Роман В клетке со зверем глава Глава 63

Елизавета Воскресенская с раннего детства отличалась крутым нравом, веселым характером и нескончаемой жизнерадостностью. Казалось, эту малышку ничто не могло сломить: ни строгая, вечно жалующаяся на нее воспитательница в детском саду, ни вызов в школу родителей за то, что их дочь снова целовалась под лестницей с Петькой, позволяя однокласснику забраться себе под блузку, ни измена того же Петьки с Олей из параллельного. Лиза неизменно излучала какой-то невидимый, но очень ощутимый, согревающий все вокруг свет, заряжая своей энергией каждого, с кем пообщается.

Появившись на свет, впервые взглянув огромными любопытными глазищами на взмыленную долгими родами маму, Лиза закричала так громко, что стало ясно даже самой неопытной акушерке — эта девочка еще всем покажет. Лизиным родителям уже было за тридцать, когда у них, наконец, родилась долгожданная дочка, но, в отличие от многих поздних мам и пап, они не баловали свою девочку.

Лизавета рано пошла в детский сад и была самой младшей в группе. Но это не мешало девочке в первый же день обзавестись друзьями, подраться с пухлым мальчиком Виталиком из-за булочки и получить нагоняй от воспитательницы за то, что притащила дворовую кошку в живой уголок, который та разворотила, гоняясь за ручной белой крысой. Лизонька любила ходить в садик, поэтому свой выпускной в старшей группе встретила со слезами, и ни мама, ни уверения воспитательницы, что быть первоклашкой интереснее, ни тот факт, что в маленьком поселке только одна школа, куда пойдет вся детсадовская группа, не могли ее успокоить. Только первого сентября, еле заметная за огромным букетом садовых гладиолусов, Лиза поняла, что все вокруг были правы, школа действительно любопытнее детсада.

Первые четыре года Лиза была примерной ученицей, что, впрочем, не мешало ей периодически получать выговоры за неподобающее поведение. А вот с пятого класса учеба уже уходила на второй, третий, а там совсем дальний план. Как девушка Лизонька расцвела рано — и уже в восьмом классе целовалась по-взрослому с десятиклассником. Но первый поцелуй для девочки был, скорее, новым опытом, а не чем-то по-настоящему чувственным. Ей совсем не понравился вкус дешевого табака и приторной дынной жвачки, то, как глубоко в рот проникал язык мальчика, и, со стыдом признавалась она, во время поцелуя свело челюсть.

Понять прелесть поцелуя с мальчиком ей удалось годом позже, когда в девятый класс пришел новенький — очень худой, практически тощий парень с огромными серыми глазами и пушистыми ресницами. Именно этим он сразил всех девчонок, в том числе и Лизку.

Они страстно целовались под лестницей, когда классная руководительница их застукала. Пожилая учительница вызвала в школу мам Лизы и Пети. И дамы разругались в пух и прах, выясняя, чей ребенок совратил другого. В итоге Лизке запретили общаться с Петькой, а ему нельзя было и смотреть на влюбленную по уши одноклассницу. Решительную девушку такой расклад не устраивал, и она предложила встречаться тайком, вот только первый школьный красавчик уже положил глаз на девочку из параллели.

Оля была жгучей брюнеткой. Конечно, не натуральной, но это только придавало ей «крутости» в глазах школьников. Родители не уделяли ей должного внимания, считая, что воспитание дочери — не самое главное в жизни, поэтому Оля открыто курила, покупала в палатке на окраине поселка пиво, ярко и вульгарно красилась. А еще она с четырнадцати лет не была девственницей и, по слухам, спала не с одним парнем.

— Лиз, ну я парень, хотел узнать, как это. Мне нужен такой опыт, понимаешь? — виновато лепетал Петя, когда Лиза застала их с Ольгой под той же лестницей, где всего неделю назад он целовал ее и клялся в вечной любви.

— Опыт? Почему ты не захотел получить этот опыт со мной? — разозлилась она, изо всех сил сдерживая слезы.

— Ну… тебя я люблю. Ты же такая… не знаю. Не похоже, что дашь, — он прикурил сигарету, сделал затяжку и с прищуром посмотрел на Лизку, — или дашь? Я Ольку тогда сразу брошу.

И Лиза согласилась. В четверг после школы Петя отвел свою девушку в гараж отца, где прямо на полу лежал промятый, желтоватый, пахнущий сыростью матрац.

— Только все должно быть безопасно. Ты обещал! — нравоучительно сказала Лиза, пытаясь не выдать свой страх перед таким ответственным делом.

— Не боись! Все будет как надо, — доставая из кармана презерватив и гордо его демонстрируя, ответил Петя, — иди сюда.

На мгновенье Лиза замешкалась, но потом неторопливо двинулась к Петьке, медленно стягивая с себя одежду. Соблазнительно, как в фильмах, во всяком случае, так ей казалось. Про себя девушка то и дело повторяла, что не должна стесняться, поэтому почти не дрожащими руками стянула с себя трусики.

Петя наблюдал за одноклассницей, чувствуя, как болезненно набухает у него в штанах. Весь этот спектакль с неумелым стриптизом его ни грамма не завлекал, а вот демонстрируемые женские прелести, впервые увиденные вживую — совсем другое дело. Он стал нетерпеливо стягивать с себя одежду, и вроде бы все… Но тут возникла проблемка: никак не получалось натянуть презерватив. Лиза сидела рядом, наблюдая за мученьями парня. Она бы и рада была помочь, но не знала, как это делается. Она впервые видела голого парня. Будь на ее месте другая девственница, она бы смущенно отвернулась, но только не Воскресенская! Лиза с интересом разглядывала стоящий колом слегка кривоватый член, размышляя, как такая огромная штука окажется в ней.

— На самом деле, не такой он и большой. Просто я неразработанная была, — рассмеялась подруга, рассказывая мне о своем первом разе. Тогда я работала у Макса только второй месяц, но Лиза, не стесняясь, делилась со мной подробностями личной жизни.

— Лиз, фу! Ну что за выражения! — поморщилась я, отчего она только громче рассмеялась.

— Шучу. Просто тогда я не знала, с чем сравнить, а свою анатомию в зеркале изучила, поэтому Петька-младший казался мне таким большим. Но я все же решилась. И решилась раньше его самого! Стоило ему раскатать презерватив, как я уселась сверху.

— С ума сойти… Хотя с чего мне удивляться твоей раскованности…

Петя немного поморщился странным ощущениям, отличным от тех, что были, когда вместо Лизы работал его кулачок. С Олей он так и не дошел до главного, хотя уломал на встречу в пятницу, которая обязательно состоится, несмотря на все старания Лизки. Он же парень — должен сравнить.

Лизе было больно и неприятно, но она старалась не подавать виду, сладострастно постанывая, как делала героиня просмотренного накануне фильма. Так, чисто в научных, познавательных целях. Опустив руки на плечи парня, Лиза медленно приподнималась и насаживалась обратно, прогибаясь в пояснице, откидывая назад голову, открывая шею, чтобы Петя ее выцеловывал, как поджарый красавец из вчерашней эротики. Но неопытный парнишка не понял намеков девушки, полностью сосредотачиваясь на своих ощущениях.

К счастью для Лизки, Пети надолго не хватило. Он быстро кончил, и она поспешила с него слезть. Между ног неприятно саднило, а низ живота больно тянуло, как в первый день месячных. А еще хотелось плакать. Очень-очень. Но смелая и решительная девочка не могла позволить слезам навернуться на глаза. Правда, она все же не выдержала, когда ее первый любовник, забравший самое дорогое и невозвратное, что было у Лизы, начал на нее кричать.

— Ты что, совсем башкой не думаешь? Зачем сюда уселась, теперь тут кровь! Что я отцу скажу?! — склонившись над небольшим пятнышком девственной кровки, вопил Петя, — дура!

— Не смей так со мной говорить! — возмущенно крикнула Лизка, но предатели-слезы сдали ее с потрохами.

— Знаешь, что? Вали! — не поворачиваясь к ней, махнул Петька, и Лиза, наспех одевшись, даже не застегнув куртку, выбежала из гаража.

Конечно же, дело было не в испачканном матраце. Парню просто был нужен предлог, чтобы рассориться с Лизой и без зазрения совести привести в отцовский гараж в пятницу Олю. А Лиза верила, что Петя одумается, придет к ней, извинится.

Через неделю Лизкин возлюбленный стал встречаться с той самой коварной разлучницей Олей. Вся школа знала, что они уже даже переспали! И это после того, как совсем недавно он гулял с Воскресенской! Чтобы казаться круче в глазах одноклассников, Петя заявил, что бросил Лизу, потому что она не устраивала его в постели. Опыта маловато.

Многие ждали, что Лиза, когда до нее дойдут эти сплетни, впадет в депрессию или хотя бы станет ходить по школе с заплаканными глазами, но этого не случилось. Только не с ней! В отместку бывшему парню, в ответ на очередную порцию слухов она небрежно кинула, что на самом деле это Петя оказался никудышным любовником, все приходилось делать самой. Ну, какие тут могут быть отношения? Чуть позже ее слова подтвердила Оля, которая променяла Петю на одиннадцатиклассника, разъезжавшего на своем мопеде.

Обиженная Лиза, хоть и казалась веселой, на самом деле по крупицам собирала свое разбитое сердце. Но тогда она четко решила: что бы ни случилось, она не позволит какому-либо парню себя сломить. Через пару месяцев у нее появился новый ухажер, а за ним другой, и так далее.

— Женщины созданы для любви, — прошептала она, рассказывая мне, как, перебравшись в Москву, закрутила роман с молодым поваренком, — это мой лозунг! Женщины созданы для любви, поэтому я позволяю любить себя!

— Ммм… в каком смысле позволяешь себя любить? — подколола я подругу, за что она пихнула меня в бок.

— В духовном, Танечка, в духовном! Любить себя я позволяю всем, а вот доступ к этому, — она очертила руками свое тело, — получают лишь избранные.

— Слышал бы тебя Салим, — я покачала головой и сделала глоток вина. Это была середина апреля, мы сидели на веранде, наслаждаясь ярким весенним солнышком и терпким сухим вином.

— Салима, как и любого мужчину, нужно держать в тонусе! Запомни это, подруга, когда сойдешься с Максом, — подмигнула она.

— С чего мне с ним сходиться? Мы только друзья, — и кому я врала? Лизка видела меня насквозь.

— Поверь мне, очень скоро вы сойдетесь. Он уже по уши втрескался, я не слепая, — уверенность подруги не была бы такой сильной, если бы как раз накануне этого разговора Максим не советовался с ней по поводу моего дня рождения.

— Еще скажи, что Макс втрескался, как твой поваренок, — пробормотала я.

— Нет, у босса к тебе глубокие чувства, а у моего поваренка так… увлечение.

Лиза лукавила, на самом деле этот поваренок, Рома Ларионов, обожал ее и даже хотел жениться. Вот только в планы девушки такое замужество не входило, к тому же, с тихим Ромкой неуемной Лизавете было скучно. После Ромы-поваренка она завела недолгий роман с московским мажором. Парень хотел ненадолго закрутить с хорошенькой провинциалкой, поиграться и бросить, но у него ничего не вышло. После недели шикарных ресторанов, клубов и горячего секса в дорогих отелях Лиза от него ушла, оставив на тумбочке записку с извинениями.

— Нет, ну а что такое? Им, значит, с нами так можно, а нам нет? Тем более, Елисей все равно меня бы бросил, — парировала подруга. Мы бродили по московским бутикам, выбирая себе новые наряды на кредитку Макса. Мой мужчина настоял, чтобы я развеялась с подругой и взбодрилась после долгого восстановления от плена. В этот день мы случайно встретили того самого Елисея, и Лиза поведала их историю.

— Получается, ты просто себя обезопасила, бросив его первой? — уточнила я.

— Знаешь, если бы в ту ночь бросил меня он, я бы не сильно расстроилась. Совершенно недалекий парень. Мог говорить только о себе. За неделю даже не узнал мою фамилию, я не говорю о чем-то большем.

В Москве Лиза окончила престижный кулинарный колледж, куда поступила по стипендиальной программе и училась бесплатно. Готовить у нее получалось отменно, но наши устаревшие гендерные взгляды все время мешали ей добиться чего-то действительно стоящего. Без опыта работы и связей даже ее умение идеально готовить «Кней де броше»* не имело значения. Ни в один престижный ресторан Лизу не взяли, а стряпать фаст-фуд в недорогой закусочной она не хотела. Девушку тошнило от необходимости по десять раз выжаривать картофель фри в давно потемневшем подсолнечном масле, румянить на замызганной плите бургеры не первой свежести и подогревать в микроволновке начинавшие черстветь булочки. К тому же ее зарплаты с трудом хватало на оплату небольшой комнатки в далеком не самом благополучном районе Москвы, а из родного поселка все чаще приходили письма от родни с просьбой выслать денег. Родители Лизы, как и многие провинциалы, были уверены, что, устроившись в столице, их дочь должна грести деньги лопатой.

Одним ясным весенним утром Лиза наткнулась на объявление в газете о поиске повара в богатый дом. Зарплата по договоренности, а жильем обеспечивали. Недолго думая, Лизка откликнулась на вакансию, успешно прошла собеседование и отправилась на странном автомобиле без окон на новое место работы.

— Сама знаешь, как испугалась? Усадили в машину без окон, ничего не сказали и увезли в неизвестном направлении. Я уже с жизнью попрощалась, — делилась со мной Лиза в день, когда меня только доставили в особняк и она помогала устроиться на новом месте.

— И… потом же все стало нормально? Тебя не пугало такое странное отношение? А медосмотр ты тоже проходила? — не унималась я, пользуясь тем, что эта девушка оказалась разговорчивой.

— Конечно. Я быстро освоилась, тем более, сразу попала под крыло Василисы. Лучше ее узнаешь — поймешь. Она как добрая тетушка.

Лиза действительно очень быстро прижилась в новом доме. Ее кулинарные таланты покорили Максима, а он сам — ее сердце. Как любая молодая девушка, Лизавета не могла остаться равнодушной к такому боссу, тем более, он иногда подшучивал над ней, что молоденькая кухарка воспринимала как флирт. Только ее заблуждение продлилось недолго. Никакой симпатии со стороны Максима не было, все свое мужское внимание он отдавал многочисленным любовницам, которых вереницей водил в свой дом. Гордая Лиза решила раз и навсегда выбросить из сердца равнодушного к ней мужчину, а как говорится, клин клином вышибают. Правда, ее «клин» появился сам.

Салим внешне ничуть не уступал Максиму, а восточное происхождение придавало ему особого шарма. Как-то вечером Лиза проверяла работу горничных, босс был так доволен ее усердием, что продвинул по служебной лестнице: поручил следить за порядком в доме и сообщать о недочетах мажордому. Пройдя по этажам, девушка спустилась в гостиную, где столкнулась со своим прямым начальником. Поначалу он внушал Лизе страх: никогда не улыбающийся, молчаливый, с суровым взглядом орла и длинными пальцами с отшлифованными до блеска ногтями. Конечно же, он ждал ее отчета о работе горничных, но вместо того чтобы заговорить, Лиза вдруг предложила парню чай. Салим удивился, но решил не отказываться. Чаевничали они в молчании, а после, не спросив ничего, он сам убрал чайные принадлежности и ушел.

Только потом Салим признается Лизе, что именно этим вечером заинтересовался ею. Ухаживать он не спешил, позволяя всему идти своим чередом. Правда, Лиза уже все решила. Молчаливый мажордом показался легкомысленной девушке интересной задачкой, и она приступила к обольщению. Несколько месяцев Лизавета кокетничала с Салимом, приглашала на чай, звала на кухню обедать вместе с ней и Василисой — все тщетно.

В тот день моя подруга решила в последний раз попробовать покорить неприступное сердце восточного принца. Дождавшись полуночи, когда весь дом уснул, она хотела тихонько прошмыгнуть в его спальню, но натолкнулась на Салима в коридоре. Не ожидая такой встречи, мужчина резко схватил Лизу и заломил руку.

— У Макса даже дворецкий — каратист, — хихикнула подруга, в сотый раз пересказывая мне их с Салимом историю, — и, черт возьми, хватка у него, как у хищника. Часто, мерзавец, помечает меня своими длиннющими цепкими пальцами!

— Лиз… — прикрыв глаза, вздохнула я.

Девушка вскрикнула от боли, а на глаза навернулись слезы. Только вчера она ошпарилась о кастрюлю супа, а сегодня Салим так сильно сжал место ожога… Он испугался, отпустил девушку, отшагнул назад. А она, словно маленький ребенок, которому надоело играть во взрослого, прижала к груди больную руку и громко надрывно заплакала.

Салим не сразу понял, что случилось, ведь не так больно он зажал Лизу… Или все-таки больно? Ее слезы разрывали сердце холодного восточного принца, и он, не спрашивая дозволения, взял Лизин кулачок, оторвал его от груди и задрал рукав шелкового халатика, прикрывавшего ожог.

— Идем, — хмуро кинул он и потащил девушку в свою спальню.

Нет, у них ничего не было. Даже невинного поцелуя. Салим обработал Лизин ожог, напоил каким-то странным приторным чаем, а потом отпустил к себе, но прежде предупредил, что будущей ночью в полночь будет ждать ее у себя.

— Нет, ты представляешь, какой нахал! Так и сказал: «Завтра в двенадцать придешь ко мне. Буду ждать»! — возмутилась Лизка.

— Так ты же сама хотела…

— Хотела, но не так. Одно дело — соблазнить, а другое — приходить, как по приказу!

— Соблазнить? — в дверях кухни показалась Софи со своим любимым мягким кроликом и тут же прочапала к нам, волоча по полу сумку со своими вещами.

— Малыш, не слушай, что Лиза говорит. Это она про один старый фильм… — засмущалась я.

Мы сплетничали на кухне в ожидании Люси, которая должна была вернуть дочку, и, как выяснилось, пропустили этот момент. Софи забралась на стул и деловито скрестила на груди ручки. Стало ясно, что у нас появилась еще одна собеседница. И это не обсуждалось!

— Я тоже хочу слушать про фильм, где кого-то соблазняют! — решительно заявила она.

— Маленьким девочкам такое слушать не надо, — я чмокнула малышку в кудрявую макушку, за что получила на колени ее любимого кролика.

— Держи Кролю, Таня. Ему заткни ушки. Он будет маленьким, а я большой. Рассказывай, Лиза, — важно сказала малышка и выжидающе посмотрела на кухарку.

— Хорошо. Слушайте обе. На следующую ночь служанка не пошла к восточному принцу, желая проучить его за наглость, но утром обнаружила у себя под дверью букет красивейших цветов. Это были садовые розы разных мастей, но собраны так искусно…

— Розы, как у нас в саду? — уточнила Софи.

— Именно. Точь-в-точь, — улыбнулась Лизавета.

Другим утром под дверью служанки стояла коробка с дорогим платьем из натурального шелка, а на третий день — туфли. Когда у служанки был собран весь наряд для выхода, восточный принц явился сам и пригласил девушку на ужин.

— А потом свадьба, да? — воодушевилась малышка, наяривая шоколадное печенье, уже изрядно им перепачкавшись.

— Нет… До свадьбы им еще далеко, — рассмеялась Лиза.

О свадьбе она и не думала, прекрасно понимая, что ее родители никогда не примут зятя-афганца. Она жила настоящим и радовалась тому, что, наконец, полюбила по-настоящему. Салим был обходительным и учтивым. Лиза всегда чувствовала себя спокойно и защищенно рядом с ним. И что нужно еще для счастья? Судьба решила, что ребенок…

Лиза очень боялась признаваться Салиму, что беременна, не представляя, как возлюбленный к этому отнесется. Они никогда не говорили о детях, и девушка даже не догадывалась, каких взглядов на воспитание малыша придерживается ее парень. Но все разрешилось благополучно.

— Я беременна, — выпалила Лизка, глядя в черные бездонные глаза-колодцы.

— Знаю, — ответил он.

— Знаешь? Откуда?

— Не дурак. Догадался. Ждал, когда ты скажешь.

— Ну, вот я и сказала. Что дальше?

— Женимся.

— Ты серьезно? Но как?! — Лиза не верила ушам. Она сто раз за последние десять минут разыгрывала свое признание, но не предвидела такого исхода.

— Что как? Как все нормальные люди. Нашему сыну нужна фамилия, — спокойно ответил Салим, словно втолковывал второклашке таблицу умножения, не понимая, как может быть другое решение на дважды пять.

— Мне… Мне надо принять мусульманство? — наконец, осмелилась спросить Лиза, чувствуя, как земля уходит из-под ног, не зная, что делать, если он ответит «да».

— А ты этого хочешь?

— А ты?

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, а наш сын носил мою фамилию. Какому Богу молиться, решит сам, когда повзрослеет.

Лиза была счастлива. Она — будущая мама и настоящая невеста! Теперь дело оставалось за малым — родители. Правда, после предложения Салима и его лояльного отношения к религии Лизавета перестала так сильно переживать. Напрасно.

Родители обрушились на непутевую дочь с самыми страшными ругательствами. Развратная. Распутная. Испорченная. Грязная. И это только за то, что ребенка ждала без брака. Гордая Лиза взяла себя в руки и объявила маме и папе, что ее сын будет законнорожденным, и уже через месяц. Это вроде бы успокоило разъяренных родителей, но лишь до того, как они узнали имя избранника дочери.

— Ни за что! Совсем сдурела?! — орала мать.

— А рожать кого собралась? Афганца? Может, сразу автомат ему в руки дашь? — поддержал жену Лизин отец.

— Бать, а бать, а может, Лизуню загипнотизировали? Я слышала, эти восточные так могут… — стала причитать женщина.

— Какой гипноз, мама?!

В тот вечер Лизка поссорилась с родителями и даже была готова уехать обратно, но автобус до города был только утром, а на рассвете мать с отцом пришли мириться. Как бы они ни противились такому исходу, дочь любили, и внука готовы были принять, и даже, может быть, когда-нибудь полюбить, и даже помочь воспитать и поставить на ноги — все сделать! Только вот Лизавету обратно в город разврата отпускать не собирались.

— Глупенькие, ну как вы не понимаете, не все афганцы — боевики и террористы. Мой Салим совсем не такой. Он хозяйственный, добрый, ответственный. Вот познакомлю вас, и успокоитесь.

Кое-как родители согласились принять жениха дочери. Они договорились с Лизой, что та погостит дома неделю-другую, а потом за ней приедет Салим, представится как следует и по-человечески попросит Лизиной руки у отца.

У Лизиной мамы была добрая подруга — тетя Нюра, крестная Лизаветы. Ей и пожаловалась женщина на судьбу-злодейку, и тетя Нюра решила сама поговорить с девочкой, узнать, что к чему, и, может быть, отговорить от неравного брака.

— Лизонька, чай поставь нам. Я принесла свой сбор. Как раз для тебя, — доставая мешочек с травами, сказала тетя Нюра.

— Хорошо, теть Нюр. Ваши травки я люблю. Часто их в Москве вспоминаю. У нас сборами Игнат Семенович занимается, отец моего босса, — говорила Лиза, хлопоча на кухне. Она прекрасно знала, что крестная заведет разговор о ребенке, что станет отговаривать от свадьбы, но Лизе было все равно. Родители с горем пополам, но дали согласие. А крестная… она смирится.

Тетя Нюра сама заварила для Лизы травы и дала ей выпить. Чашку за чашкой. Почти весь чайник.

— Пей-пей, дочка. Это хорошая вещь, — приговаривала тетя Нюра.

— Вкусно, — улыбалась Лиза и делала очередной жадный глоток сладковатой жидкости.

***

Лиза позвонила мне поздней ночью. Я не сразу разобрала, что она говорила. Сквозь стоны и плач я поняла, что подруга матери напоила ее чем-то, и теперь Лиза истекала кровью в своей кровати. Внутри все похолодело, а воздух моментально стал настолько густым, что тяжело было вдохнуть. Я поняла, что уже поздно. Она слишком далеко.

— Вызывай скорую. Срочно! Мы летим к тебе. Держись, я тебя не оставлю, — отчеканила я, заставляя своим решительным голосом поверить в то, что все будет хорошо. Но ничего хорошо не будет.

— Помоги. Пожалуйста…

Максим быстро связался с вертолетной площадкой, я в это время разбудила Салима. Не сговариваясь с возлюбленным, мы поняли, что его поддержка нужна убитому горем парню. Лиза — моя забота.

Чертова поселковая больница, насквозь проспиртованная, с хлорированными полами и хамскими санитарками, встретила нас бледными стенами и длинными коридорами. Не могу объяснить то чувство, что возникло во мне, как только я оказалась здесь, но я словно соединилась с Лизой. Мне передались ее боль и страх. Как же хотелось помочь. Я бежала со всех ног, словно могла сделать что-то, но я ничего не смогла.

Ее родители стояли в обнимку под дверью палаты. Отец поглаживал мозолистыми руками подергивающиеся от плача плечи матери, приговаривал что-то успокаивающее, а женщина кивала и тут же прятала лицо у него на груди. Рядом с ними переминалась с ноги на ногу тучная дама в видавшем виды терракотовом плаще. Она то и дело утирала слезы цветастым носовым платком, нашептывая какие-то молитвы. Не было сомнений, что это крестная Лизы, и если бы не докторша, показавшаяся из палаты, я бы влепила этой гадине смачную оплеуху!

— Как доченька? — простонал Лизин отец, крепче прижимая дрожащую то ли от истерики, то ли от страха жену.

— Неважно, но жить будет. А вот ребенка потеряла, тут сомнений нет.

Сзади послышались мужские шаги, и родители Лизы, и ее крестная, наконец, заметили всех нас. По суровому взгляду Лизиной матери куда-то в сторону я поняла, что смотрит она на Салима.

— Ты зачем явился? Антихрист!

— Где Лиза? — процедил он, словно не замечая злых взглядов. — Где моя жена?

— Никакая она не жена тебе, — вмешался отец, — все! Можешь убираться восвояси. В свой Ирак, Афганистан или откуда ты там… Лизоньку больше не увидишь.

— Она ждет моего сына! — Салим дернулся к родителям Лизы, но Макс оказался проворнее и успел его перехватить.

— Не ждет уже, — отмахнулся отец, — умер этот замухрыш…

Я не думала, что Максима, такого огромного и сильного, можно так легко оттолкнуть. Секунда — и мой мужчина был у стены. Те несколько метров, что разделяли двух ненавидящих друг друга мужчин, моментально сократились. Упало старое кресло с порванной кожзамовой обивкой. Вскрикнула докторша, завопила тетя Нюра. На бледную больничную стену брызнула кровь Лизиного папы.