Роман Саламандра глава Глава 38

Лекс бежал по дворцу без оглядки. Неужели все напрасно? Было почему-то страшно. Если бы Кирель наорал на него, топал ногами, обвинял, то это было бы понятно, но старый интриган просто отмахнулся, как от мелочи, от того, что на самом деле заботило Лекса, и подкинул настоящую головную боль. Тили-мили, сволочь косолапая…

Рыжик понял, что совершенно заблудился, да и бегать по дворцу как курица, которой отрубили голову, тоже не дело. Лекс нырнул в нишу и дернул шнур, который удерживал штору. Белое длинное полотнище развернулось и отрезало рыжика от любопытных глаз. Лекс прижался лбом к холодной мраморной стене и попытался отдышаться. Надо взять себя в руки и подумать спокойно. Не бывает безвыходных ситуаций! Вскоре дыхание выровнялось, а босые ноги стали подмерзать на ледяном полу.

Лекс отодвинул штору и попытался сориентироваться, где здесь выход и куда идти. Но невдалеке стоял монах и держал сандалии Лекса. Увидев, что тот вышел из своего укрытия, монах подошел ближе и молча поставил перед ним сандалии. А потом так же молча опустился на колени и помог избранному обуться. Застегнув последний ремешок, монах молча встал и замер перед растерянным рыжиком.

- Я не помню, где здесь выход, - промямлил рыжик.

Монах молча кивнул и жестом предложил следовать за ним. Лекс пошел без всяких сомнений. Монахи – это люди Киреля, а значит, им можно доверять. Они попетляли среди колонн и залов, и вскоре вышли к парадной лестнице. Там Лекса уже дожидались чернокожие носильщики и паланкин Киреля. Лексу хотелось пройтись, чтобы подумать, но на улице начинало темнеть и хотелось скорее оказаться в тишине и спокойствии родного дома. Поэтому Лекс без возражений забрался в транспорт и постарался выглядеть безмятежно.

Когда Лекс оказался у ворот, то ему навстречу попался лекарь, он воровато оглядывался по сторонам, и помимо сумки со своими инструментами, нес еще корзинку, в которой лежало что-то, плотно завернутое в ткань. Лекс проводил его взглядом, но окликать не решился. Лучше поговорить с Тиро.

Когда он выполз из паланкина во дворе дома, то остро ощутил, как в его жизни что-то незримо изменилось. Вроде, все, как было перед отъездом, но кузня уже не манила, и все мысли о стекле и зеркалах будто ветром выдуло. За спиной как будто тикали незримые часы, а сам Лекс обнаружил у себя под ногами пропасть. И как только часы перестанут тикать, его подтолкнут в спину туда, где клубится серый и непонятный туман. Лекс передернул плечами и постарался унять расшалившееся воображение. Еще ничего не ясно, не может быть, чтобы ситуация была настолько патовой. Надо взять себя в руки и рассмотреть ситуацию со всех сторон, выход обязательно найдется, он всегда находится!

Рарх вышел во двор встретить друга, но Лекс махнул рукой, что они поговорят позже. Он направился в дом и поймал себя на мысли, что никогда не заходит через парадный вход для господ, а всегда через кухню, как слуги. На кухне ожидаемо сидел Тиро и делал записи в книге, наверное, записывал траты по хозяйству. Увидев рыжика, он удивленно поднял брови.

- Я не ждал тебя так рано. Я думал, ты будешь ближе к утру или вообще останешься там ночевать. Неужели так быстро наигрались? Или случилось что? Да на тебе лица нет! Кто тебя расстроил?

- От ужина осталось что-нибудь? - Лекс зябко повел плечами, меняя тему, - сейчас переоденусь и приду. Голодный, как ящер.

Тиро только кивнул головой и стал собирать свои бумажки и письменные принадлежности. Лекс нацепил на себя простую тунику и даже не озадачился надеть штаны и перепоясаться. Все равно в доме до утра будут только Тиро и мальчишки. Тиро сам поставил на стол несколько мисок с ароматной едой и миску с разными фруктами. Все-таки, завтра свадьба в доме и, конечно же, девушки наготовили всего впрок. Лекс без разговоров набросился на еду. В прошлой жизни он был более воздержан в пище, опасаясь набрать лишнего жирку, который потом придется сгонять на тренажерах. Но в этом теле любая еда в него проваливалась, как в пропасть.

Пропасть… настроение сразу упало и аппетит пропал. Лекс вздохнул и отодвинул от себя миски и надкусанную лепешку. Тиро только еще больше обеспокоился. Рыжик был сам на себя не похож, как будто Кирель с ним не в шахматы играл, а фамильные привидения вызывал для знакомства.

- Что случилось? - Тиро поставил перед пареньком кувшин с соком и уселся напротив, - расскажи, что случилось, тебе самому легче будет.

- Хм, - Лекс прищурился, - ты хочешь знать мои тайны, а я твои. Давай меняться! Ты отвечаешь на мои вопросы, а я на твои. Это будет честно. - Тиро только тихо засмеялся в ответ и кивнул головой. Рыжик сразу приободрился, - тогда я первый задаю вопрос! Это ведь я предложил!

Тиро опять засмеялся и положил руки на стол, готовясь к длительным разговорам. Лекс пожевал лепешку и прикинул, что хотел бы узнать в первую очередь.

- Милка сбросила яйцо, как я понимаю, - Лекс видел, как Тиро обреченно вздохнул и кивнул головой, - я только не понимаю, почему и к чему вся эта секретность. Лекарь выходил из дома как воришка, и в корзине унес яйцо?

- Да, - Тиро кивнул головой, подтверждая, что все так и есть, но рыжик показал жестом, что ждет пояснений, и поэтому, еще раз вздохнув, продолжил, - каждый муж хочет быть уверен, что воспитывает собственных детей. Поэтому Милка должна была избавиться от плодного яйца, она в этом доме шестой год, она дольше всех остальных девушек задержалась, и это ее второе яйцо. Первое было, потому что время пришло, а сейчас потому, что уходит к мужу. Милка ведь рабыня, а они, как ты понимаешь, днем по хозяйству, а ночью в казарме. Специально покупаю на рынке рабынь крепких телом и с характером, чтобы не рыдала по углам и руки на себя не наложила, после того… как ты понимаешь… - Тиро виновато потер шею, а потом продолжил, - …был у нас случай в самом начале. Выбрал молодку, такую, кровь с молоком, и хозяин ее нахваливал, говорил, что по хозяйству все может и здоровьем крепкая. Ну, я ее и купил, привел в дом. Да, готовить она умела. А от раненых нос воротила, мол, крови боится. Ну, думаю, ладно, обвыкнется и все наладится. А ночью в казарму когда шла, думала, ей там спать дадут. А она такая была кругленькая вся, как подушечка мягонькая, днем ходила, попой вертела, все на нее слюни пускали, а ночью ребята ее и попробовали по разу. Она все утро проревела, а потом, пока все обедали, она в саду на дереве повесилась, дурёха. Оказалось, ее отец продал, чтобы с долгами рассчитаться, думал попозже выкупить, а тут такое…

- Что тебе за это было? - Лекс нахмурился, - ну за то, что девушка того…

- Она не девушка была в этом доме, а рабыня, - Тиро недовольно нахмурился, - отец видел, кому продает, - Тиро грохнул кулаком по столу, - я по закону мог потребовать у того дурака деньги обратно, за то, что продал некачественный товар! Всего день – и сразу убыток! А я с тех пор покупаю девок из тех, что с пленными приводят. Они по дороге сюда уже всякого говна нахлебаются и поэтому легко ко всему относятся. И потом, у нас не бордель, в конце концов. Воины вначале раненые, за ними смотреть надо, а потом они выздоравливают и у них другие нужды появляются. Так что все понятно с самого начала, и нечего здесь нос морщить! - разозлился Франкенштейн. Лекс сразу примирительно руки поднял, чтобы здоровяк перестал злиться. - А теперь я спрошу. Что во дворце случилось, что ты с таким мертвым лицом пришел? Кирель расстарался или еще кто?

- И Кирель и не Кирель, - вздохнул Лекс, - ко мне король Тили-мили скоро приедет свататься. Кирель предупредил, что королям не отказывают. Поэтому я или с ним уеду, или могу пойти вторым младшим к императору Шарпу. Кирель меня давно соблазнял, чтобы я под него пошел, а сегодня появился весь в такой тоге полупрозрачной, а потом вообще сосок показал, - Лекс сглотнул слюну, - он у него, знаешь, такой красивый, как ягодка. Так бы и съел. Кирель и сам красивый, и член у него небольшой, и как человек он интересный…

Лекс замолчал и задумался. Казалось бы, Кирель действительно, самый лучший вариант из всех возможных. И умный, и обходительный, и на самом деле, красивый. Он был красив и прекрасно понимал, как его внешность влияет на окружающих людей. Он был стильным, сексуальным и умным. Действительно умным и дальновидным стратегом. Рядом с таким человеком было бы интересно жить. Только вот… если бы не Сканд, не его безумные поцелуи… Лекс никогда и никому бы не признался, что ради таких поцелуев был готов простить многое. И туповатость, и агрессивность, и, если быть до конца откровенным перед самим собой, то все это даже по-своему заводило. Хотелось сразу доказать, что он тоже так может, и даже лучше.

А поцелуи эти так вообще за гранью разумного. Стоило только Сканду к нему прикоснуться, как в голове случался небольшой взрыв и просто разжижение мозга. Ничего так не хотелось, как почувствовать этот жар и эйфорию, как первый прыжок с тарзанки, когда ты летишь вниз головой на камни и надеешься, что эта резиновая веревка не оборвётся под твоим весом. А ты падаешь и клянешь себя всеми матами, а потом, когда оказываешься у самого дна ущелья и чуешь носом запах застарелой мочи на камнях от предыдущих прыгунов, и тебя выдергивает вверх, в голове наступает такая блаженная сладость! Ты живой и даже не обоссался от страха! И хотелось прыгнуть опять! Потому что эта эйфория бурлила в крови как шампанское, и мир наполнялся яркими цветами и звуками, и все чувства обострялись до максимума. И ты чувствовал себя всемогущим!

Если бы он не был отравлен этими поцелуями, он, скорее всего, сразу бы согласился на Киреля и его условия. Хотя нет, он бы поторговался, отвоевывая себе место для маневров, но в конце концов все равно сделал бы то, что было бы наиболее выгодно и рационально. Но теперь, испив отравы из горящих губ тупого ящера, он как будто потерял возможность думать рационально. Если и целоваться с мужчиной, так только с тем, от которого просто крышу рвет на мелкие осколки! Лекс потрогал свои губы. О боги, только от одного воспоминания, как все было, дыхание перехватывало, а сердце начинало биться под ребрами, как колокол…

Но от воспоминаний его отвлек Тиро, который ждал ответа.

- Ну, я не понял, а ты-то что? Ну, с Кирелем? Ты с ним целовался что ли?

- Это он меня поцеловал, а я не смог, - Лекс чуть не проболтался, что после Сканда другие поцелуи его не вдохновляют. Но мысленно одернув себя, перевел разговор. - Я боюсь Киреля. На самом деле, у него власти больше, чем у Шарпа. Для начала, он священник, а значит, народ к нему скорее потянется, чем к императору. И монахи у него, это еще тот ларчик с секретом. - Лекс ухмыльнулся, а потом рассказал Тиро, что монахи творили по дороге. - И, самое главное их оружие, это, как ни странно, их обезличенность. Они так похожи один на другого, что ты не знаешь, кто из них боец, а кто просто погулять вышел, и поэтому начинаешь опасаться всякого в рясе и с капюшоном. И кроме этого, из-за того, что они похожи, никто не может их пересчитать, никто не знает, сколько их во дворце – сотня или тысяча? Понимаешь? - Тиро тяжело задумался, он, похоже, не обращал на это внимания, и теперь Лекс спросил, - но ты мне ответь лучше, почему яйцо вынесли тишком?

- Ну, так Сканду детей иметь нельзя, - пожал плечами Тиро, - ни официальных, ни байстрюков. Монахи за этим присматривают. В самом начале, когда только у Сканда дом появился, монахи объявили благоприятные дни и тогда несколько рабынь подошли к хозяину с просьбой отложить яйцо, чтобы выгреть по ребенку. Сканд разрешил. Теплую комнату прогрели, и рабыни там устроились, а через месяц в дом зашли монахи и вырезали всех малышей. Сканд и за оружие хватался, и орал, что это не его дети. Но с капюшонами спорить бесполезно. Вердикт простой: «в твоем доме детей не будет, и не надо пытаться обмануть, выдать своего за чужого».

С тех пор, когда приходит время, то девки рожают тишком, а я передаю яйца с лекарем верным людям. Плачу им деньги, конечно, чтобы налог заплатили «за лишний рот» и кормилицу наняли. А когда ребенок подрастает, то забираю его сюда. А ты думаешь, откуда в нашем доме мальчишки? А еще я покупаю через верных людей в городе «пустые» яйца и предъявляю их монахам, чтобы они не задавали лишних вопросов. Вот так и вырастают в этом доме сыновья воинов, пока в казарму идти не приходит время. А дальше, как судьба сложится, - Тиро вздохнул, - я за каждым пацаненком присматриваю, как за своим, а вдруг кто из них мой байстрючонок? И чего ты на меня глазками хлопаешь? Или я не мужчина? - обиделся Тиро.

- А чего ты свою жену не заведешь? Со своими детьми? - удивился рыжик, уж больно вид у Тиро был мечтательный.

- Ну, куда в чужом доме свое гнездо вить? - удивился домоправитель, - Сканд моя семья, я его с зеленых соплей вынянчил, высмотрел, всему, что только мог, научил. И оставить его я не могу. В этом доме яйцо не высмотреть, а уходить в другой дом не могу. Как я Сканда одного оставлю? Он же один в этом мире, совсем как я.

- А как же брат? - Лекс закусил губу, - Сканд аж горло рвет за него: хороший, добрый, честный. Он, когда о брате говорит, то у него глаза, как бусины стеклянные становятся.

- Ну, это и понятно, - Тиро пожал плечами, - долгое время из всей семьи с ним только брат и общался. Отец признал как сына только после того, как он в центурионы выбился. Потом и кровью вырвал себе звание. Самый молодой центурион во всей армии… - Тиро вздохнул, - отец, когда перед всем войском объявлял о присвоении звания центурионов, то только тогда по имени его назвал и сказал перед всеми «молодец сын, далеко пойдешь». Он тогда мальчишка был совсем, только-только после второй линьки, совсем как ты сейчас. А Кирель от него до сих пор нос воротил. Только вот перед этим походом с ним заговорил, как с равным. Ты думаешь, это легко? Да лучше просто сиротой быть, чем знать, что твоя семья тобой брезгует. А Пушан со Скандом с самого начала дружил. Прибегал к нам в казарму…

- Так Сканд в казарме жил? - перебил Лекс, - я думал, это образно, вроде как здесь казарма, при доме…

- Нет, - Тиро нахмурился, - в самой обычной казарме. А не как здесь. Подожди, я тебе расскажу, - Тиро тяжело вздохнул, - я в свое время воевал в войске Шарпа. Был центурионом у наездников. Был у Шарпа на виду, вроде как в любимчиках. Император мне доверял и, бывало, советовался по военным делам. Однажды убили подо мной ящера. И тут меня император вызывает, ну, я думаю, будет переводить в пехоту, раз я пеший. А он меня вызвал во дворец и повел во внутренние комнаты. Завел он меня, значит, внутрь, а там ребенок сидит, маленький совсем, мне едва ли выше колена будет. Император мне и говорит: «Забирай, делай что хочешь, только не убивай. Он мой сын. Но только он мне не нужен, у меня вон семья разрушилась из-за него, видеть его не хочу», - Тиро пожал плечами.

- И что мне делать? Забрал. А куда мне с ним? У меня только контракт, подписанный на следующие пять лет. Так и пришел в казарму с ребенком на руках. Объяснять ничего не стал. Сказал: «задание императора». Ну, наши позубоскалили, но лезть не стали, сами все поняли. Вот, - Тиро понурился и вздохнул, - а утром я на ферму пошел за мелким детёнышем. Ящера надо вырастить, а иначе никак. Так и растил двоих малышей. Одного с хвостом, а второго с пиписькой. Одного учил кусаться, а второго меч держать. У него всех игрушек было меч деревянный, щит и праща.

- Я не знал, как с детьми обращаться. Сам вырос в примаках в чужом доме. Каждый день куском хлеба попрекали, а работать больше любого раба приходилось. Одна мечта была: в армию уйти, каждый раз, как в городе оказывался, бегал к казарме рост мерять, - Тиро, увидев, что рыжик не понял, решил пояснить, - у казармы метка есть. Кто до метки дорос, может в армию записаться. Вот я и бегал, на цыпочки становился и голову тянул, так хотелось быстрей вырасти, чтобы из того дома скорее вырваться. Нет, я, конечно, пытался баловать мальчика, ну там вкусного чего купить, чего сам в детстве не видел. Но этого мало.

И вот однажды в казарме появился наследник – Пушан. Тоже маленький, но такой, знаешь, беленький, в чистой тоге, сразу видно, аристократ. А мой-то Сканд, хоть и был на голову выше, но такой чумазый и расцарапанный, и все потому, что с ящером моим взялся драться накануне. Ну, дети оба, что с них взять, - пожал плечами здоровяк и улыбнулся. - Так вот, Пушан когда появился, то знаешь, даже бровью не повел и не поморщился, когда Сканда увидел. Бросился к нему, обнял, братом назвал. Сканд вначале растерялся, а потом обрадовался. Они поговорили, Сканд ему показал все в казарме, где едят, где спят, где загон с ящерами, показал молодняк. Ну, дети же, интересно все.

А когда Пушан ушел, то ко мне с расспросами пристал. А что мне делать, я ему рассказал все как есть. Он, помню, убежал, спрятался в загоне и проплакал всю ночь. А я за перегородкой сидел, страшно было его оставить, а вдруг кто обидит. А утром Сканд вышел, решительный такой, и сказал: «я им всем докажу!» и с тех пор стал тренироваться как бешеный. Агрессивный стал, как ящер перед линькой. Но вот видишь – самый молодой центурион! Он вначале был мечником, а потом ящера себе вырастил, не Шу, а другого, того убили во время боя, Шу у него второй ящер. Был под моим началом, а потом я стал командовать манипулой, а он у меня был первым центурионом. А потом его отец отправил на самостоятельное дело, он приехал с победой, и он стал мной командовать. Его в армии знаешь, как любят? Для всех взрослых воинов он вроде как свой ребенок, вырос на глазах у всей армии, а для молодых живой пример, чего можно добиться, если будешь отважным.

- А что Пушан? - не выдержал Лекс.

- А Пушан с тех пор стал в гости приезжать, то сладости привезет, то тунику со штанами, а подрос, стал оружие Сканду дарить. Такое, знаешь, хорошее оружие. Когда он мечником был, еще тогда у него меч был лучше, чем у командира, а впрочем, как и он сам, - ухмыльнулся здоровяк, - в выходные стали вместе в город бегать, мальчишки. Все им интересно. Деньги у обоих были. Там на рынке купить чего или служаночку повалять на соломе. А когда Сканд стал центурионом и отец его признал официально, то Пушан стал его приглашать в гости и знакомить с другими людьми. Был всегда рядом и братом явно гордился. Знаешь, как для Сканда это было важно?

- А у Сканда есть дети? - Лексу стало интересно.

- Нет, - Тиро покачал головой очень уверенно, - Сканд честный, сказали нельзя, значит нельзя. Ему, когда хочется, то он ходит в квартал сладострастия. Там есть дома для богатых клиентов. Там держат чистых и молодых, и обязательно здоровых. Я его сам туда в первый раз привел, на вторую линьку. Как раз перед тем походом, когда он центурионом стал.

- Расскажи про линьку, - Лекс сделал умильную мордашку, - я все забыл, и только слышу линька, линька…

- Ну-у, - Тиро подвигал бровями, пытаясь сообразить, - ребенок растет, кожа натягивается, начинает чесаться, человек становится от этого зуда очень нервный. А потом появляется запах, это значит, что растет новая кожа. Потом старая кожа лопается, и появляется новая, в первое время такая нежная и шелковистая. Очень хочется, чтобы вначале почесали, когда кожа слезает, а потом погладили. Так сладко, когда новую кожу гладят, прям до дрожи. И секса, конечно, очень хочется в это время. Первая линька самая тяжелая, ребенок не понимает, что происходит, и то плачет, то чешется. Надо удерживать, чтобы не расчесался до ранок, а то до следующей линьки будет грубая шкурка. А потом ластится, чтобы погладили. Я со Скандом в кладовке заперся и рычал на всех, чтобы не подходили. А на вторую линьку повел в квартал сладострастия. А сам под дверью караулил, он ведь маленький еще был, а в это время и старший и младший пахнут вкусно. И во время линьки сам себя слабо контролируешь, трахаться хочется, а с кем, все равно. Я его тогда запер в комнате с двумя девушками, он знаешь, какой довольный оттуда вышел? Прямо светился весь, как новый золотой!

После первой линьки из ребенка получается подросток, после второй линьки молодой парень, после третьей молодой мужчина, еще худощавый, но уже не мальчик. А Сканд всегда был крепким и рослым, и выглядел старше Пушана. Ну, это и понятно, жизни у них разные были. Один на мягкой перине спит с наложницей, а другой у костра возле ящера. Но они всегда хорошо ладили. Один умные советы давал, второй кулаками махал. Даже отец назвал их двумя руками, одна с мечом, другая с пером.

А потом ты случился. Когда Пушан примчался от твоего отца, он знаешь, какой расстроенный был? Просто страшно смотреть, вот Сканд и помчался карать обидчиков. А потом тебя привез, а дальше ты сам все знаешь. Только вот знаешь… - Тиро замялся, - даже не знаю, как объяснить. Сканд тебя и до этого видел, и каждый раз злился, уж очень ты ему не нравился. Говорил «кривляка-ломака» и брата жалел, что ему такой младший достался, а когда тебя привез, то вначале как виноватый ходил. Молчал все больше, и тревога в глазах появилась. А после того, как тебя избили у столба, покой потерял, брата пытался уговорить отпустить тебя, они тогда впервые поругались. Он очень переживал, что Гаури тебя со свету сживет, как конкурента.

- А ты лучше расскажи, что у вас со Скандом приключилось, что ты один домой вернулся?

Тиро смотрел с тревогой и Лекс не решился ему солгать, и все выложил про войну, как город сожгли требушетами. И про Тили-мили. Как он оратора прислал, который голосом владеет, как оружием, а он с перепуга на него нафыркал, да и от упрямства собственного никуда не денешься. Очень не хотелось на сожжённый город смотреть. А потом Тили-мили примчался, а Лекс заставил его на колени встать. Просто так… из интереса. А потом подарок этот дурацкий. Вот ведь, нет большего врага, чем собственный язык. А потом был Сканд, который очень злился, а потом целовался. А потом Лекс повинился в том, как слова «ящерка» испугался. И сразу рассказал про арену, Гаури и «ящерку» и то, что Пушан загорелся идеей с рыжиком «поиграть».

-… ну, я все это на голову Сканду и вывалил, про братца его, а он разозлился и назвал меня подстилкой, а я ему врезал по морде от обиды. А утром меня ждал Тургул с воинами, чтобы сопроводить к брату. А я сюда приехал, не хочу к брату, мне здесь хорошо… было…

- А теперь что случилось? - нахмурился Тиро.

- А теперь Тили-мили припрется свататься, - загрустил рыжик, - а Кирель сказал, что королям не отказывают. А он меня убьет, как только в мужья получит. И я думаю, не просто убьет, а вначале запрет где-нибудь и будет измываться. Я ведь его прилюдно унизил. Разве после такого можно захотеть такого человека замуж? Нет, только поиздеваться и помучить, никак иначе. И потом, не хочу я замуж за Тили-мири!

- Ну, по поводу поиздеваться, то это еще вопрос, - Тиро ухмыльнулся, - однажды я сидел в коридоре дома желания, Сканда дожидался, ну я тебе рассказывал, - махнул рукой Тиро, - так вот, увидел я там одного военачальника в очень пикантной ситуации. Ему, оказывается, очень нравилось, когда над ним младшие издевались и командовали. Нет, я конечно на глаза ему не попался, но потом с хозяином дома поговорил. Оказывается, есть такие люди, которым это очень нравится. Но в реальной жизни они такого получить не могут, вот и ходят к нему за подобным. Ты не думаешь, что этот Тили-мили впервые с таким столкнулся, и ему это понравилось? Я не думаю, что раньше им хоть кто-то командовал. Я думаю, что он сам к этому был склонен. Вот ты на Сканда как хочешь ори «на колени», но он не встанет, характер не тот. - Видя, как рыжик прищурился, сразу со смешком добавил, - нет, перед тобой встанет, если вы вдвоем и в спальне будете. Там ты с ним что хочешь делай, он на все согласится, лишь бы с тобой.

- Ой, Тиро, ну ты скажешь, - Лекс смущенно потупился, а потом покачал головой, - все равно, замуж за Тили-мили не пойду. Лучше стать монахом, чем жить с придурком. Или сбегу туда, где меня никто не знает.

- Сканд не успокоится, пока не найдет тебя. Они с Шу по следу твоему пойдут, а когда найдут, искусают. Лучше думай!

- Но замуж за императора Шарпа и Киреля тоже не пойду. Кирель, конечно, классный, но Сканд целуется лучше! Ой! - Лекс закрыл руками рот, но слово уже вылетело. Тиро услышал и довольно рассмеялся.

- Вот запомни, что ты сейчас сказал, - Тиро погрозил рыжику пальцем, - а потом скажи все это Сканду. Увидишь, чем все твои проблемы закончатся!

- Задницей порванной, - Лекс поежился и обнял себя за плечи, - я видел, что у Сканда между ног болтается, у Пушана меньше, так я после того еле выжил. Это очень больно, и я не хочу так. Целоваться это, конечно, здорово, но он ведь только на этом не остановится.

- Лекс, - Тиро погладил рыжика по голове, как маленького, - ты вот вроде взрослый и знаешь много, а сейчас говоришь, как ребенок. Все зависит не от размера, а от желания доставить удовольствие партнеру, а больно можно сделать даже пальцем. Не надо бояться Сканда, рядом с тобой он терпеливый и нежный. Я помню, как он с тобой носился, когда пьяного тебя приволок домой. Ни одна мать над своим ребенком так не трясется, как он над тобой. Поверь, он не причинит тебе боли и будет биться за тебя, как ящер за свою кладку. А теперь отправляйся спать. Завтра в этом доме будет свадьба. Будет много песен, танцев и вкусной еды. Отправляйся спать, ребенок, и положись на богов. Они тебя уже выручали, выручат и в этот раз!