объятьях.

— Я домой хочу… — мой голос звучал так жалко, что впору расплакаться прямо здесь.

Он подхватил меня на руки и вскоре холодный воздух сменился теплом автомобиля. Мотор заурчал, и мы тронулись в путь. Не было никакого желания смотреть, кто сидит за рулем, было совершенно на все наплевать, даже думать ни о чем не хотелось… Казалось, начни я анализировать сложившуюся ситуацию, мозг не выдержит и просто взорвется.

Скорее всего, я задремала, потому что не заметила, как мы доехали до нашего дома.

Глеб прошептал мне на ухо:

— Мы приехали, пойдем?

Говорить не хотелось, поэтому я просто кивнула. И тут с водительского сидения раздался голос Ромки:

— Лий, мы не дадим тебя в обиду!

От кого-то сегодня я это уже слышала, и первому, кто сказал эту фразу, поверила намного больше.

Не смотря в глаза, вновь кивнула и вышла вслед за братом. На четвертый этаж поднялась сама, прижимаясь к Глебу, но мы молчали. Когда открыли дверь, я оглянулась и, не увидев родителей, подняла вопросительный взгляд на брата.

Он сказал, не ожидая моего вопроса:

— Они приедут скоро, нужно кое-что уладить…

Это «кое-что» стало последней каплей. В конце концов я расплакалась, выплескивая всю бурю эмоций, которые пережила за сегодня.

Брат, прижав меня к себе, захлопнул дверь и, подхватив на руки, куда-то понес. Потом усадил к себе на колени и долго гладил по спине, что-то нашептывая, но все слова проходили мимо.

Наконец, когда смогла успокоиться, почувствовала навалившуюся усталость, веки слипались, и я так и уснула, греясь в объятьях брата.

***

Мне вновь снился лес…

Будто я иду по нему, вдыхая приятный запах свежести. Кое-где слышится гомон птиц и шелест листвы от легкого ветерка. Свет луны пробивается сквозь тучи, и мир приобретает для меня четкие очертания. Звуки и запахи становятся более резкими, а потом… картинка вмиг исчезает, и на ее место приходит другая…

Перед глазами плывет туман, а в нос настойчиво ударяет запах дыма. Со всех сторон слышатся громкие голоса, но отчетливее всего истошный крик женщины…

Я рывком села в кровати, вырываясь из объятий сна… Дыхание сбилось, будто неслась несколько километров без передышки, а сердце судорожно сжималось в груди, причиняя боль.

На улице было темно, слабый свет луны пробивался сквозь неплотно задернутые шторы…

Я лежала на кровати в своей комнате совсем одна. Ощущение страха от увиденного во сне еще не отпустило и захотелось чьего-то тепла и поддержки. Недолго думая, встала с кровати и на цыпочках вышла в коридор. Темно… Даже немного жутко…

Стараясь ступать как можно тише, приоткрыла дверь в комнату брата, но она оказалась пуста. Где он, когда так нужен мне?

Очень эгоистичные мысли с моей стороны, тем более после его признания в чувствах ко мне, но… мне с ним так спокойно… Его голос будто гладит мои нервы, призывая остепениться, а запах тела вселял некую уверенность…

Идти обратно к себе не хотелось, поэтому я подошла к его кровати, откинула одеяло и забралась под него. С наслаждением обняла подушку и, глубоко вздохнув, тут же успокаиваясь, отправилась в страну сна…

***

Во сне стало так уютно и тепло…

Горячие руки прошлись по моему телу, и толпа мурашек окатила с головы до пят… Я невольно потянулась к тому, кто был рядом…

Шепот… слов не разобрать… Захотелось ощутить большего…

Чья-то рука приподняла майку и прикоснулась к оголенной коже, вырвал стон наслаждения. На приоткрытых губах ощутила жаркое дыхание и в следующий миг утонула в омуте поцелуя… Нежный, едва весомый, быстро перерос в жадный и обжигающе страстный. Ладонями прошлась по такому реальному телу, и когда готова была разорвать мешающую преграду, волшебное мгновение закончилось, оставив после себя холодную пустоту…

Стало так неуютно, что объятья сна тут же покинули меня…

Открыв глаза, поняла, что лежу одна в кровати брата, а на губах все еще горит такой реальный след от поцелуя…

Я прикрыла глаза и попыталась вновь уснуть, чтобы вернуться к тем мгновениям… Хотелось пережить их вновь, но мечтам больше не суждено было сбыться. С досадой скинув с себя одеяло, поднялась на кровати.

За окном начинало светать. Небо медленно из черного превращалось в серое. Первые розовые всполохи восходящего солнца окрасили горизонт. Поднявшись, подошла к окну и посмотрела на пробуждающийся город.

Люди, словно сонные неваляшки, вразвалочку выкатывались из подъездов, с недовольством кутаясь от утренней прохлады в теплые куртки и шубки.

«Теперь мне не страшен холод…» — с горечью пронеслось в мыслях, и я принялась вспоминать все, что произошло вчера.

Всего лишь за одну ночь моя жизнь настолько изменилась, что более радикального способа придумать просто невозможно. Плакать и жалеть себя, как ни странно, желания не возникло. Вчера было для этого достаточно времени.

Сегодня же я четко решила узнать, кто я, и каков мир, в котором мы живем на самом деле!

Простояла так довольно долго и, лишь когда первые лучи зимнего солнца нехотя упали на крыши домов, развернулась и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты брата. Зайдя к себе, еще какое-то время стояла у открытого шкафа, выбирая, что надеть. Решила остановиться на летнем спортивном костюме. Раз мне теперь не страшен холод, нужно же хоть какие-то выгоды извлекать из этого, например, перестать носить толстые безразмерные свитера.

Закинув на плечо одежду, прошла в ванну и принялась приводить себя в порядок.

Настроила температуры воды так, чтобы она была чуть ниже комнатной, чтобы взбодриться для тяжелого дня. Но холодные капли, попадая на тело, не заставляли чувствовать себя неуютно, наоборот, приятно остужали кожу.

Выключила воду лишь тогда, как услышала негромкий стук в дверь и голос отца:

— Лия, ты здесь?

Куда мне деться-то? Но вместо этого ответила:

— Да! Я сейчас выйду!

Пришлось спешно вытираться, оставив волосы влажными.

Посмотрев еще раз на себя в зеркало, я улыбнулась отражению, вспомнив слова Глеба о красоте моей волчицы… Моей… Слово как-то само проскользнуло в мыслях и не вызвало вчерашнего страха перед неизвестностью.

Вся семья собралась в сборе. Отец, мама и брат были на кухне. Мама суетилась, готовя для всех завтрак, отец увлеченно читал газету, а Глеб вычерчивал пальцами какой-то узор на столе.

— Всем доброе утро! — произнесла я.

Ступив за порог, первым делом подошла к маме, поцеловала в щеку, потом к отцу и напоследок к брату. Крепко обняла его, легонько чмокнув в небритую щеку, и прошептала на ухо:

— Спасибо, что вытерпел вчера мою истерику.

Отходя от него, так и не поняла, почему сердце стало стучать быстрее.

— Доброе, малышка, мне… — начал отец.

Судя по его виноватому лицу, он собрался извиняться, но я прервала его терзания:

— Пап, давай без этого.

Я села рядом с братом на любимое место у окна, позволила себе немного улыбнуться и продолжила:

— Я хочу вот тебя о чем попросить… — на последнем слове замялась, не зная, как папа на это отреагирует. Потом вздохнула глубже и быстро произнесла: — Михаил Александрович говорил вчера, что за неделю мне нужно многое узнать и вроде он готов мне все это рассказать, но… может, мне все объяснишь и расскажешь ты?

Подняв глаза, полные надежды, заметила, как мама украдкой смахнула слезу и вновь отвернулась к плите. Отец, посмотрев на меня внимательно, медленно ответил:

— Знаешь, я думаю, что… Альфа не будет против. Я спрошу у него разрешения, — с этими словами он поднялся и вышел из кухни.

При словах, что моему отцу приходится даже из-за такой мелочи спрашивать разрешение у этого Альфы, внутри заклокотала злость.

На ладошку, которую я с ожесточением сжала в кулак, опустилась теплая ладонь брата. Подняв на него взгляд, прочитала по его губам:

— Все будет хорошо.

Ему я верила даже больше чем себе и своим чувствам, которые просто вопили, что все будет наоборот…

Глубоко вздохнув, посмотрела в окно…

Сегодня первый день моей новой жизни. И, не скажу, что мне это очень нравится, но отрицать и бороться с собой бессмысленно, как и срываться на дорогих мне людях.

Вскоре пришел отец и обрадовал меня положительным ответом Альфы… Бр-р-р, как же это слово меня раздражает…

Дальше завтрак прошел в относительно спокойной обстановке, а потом мы с отцом поехали в лес… Он это объяснил тем, что меньше лишних ушей, и для моей волчицы не было бы лишним пробежаться…

Последнее уточнение немного напугало, но давать задний ход уже не решилась…