Роман Саламандра глава Глава 39

Поспать толком у Лекса так и не получилось. Всю ночь проворочался. Стоило закрыть глаза, то Сканд снился, то Кирель. То Сканд рыжика раскалывал как жабку, то рыжик домогался Киреля, как трепетную деву-недавашку. Под утро они приснились ему оба, и Лекс решил, что хватит с него кошмаров на одну ночь, и если так и дальше будет, то он сам попросит Тиро отвести его в веселый квартал. Интересно, может у тамошних мальчиков совета спросить, как у бывалых бойцов? Ну, не у Зюзи же спрашивать…

Ох, Зюзя, свадьба эта… Лекс поднялся ни свет, ни заря с тяжелой головой и с настроением, как во время похмелья.

На кухне было полно народу. Девушки были красиво одеты и у каждой на шее были бусики, которые Лекс им подарил. А еще воины, мальчишки и даже Рарх с Сишем столы вытаскивали на улицу, а на кухне мальчишки выдраивали полы. На улице разожгли два больших костра, на одном установили треногу и повесили большой котел, а у другого поставили две треноги. Следом из кладовки притащили тушку ящера на длинном вертеле, и когда огонь разгорелся, его притушили и сразу взгромоздили туда тушку. Зюзя и Милка бегали нарядно одетые, у них на головах были цветочные венки, а вот Тарис стоял полуодетый возле мясной колоды и очень ловко рубил вторую тушку на куски, которые сразу же бросали в котел.

- Помощь нужна? - буркнул Лекс, когда увидел Тиро.

- Нет, - Тиро присмотрелся к рыжику, - ты что, ночью не спал? Выглядишь хуже, чем вчера вечером. Пошел бы, отдохнул немного. Монах, чтобы засвидетельствовать брак, придет не раньше полудня. Одевайся красиво и садись в тенечке. Ты здесь единственный аристократ будешь. Если не побрезгуешь, конечно… здесь все люди простые…

Лекс на него так глянул, что Тиро и без слов понял, что сказал глупость, поэтому улыбнулся и махнул на рыжика рукой, мол, пусть идет, куда шел. Лекс нашел Рарха, узнать, чего друг вчера вечером хотел. Рарх хотел узнать, хватит ли ему десятка коробочек, или сделать еще? И какого размера он хотел бы новые шахматы? Лекс сразу согласился, что десять коробочек достаточно, а шахматы, какие тот сам захочет, он заранее согласен со всем.

Потом пошел в кузню. Следом за ним, бросив свои дела, помчалось двое мальчишек. Лекс заглянул в тигель, там так и лежало четыре бусины. Май сразу развязал свой шнурочек и через узелок добавил две новые бусины, а мелкий мальчик, стесняясь, протянул свою веревочку Лексу. Рыжик сразу нанизал две бусины и разделил их узелком, чтобы они случайно друг от друга не лопнули. А потом завязал шнурок на шее пацаненка. Полные счастья глаза стали самым лучшим лекарством от головной боли. Коробочки стояли в углу кузни, и Лекс сразу попросил Рарха сделать в кузне полочку повыше, чтобы поставить туда коробки так, чтобы мальчишки не могли засунуть туда любопытные носы. Рарх кивнул головой и сказал, что завтра обязательно сделает.

Лекс продолжил осматривать свои вчерашние труды. Желтый сурик оказался хорошо перемолот, и он сразу пересыпал его в коробку и закрыл крышкой. Две стеклянные колбаски в ведре ожидаемо лопнули на несколько осколков. А вот стекло на подносе оказалось совершенно целым. Лекс осторожно вытряхнул его из формы и посмотрел на свет. Стекло оказалось достаточно прозрачным, но в нем все равно было много пузырьков воздуха. А это значит, что стеклянную массу надо выдерживать на огне дольше, чтобы все пузырьки успели выйти. Лекс осторожно разбил стекло и положил куски в ведро вместе с черно-белыми колбасками.

- Зачем ты сломал его? - удивился Рарх, - никогда не видел стекло такого большого размера. Я думал, что оно только круглыми шариками бывает.

- Не только, - улыбнулся рыжик, - просто это все заготовки. Мне теперь надо все перемолоть в пыль, и тогда можно будет пробовать дальше.

- А что ты делаешь? - осторожно поинтересовался Рарх, - столько усилий, а результата пока не видно.

- Не все сразу, - отмахнулся рыжик, - ты вон, на требушет и доски делал, и модель строил, а только потом мы до настоящего требушета добрались. Поэтому все будет в свое время. А пока представь, что я доски стругаю.

Когда окончательно рассвело, стали приходить гости. Это была родня Тариса, бывшие сослуживцы, которые уже вышли в отставку и жили в городе. Чуть позже открыли ворота и появился старший брат Тариса. Он приехал верхом, с женой и еще одним груженым ящером. На ящера были навьючены две корзины с рыбой, моллюсками и кальмарами. Девушки и женщины подвязали фартуки и принялись за чистку и готовку. Приходили еще люди, как понял Лекс, сослуживцы Тиро, одни или с семьями. Вскоре во дворе народу стало больше, чем на базарной площади.

Лекс посидел немного с Рархом, а потом сбежал в комнату. Действительно, следовало переодеться, а то он получился единственным бедно одетым во дворе. Кровать так и стояла неубранной, поэтому Лекс лег, как ему показалось, на минуточку, но его вскоре стал трясти за плечо Рарх, пытаясь добудиться.

- Вставай, там монах пришел, скоро начнется свадьба, Тиро велел сходить за тобой.

- Ладно, ладно, - Лекс с трудом сел и потянулся. Спать хотелось со страшной силой. Нацепив вчерашнюю парадную одежку и вульгарные сандалии с золотом, он поплелся во двор. Рарх остановил его и сказал, что его ждут на кухне. Не успел он дойти до кухни, у дверей своей комнаты его перехватил Тиро. Он был очень нарядно одет в яркую тунику и палантин, который удерживал красивый плетеный пояс.

- У тебя след от подушки на щеке, - умилился Тиро, - так сладко спал?

- Я бы еще спал, - зевнул рыжик и постарался пальцами расчесать сбившиеся волосы.

- Вот ты и спишь до обеда, как настоящий аристократ, - не смог промолчать Тиро и послал мальчика в комнату к Лексу за гребнем, - все ждут только тебя.

Лекс сразу приободрился и хотел уже бежать дальше, но его перехватил Франкенштейн и вначале расчесал ему волосы, а потом расправил складки на тунике, и только после этого отпустил «на люди». На кухне, на удивление, никого и почти ничего не было. Только полыхал камин, а рядом стояло ведро, до краев полное воды. Когда на кухню зашли Тиро, Лекс и Рарх, со стороны двора первым зашел священник, следом отец и братья Тариса, и еще несколько крупных мужчин. Монах встал рядом с Тиро, а остальные мужчины полукругом за их спинами.

- Чтобы свадьба была законной, нужны десять свидетелей и монах, - тихо пояснил Тиро, склонившись к Лексу.

Лекс пересчитал людей на кухне. Одиннадцать человек. Только после этого на кухню зашел Тарис со свернутой шкурой в руках. Шкурка была небольшой, песочно-желтого цвета, с коротким шелковистым мехом.

- Если берешь младшего мужа, то шкура обязательна, - также шепотом прокомментировал Тиро, - это песчаный кот. Злобный хищник, охотится днем, когда все от жары едва живые бродят. А если берешь только жену, то шкура не обязательна. Хотя не обязательно, чтобы шкура была только тобой добытая. Некоторые берут шкуру в роду, но Тарис сам добыл шкуру, во время последнего похода, поэтому и посчитал это добрым знаком, чтобы взять Зюзю в семью. Очень повезло малышу, боги к нему явно благосклонны.

Пока Тиро тихо бубнил на ухо рыжику, поясняя нюансы местного домоустроения, на кухню зашел Зюзя, который явно волновался, его даже немного потряхивало от переживаний. Следом зашла Милка, она была как раз безмятежна и довольна. У Зюзи и Милки были похожие туники. Только у Зюзи короче и из-под нее торчали приснопамятные штанишки. На их головах покоились совершенно одинаковые венки, и волосы были одинаково распущены по плечам.

Тарис плавным движением положил шкуру между камином и ведром, и с трудом поднялся. Было видно, что нога доставляет ему неудобство, но он старался держаться ровно. Первым на шкуру ступил Зюзя и просто засветился от счастья, а потом подвинулся, чтобы на шкуру могла наступить и Милка. Монах забубнил молитву, призывая духов огня, воды и семейного крова засвидетельствовать этот брак. А потом протянул Тарису лепешку. Тарис помолился матери Ящерице и Семизубому, благодаря за то, что они благословили его на этот брак, и попросил благополучия для своей семьи. После этого протянул лепешку Зюзе и Милке. Они отщипнули по кусочку от лепешки, а потом сравнили кусочки. У Милки кусочек оказался крупнее, чем у Зюзи. Она довольно рассмеялась, а паренек прижался к ней с крайне довольной улыбкой, как будто это именно то, что он и хотел.

- Милка в браке будет старше Зюзи, - пояснил Тиро, - у нее кусочек больше, чем у младшего. Но это и правильнее, у Милки характер покрепче, чем у Зюзи будет.

После этого Тарис отщипнул кусок лепешки и бросил в огонь, следующий в воду, а последний зашвырнул в темный угол дома, куда не доставал ни луч солнца, ни свет очага. А после этого монах опять что-то стал бубнить о богах, заветах предков, о плодородии и процветании, а молодые в это время быстренько жевали доставшиеся кусочки лепешки. Тарис смолотил оставшуюся лепешку быстрее обоих супругов. Тиро опять хмыкнул и пробубнил, что Тарис сегодня не завтракал, а если бы вчера еще и не поужинал, то проглотил бы ее даже не жуя.

Монах зачем-то заглянул в ведро и объявил, что духи приняли жертву и брак считается состоявшимся. Люди, которые наблюдали за церемонией со двора, радостно закричали, а все, кто был на кухне, бросились поздравлять новую семью. Тариса обнимали и хлопали по плечам и спине, Милка тем временем заплетала Зюзе косу, а потом Зюзя быстро подвязал Милке хвост и закрутил ей пучок, закрепив его двумя длинными шпильками. И только после этого их стали поздравлять с законным браком. Со двора зашли люди, и вскоре вся троица оказалась затискана и зацелована.

Тарису при всем этом отпускали весьма едкие шуточки, с рекомендациями, как именно ему стоит обходиться с семьей, а Милку и Зюзю не забывали хлопать по попам и при этом желали… много чего интересного, Лекс аж заслушался, после подобных поздравлений его словарный запас пошлостей и ехидных выражений значительно пополнился.

А после была еда и танцы. Кто-то начал на радостях отплясывать, кто-то потянулся к столам, заставленным полными мисками. В животе рыжика призывно зарычало, и Тиро, услышав трубные звуки от худощавого рыжика, со смехом потащил его к столам. Каждый желающий получал лепешку, которая в какой-то мере служила тарелкой. А потом каждый брал с больших блюд сочное мясо, душистую жареную рыбу или моллюсков, заправленных пряным соусом. А еще кальмаров, фаршированных рыбой и зеленью, странно пахнущие овощи, нарезанные как картошка фри, но пахнущие как угодно и с непередаваемыми вкусами, и, конечно же, фрукты и сладости.

Тиро не успокоился, пока Лекс не попробовал всего со столов. Под конец рыжик себя почувствовал фаршированным кальмаром. Даже пришлось ослабить пояс, чтобы он не перетягивал раздувшийся живот. Все люди ему приветливо улыбались, но при этом рассматривали, как единорога в городском зоопарке. Лекс уселся на скамейку возле довольного Тариса и смотрел вместе с ним, как танцуют и дурачатся гости. Он подобное видел однажды, когда попал на деревенскую свадьбу. Не корпоратив, когда «гуляют» сослуживцы, вначале пытаясь произвести впечатление на коллег, а потом, пускаясь во все тяжкие, а именно простые люди, которые давно знают друг друга и большинство состоит в родственных отношениях, пусть даже и дальних. Когда каждый знает всех, и все знают каждого с момента рождения.

Лекс вначале смеялся и веселился, наблюдая за гостями, а потом ему вдруг стало грустно. Он вдруг понял, что он не просто попал на чужой праздник, он в чужом городе и даже, более того, в чужом мире, и это одиночество вдруг резануло по сердцу. Александр Яворский никогда не страдал от своего одиночества. Да он никогда и не считал себя одиноким. Вначале был отец, пусть и далеко, в другом городе, но был, и ему можно было позвонить при желании поговорить или услышать родной голос. А потом был хоровод подруг, которые пытались ему дать то, чего у него никогда не было – семью. Он никогда даже не понимал, чего был лишен по своей вине. Прожив с отцом детство и юность, он шел за ним, как за наставником, за лидером, тот был образцом для подражания во всем, но кочевая жизнь по гарнизонам диктовала свои условия, которые и стали нормой в дальнейшей жизни.

Он никогда не привязывался к квартирам, которые менял по мере роста своего благосостояния. Они были всего лишь местом, куда он возвращался после командировок и поездок. Там хранились его вещи, книги, сувениры и спортивное снаряжение. Но они не были чем-то особенным, куда хотелось вернуться. Это просто было закрепленное место, вроде гостиничного номера, куда можно было возвратиться в любой момент, и не более того. И только оказавшись в этом мире, он понял, что дом – это не только стены, но и люди, которые в нем живут. Люди, к которым хочется вернуться, и которые будут рады твоему приезду. Люди, с которыми можно поговорить и посоветоваться, и кто будет переживать о тебе в пути, и засовывать в дорожную сумку сладости и сменную одежду.

Точно так же дело обстояло и с подругами. Они были как услада для глаз и тела, они приходили и уходили, принося комфорт или хлопоты, но никогда не были чем-то ценным или значимым, чтобы за них сражаться с остальным миром, завоёвывать и поступаться личным комфортом. Но сидя сейчас на чужой свадьбе, он завидовал хромоногому Тарису, может потому, что возле него сидела, тесно прижавшись, Милка, и ловила его слова, как драгоценности. Или Зюзя, который танцевал вроде с гостями, но в то же время он танцевал для Тариса и Милки, которые смотрели на него с нежностью и гордостью. Почему-то было понятно, что эти трое будут заботиться друг о друге, пусть даже и в ущерб собственным желаниям, и даже не будут считать это жертвой со своей стороны. Просто каждый из них поставит благополучие другого превыше собственного, и найдут в этом удовольствие. Это как дарить другому подарок и радоваться, видя его счастье. Наверное, именно это и есть семья…

- А вот ты чего грустишь? - Тиро появился рядом и дыхнул на рыжика перегаром, - ну ладно, Рарх, это понятно, потерял семью, это больно, но не смертельно, они же все живы. Когда он в рабство шел, он ведь предполагал, что такое возможно. Он вообще, считай, легко от судьбы такой отбился. Мог бы в рабстве до сих пор горбатиться. А ты вот чего сидишь, как на собственных похоронах? Тебе стоит только глазом моргнуть, и свадьба будет не чета этой! Желающих вон – целая толпа! Только выбери!

- Сейчас Тили-мили припрется, и весь мой выбор сразу же закончится! - фыркнул рыжик.

- Ты что, всерьез считаешь, что Кирель позволит тебе из города уехать и начать строить требушеты для кого-то еще? Или ты считаешь, что он тебя без присмотра оставит? Я думаю, он и с Рархом монахов своих отправил не столько ради охраны, как ради того, чтобы обратно его вернуть, а если будет упираться, так и прирезать в тихом уголочке. Ты для Киреля как ящер, который срет золотыми самородками, разве такого ящера соседу подарят? Нет, он тебе мужа здесь найдет. Если только подумает, что ты от него сбежишь, так сразу найдет тебе другого жениха, такого, чтобы ты не отказался. Или запрет где-нибудь в дальнем монастыре, главное, чтобы другому не достался. Тили-мири может сколько угодно щеки дуть, но его войска хороши только в лесах, из травы отстреливаться, а ты их в пустоши выведи, и что с ними будет? Да их наездники ящерами затопчут! Вот увидишь!

- Тиро, ты пьян! - Лекс помахал рукой, отгоняя перегар, - иди лучше потанцуй, а про войну мы с тобой на трезвую голову поговорим.

- Я, может, и пьян, - Тиро допил вино и отдал стакан пробегающему пацаненку, - а вот соображаю лучше тебя трезвого! И танцую, кстати сказать, тоже!

- А тут я бы с тобой поспорил! Я тебя, старого ящера, на раз перетанцую!

Лекс подпрыгнул со скамейки, как укушенный. И чего это он действительно расстроился? Курицу, несущую золотые яйца, другому не отдают и суп из нее не варят! Вот интересно, если Тили-мири припрется, как и говорят, то как Кирель вывернется? А пока Лекс вышел на местный танцпол. Эх-х, раздайся море! Народ здесь танцевал незамысловато, как на школьной дискотеке в далекие девяностые. А он-то после этого где только не танцевал! Алекс в прошлой жизни был совсем не дурак на танцполе покрутиться. Ему даже возраст не мешал отжигать почище любого молодого, он знал, как надо двигаться, чтобы выглядеть сексапильно, и после танцев на него всегда девицы вешались, как гроздья бананов, только успевай стряхивать!

Вскоре Лекс отплясывал под незамысловатый мотивчик и чувствовал себя счастливым. Зюзя попытался рядом с ним повыпендриваться, но у него, привыкшего к гаремным танцам, даже не получалось повторять отработанные в прошлой жизни повороты и связки, и вскоре Лекс опять танцевал в гордом одиночестве, чувствуя себя царем горы. Он так расслабился, что не заметил, как со стороны ворот чужая охрана раздвинула людей, освобождая место для сияющего Гаури.

- Можно ли унизиться сильнее, чем танцевать перед плебеями? - голос Гаури звучал, как высокий колокольчик, и музыканты перепугано затихли, - или ты подобным образом добываешь себе пропитание? Стыдись! Ты все же из королевской семьи! Разве можно позорить своих предков таким образом?

Все во дворе затихли, а рыжик остановился перевести дыхание, он успел вспотеть и запыхаться, как после пробежки, все же в этом теле он еще ни разу долго не танцевал! Кстати, надо будет заняться собственной дыхалкой! Ну, никуда не годится!

- Ты прав, Гаури, как всегда! - Лекс довольно улыбнулся и подмигнул Тиро, - унизиться сильнее после того, как ты таскал меня на поводке по городу, как неразумного додо, это еще надо постараться. Но я попробую! И что касается предков, они от меня отказались, когда я стал рабом, а освободившись на арене как гладиатор, я свободен от всяких обязательств перед прежним родом, и имею право основать свой собственный род. - Лекс посмотрел с вызовом на растерянного блондина, - и, как основатель собственного рода, я имею право танцевать и веселиться с честными людьми без всякого урона для моей ФАМИЛЬНОЙ ЧЕСТИ! Здесь собрались честные люди, и у нас здесь свадьба, на которую тебя, кстати, не приглашали. И вообще, чего ты сюда приперся?

Блондинчик от злости чуть губу не сжевал, но потом взял себя в руки и, надменно глянув на рыжика, процедил сквозь зубки.

- Муж переживал, что ты здесь грустишь в одиночестве, без приличной компании, и мы хотели пригласить тебя в гости, но я вижу, ты нашел себе новых приятелей. Быстро же ты забыл, что был аристократом, хотя чего от тебя еще ожидать можно… - Гаури высокомерно глянул на всех и, развернувшись, кинул через плечо, - я передам мужу, что за освобожденного раба можно не переживать, он себе ровню быстро нашел.

А после этого не торопясь покинул двор и молчаливых людей. Люди чувствовали себя виноватыми и прятали глаза, они не знали, как себя вести дальше. Лекс подошел к Тиро, который, кажется, протрезвел от подобного отношения, и положил ему руку на плечо.

- Знаешь, Тиро, я действительно ему не ровня. Я не стал бы человека бить кнутом просто потому, что он мне не нравится, и не выгнал бы на улицу старую кормилицу, которая верой и правдой заботилась о муже, а еще я бы… (не вырезал кладку просто чтобы досадить мужу)… я бы не сделал много других вещей. И, сказать честно, я лучше с тобой буду жевать сухую лепешку, чем вкушать с ним всякие деликатесы.

- Зачем же сухую лепешку? - притворно удивился здоровяк и улыбнулся рыжику, - у нас столы ломятся от еды и мы еще свадебного ящера не начинали есть! - Тиро показал на вертел, где крутился румяный и хорошо прожаренный ящер. - Только не говори, что проголодался! Ты совсем недавно жаловался, что лопнешь от обжорства!

- Тиро! Я же танцевал! - рыжик показательно возмутился, - ты что, не видел? - Лекс подергал поясок, который легко крутился вокруг талии, - смотри, я прямо похудел от таких танцев! И потом, не увиливай, сознайся честно, я ведь перетанцевал тебя?

- Перетанцевал! - засмеялся Франкенштейн, - клянусь всеми богами, перетанцевал всех присутствующих, вместе взятых!

Тиро засмеялся, следом за ним засмеялись все во дворе, люди опять расслабились и стали улыбаться. Тарис подхватился со скамьи и, взяв нож, отправился разрезать ящера на вертеле. Из тушки потек жирок на угольки, взвился дымок и огоньки засияли на почти потухших угольках. Люди загомонили, что это хорошая примета и жизнь у новой семьи будет «жирной и сладкой». Люди похватали пышные лепешки, и на них Тарис укладывал сверху сочные куски мяса, бережно отрезая от тушки. Первый кусок достался Лексу, второй Тиро, потом Милке и Зюзе, а после пошла семья жениха, вернее, уже молодого мужа, а следом и остальные. Гости подходили, еще раз поздравляли молодую семью и получали угощение.

Музыканты начали что-то неторопливое, чтобы не мешать людям кушать и общаться. Конечно, после всего увиденного все разговоры крутились вокруг Лекса и Гаури и, скажем откровенно, сравнение было не в пользу последнего. А вот Лекс с тоской смотрел на большой кусок мяса, как бы он ни бахвалился, но в него до сих пор не влезло бы и кусочка.