Роман Тот самый массажист глава Глава 50

Когда шершавый язык коснулся самого главного для Владимира Богатырёва, он заворочался. Тепла от коврика уже не хватало. Дверь была нараспашку. Сквозило так, что зад быстро превращался в ледышку. А там и почки не долго простудить.

Оглянувшись, массажист последнего выходного дня сначала откинул коврик, а затем поморщился. Зоны комфорта явно не хватало и следовало что-то поменять в жизни.

– Собаки какие-то лаяли. Почему так холодно?

Как нормального предводителя стаи, рефлексы повели его на водопой. Покачиваясь, Володя по стеночке добрался до гостевого душа на первом этаже и добрых полчаса впитывал в себя воду всей поверхностью кожи. Заодно как следует прогрелся.

Начисто смыв с себя все запахи, он вернулся в коридор и с негодованием закрыл дверь.

– Что происходит? Дверь нараспашку. Собаки какие-то натоптали, что насрали. Дом или хаос?

В голове гудели колокола. Возлияние удалось. Часть памяти о ночном происшествии отсутствовала. Только фрагменты: шашлыки, танцы, тосты.

«Ты что-нибудь помнишь?» – спросил Володя у мозга.

«Помню… хорошо было», – ответил мозг, но в детали не вдавался.

Вроде прилечь тюленем до обеда – разумно. Но с другой стороны, лежать не вариант, когда в организме ещё столько всего интересного бурлит.

– Лариса расстроится, – буркнул Володя. В бесплодных попытках найти трусы в гостевой, он принялся двигаться, расхаживаться. – Точно, у нас же гости! Неудобно как за грязь. И что тут? Шоколадный фонтан разлили? Хоть клининговую вызывай… а я не одет.

Странное дело, когда ползаешь на четвереньках по паласу, голова не кружится. Но стоит начать шагать вверх по лестнице – заносит на поворотах.

Не обнаружив одежды в гостевой, Володя решил, что это знак… Знак того, что стоит хотя бы убрать этот бардак.

Твёрдо решив сделать начальнице что-то приятное, Володя добрался до комнаты без окон. Там взял ведро, губку и набрав в душевой мыльной воды с чистящими средствами вперемешку, принялся отдраивать прихожую, ползая в более привычных в таком положении духа и тела коленно-локтевых позах.

Зачистив порог и крыльцо, прихожую и гостевую, от подзасохшей грязи, как полагал мозг, он постепенно добрался до лестницы. А когда коричневое ведро слил в душевой комнате, даже почувствовал некое облегчение в теле. Работа разогнала кровь. Взбодрило.

Решив закрепить результат, Володя вышел на улицу, где и обнаружил некоторую часть одежды и милый сердцу голубой берет на лавочке.

Одевшись выше пояса, Богатырёв молча принялся таскать посуду со стола во дворе. И до того это стало привычным делом нарезать круги по маршруту кухня-беседка, что совсем не заметил мужика в пиджаке в тёмных очках, что вдруг появился рядом с беседкой, возникнув как призрак посреди ясного утра.

Причём мужик в строгом костюме-тройке стоял с букетом цветов и цветным пакетом в одной руке, и набором элитного алкоголя и тортиком в другой.

– Я дико извиняюсь… за беспокойство.

Володя так и застыл, глядя на него. Запоздало вспомнилось, что одет только выше пояса. А внизу всё проветривается, и разминается при ходьбе. И бодрит уже больше, что и стало заметно, когда остановился, перестав крутиться как белка в колесе.

– Эй, я не по этой части, – на всякий случай сразу предупредил Богатырёв, поглядывая на цветы. Мало ли в посёлке элиты. У бомонда свой вкус. На любителя.

Чтобы проверить, а не стал ли он сам бомондом за ночь, Володя даже прислушался к ощущениям в теле.

А не дёрнется ли там червяк на мужика в солнцезащитных очках поутру?

Но ничего не дёрнулось. Даже не пошевелилось. А мужик только всё, что было в руках, на стол на беседке выложил, на колени встал и начал проникновенно.

– Я ж не знал. Я… извините. Вот… возьмите, – заблеял Толя Алмаз, двигая дары в сторону Володи.

Богатырёв поправил берет и сложил руки на груди. Не дарили ему обычно цветов. Даже в детстве такого безобразия не было. С чего бы это?

«Всё понятно, Володь. Это его собаки у нас на крыльце насрали», – заявил мозг: «Теперь за клининг рассчитывается».

И Владимир помрачнел, выдав набор сожаления:

– Ну что ж ты так-то? А? Это некрасиво получается. Смотреть надо за тем… как смотреть.

Гость даже очки снял, показав фингал.

– Я вон это… уяснил уже вчера всё. Больше смотреть не буду там, где смотреть не стоит.

– А может стоит? – всё же спросил Володя.

– А там, где стоит – буду смотреть так, как никто другой, – заверил сосед. – Я уладил уже всё с охраной. Замнём на первый раз? Без свидетелей.

«Володя, я склонен полагать, что это был не шоколадный фонтан… ну да чего уж теперь?» – заметил мозг пока Толя Алмаз имел ввиду, что ворота установит за свой счёт. Как и шлагбаум на выходе из посёлка. Лишь бы снова БТРы не приезжали.

Спокойствие дороже.

– Это в последний раз, – подчеркнул Богатырёв, не зная этих тонкостей, но всё ещё расстроенный «на соседских собак». – Следующего раза не будет.

– Не будет, – закивал поспешно Алмаз и попятился к выходу. – Я уяснил. Спасибо. До свидания! И хорошего вам дня!

Володя только кашлянул ему вслед. Затем сгрёб кучу даров и чисто по инерции отнёс их на кухню. Там тщательно перемыв всю посуду и попив чаю, он понял, что в доме стало чище, а на душе легче. Ну а что клинингом и за мужика подработал, так это даже полезно.

Попутно горничный-Богатырёв отметил, что в голове перестало звенеть. Оставалось только разведать обстановку с дамами наверху. Сколько их там вообще? Вспомнить бы.

Раскладывая пакеты на стульях, заглянул внутрь. Присвистнул.

– Нихрена себя элитный клининг. Убирать дерьмо оказывается дорого стоит. Главное – чьё.

Запихав торт в холодильник и расставив бутылки в буфет, Владимир подхватил лишь букет и решил пробраться в спальню разведать обстановку. А заодно и одеться, прикрывшись этим самым букетом в случае чего.

Одно дело причиндалами за забором высоким воскресным утром махать. И другое дело – не одеться к завтраку-обеду. Как современный мир это называет? Бранч?

Добравшись до спальни, Владимир обнаружил, что гостей уже нет. Зато Лариса лежит у батареи, уткнувшись щекой в ворс, а Вика-гусеничка застряла на пути преображения в бабочку в коконе-плену одежды. Застряла удачно, угодив между подушек.

Распутав Вику, он поднял Ларису и положил обеих на подушки, прикрыв одеялом. А пока одевался, обнаружив остальной комплект одежды, решил, что цветы отлично будут смотреться в красивой вазе на столе.

А пока распутывал букет, в нём проснулся романтик. Богатырёв решил приготовить завтрак. Да подать помятым тусовкой дамам прямо в постель.

Но пока жарил омлет и делал блинчики, проснулась Лариса. Заглянув на кухню, принюхалась и обронила:

– А, вот ты где. А я думаю, чем так вкусно пахнет? Хозяйничаешь?

– Решил вас побаловать, – улыбнулся Володя, раскладывая завтрак по тарелкам.

– Ой, я лучше… чайку, – ответила Лариса, с сомнением относясь к самому понятию завтрак. Не то, что обладая здоровым аппетитом с похмелья.

– Тогда вот, – добавил Богатырёв, и достал из холодильника тортик. А затем налил свежезаваренного чая. – Бутерброды сделать?

– Цветы, завтрак, тортик… ты где был? – удивилась Лариса.

– Убирался по дому, – признался Володя. – Клининг от всей души и по всей территории.

– Так, мужчина мой. То-то я смотрю… ни тарелок, ни бардака. Может мне гулянка привиделась?

– Утром было… иначе, – усмехнулся Володя, пытаясь припомнить почему проснулся у входа. Подойдя к буфету, показал бутылки. – Если что, запасы пополнены. Похмелишься?

– Фу-фу-фу, убери. Никогда больше. Нет.

Лариса, однако, подняла бровь, успев заметить этикетки. Затем чмокнула в щёчку и с сомнением посмотрела на тарелки с едой. Володя как раз складывал их на подставку.

– Ты что делаешь?

– Так Вику… покормить, – ответил он, ощущая некое недовольство начальницы. – Я хотел обеих, но ты уже встала.

– Просто позвони ей, пусть сама спускается. Вот ещё… кто первым встал, тот и использует идеального мужчину. Иначе зачем я ей телефон дарила?

Лариса сказала это между делом, но Володя остановился.

– Ты ведь… не будешь ей каждый раз это повторять?

– Что? – сделала невинные глазки Лара.

– Что купила телефон.

– Ну купила и купила, а что? Тебе что ли тоже купить? Ты поэтому так хорошо себя ведёшь с утра? Вымаливаешь подарки?

Володя скривился. Перед глазами встала картина в ванной, как начальника принуждает подчинённую делать то, что ей возможно совсем не нравится. Стало неуютно. Он понимал всё прекрасно. Но… зачем? Можно же иначе.

Взыграло.

Володя подошёл к пакету-дару, достал из него упаковку последней модели телефона и молча положил на стол.

– Что. Это. Значит? – почти по слогам произнесла Лариса.

– Ты забрала мой телефон, ограничив меня в связи. Не страшно. Я достал себе новый. Для работы. Жизни. Не важно. Современному человеку необходим телефон. Но если дела обстоят так, что ты рассчитываешь потыкать Вику её подарком, я обойдусь и отдам тебе этот. Мне всё равно. Я стерплю. Но зачем ты её то мучаешь?

– Мучаю? Уверен?

– Только не надо так делать, Ларис. Пожалуйста. Ей и так не легко в новом… доме. Жизни. Ты же просто вырвала её из старой!

– Вырвала. Как сорняк. И ты сорняк! – закричала Лариса, швырнув кружку. Но не попала.

Уклонившись, Володя развел плечами:

– Что ты творишь? Я же просто прошу её не донимать, как начальница подчинённую хотя бы дома!

– Дома? У МЕНЯ дома! Понял?

– Понял, – вздохнул Володя и снова пошёл к пакету.

Встав спиной, он выслушал ей до конца:

– Да вы оба на моей шее теперь! У тебя долга ещё на десять кусков. Работай – не хочу. Ты отдыхать хоть по выходным должен. А ты что делаешь? Тоже с утра пашешь? Я что уборщицу не могу позвать? А потом всю неделю до выходных как варёная соски будешь? А мне может мужик нужен в ночи!

Повернулся. Глаза Ларисы метали молнии. Ухмыльнувшись, высыпал содержимое пакета на стол. Аккуратно перетянутых резинками пачек зелёных стодолларовых банкнот было гораздо больше, чем составлял долг.

Алмаз умел раскаиваться.

– Вот. Я больше тебе ничего не должен, – с довольным видом добавил массажист без обременения.

Глаза Ларисы стали округлыми.

– О… откуда?

– И она не должна тебе ничего, – уточнил он тут же. Так что, если захочет, мы просто съедем на МОЮ квартиру на МОЕЙ машине. Я буду пахать как проклятый, увеличу объём площади. И новая квартира станет нашей. И машину Я ей куплю, а не ты. Поняла?

– Ты что, сейф мой вскрыл? – всё ещё не отошла от шока Лариса, трогая пачки.

– Да пошла ты… – обронил он, перешагивая через разбитую чашку. Стерпеть можно всякое, но не обвинение в воровстве.

– Сам пошёл! – догнали слова в спину. – Ты всё ещё на меня работаешь… И она.

Лариса осеклась. Володя улыбнулся. Вика стояла у дверного косяка, и смотрела то на одного, то на другую.

– И пойду… вместе пойдём, – снова улыбнулся Богатырёв и сказал. – Доброе утро, Вик. Хочешь начать новую жизнь?

– Я… я не знаю, – сказала она, глядя заплаканными глазами не так, как на любимого человека.

«Почему слёзы? Она же просто должна быть счастлива. Ты ведь… освобождаешь её?» – бормотал мозг, но сам не верил в то, что говорит.

– Чего тут знать? Сбежим от этой… этой… – в такт ему обронил тихо Володя.

Но сам себе не верил.

И сердце бом-бом-бом.

– Володя. Я люблю тебя, – сказала Вика.

БОМ-БОМ-БОМ!

– Но и её я тоже люблю, – добавила она неожиданно.

Развернувшись, убежала в спальню. Туда, где на большой кровати по идее должны жить вместе и ночевать каждую ночь трое как единое целое. Туда, где сердце должно быть поделено на троих… Но трёх половин не бывает.

Богатырёв словно окаменел, мигом потеряв все ориентиры, как размагниченный компас. Если секунды назад он знал, куда идти и за кого бороться, то в это мгновение понял, что НИЧЕГО не понимает.

Только Лариса поднялась, подошла поближе, обняла со спины и прошептала на ухо.

– Володь… ты сам то чего хочешь?

Он молчал, не в силах ни проглотить ком в горле, ни сказать что-то стоящее.

– Работать, – наконец сказал он, вдруг поняв, что до безумия хочется утра понедельника и слушать стоны радости в кабинете.

Дарить женщинам удовольствие, как всегда мечтал. Что может быть лучше?

– Вот и работай, – легко ответила она, как будто ничего не было. - А деньги свои забери.

– Почему?

– Да потому что нет никакого долга. И никогда не было. Это лишь мотивация, что заставляла вас меня держаться. Вы стремились к свободе. И её достигли. Но это понятие эфемерное. Никто из нас никогда не свободен. А если думаешь иначе… что ж, вперёд, Богатырёв! У тебя есть место КУДА слинять. Есть на ЧЁМ слинять. Есть даже с КЕМ слинять… и просто нужно время, чтобы побыть одному… Или дело не в этом? Просто спроси себя, ты сам то хочешь быть один и одинок? Или лучше быть среди тех, кто тебя любит?

Владимир повернулся, оглянувшись на уставшую, помятую, но такую мудрую женщину. Поражённый её словами, он вдруг обнял её. Она обняла в ответ.

Тело заискрило, мурашки по коже строем. Страсть вспыхнула мгновенно. Только что тотальная пустота, и вот он уже срывает с неё халат, а сам лишается штанов и берёт её властно, страстно, но с толикой почтения к блинам, омлету и пачкам денег на столе.

И в голове только одна мысль в это время: «Ну, или мы просто могли проспать до обеда в собственном дерьме, Володь».

И стол пробует тела на прочность. Как вскоре будет впервые опробована кровать на троих. Любовь в шесть рук – что может быть прекраснее? Это Шива-Жива многорукий, бог любви и войны. Ведь как известно, от любви до ненависти – один шаг.

«Люблю эту жизнь, Володь. Давай останемся, а? Только так я чувствую себя счастливым… под томные стоны женщин. И если этот любовный треугольник не распутать, то давай и не будем пытаться. Никогда. Давай просто жить на полную! Другой жизни всё равно нет и не будет. Целуй же искренне! Живи настоящим!».

Володя кивнул. С этим спорить он не хотел и не желал.

​

Продолжение следует…

​

Г. Биробиджан.

2021-2022 годы.