Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 58

В то же самое время…

Как только Лиза и Соня (в сопровождении охраны) отправились на прогулку – а по факту, навстречу Гордееву, Ирина Павловна тоже удалилась. Бесшумно прошмыгнула внутрь дома, где уединилась с Валентиной Степановной. Что до остальных… в их «развеселой» компании повисла гробовая тишина. Каждый в этот момент думал о чем-то своем. Кто-то нервно курил, приговаривая одну сигарету за другой. Кто-то пребывал в полной растерянности от сложившейся ситуации. А кто-то, снедаемый любопытством, тупо ждал дальнейшего развития событий.

Дмитрий же, не обращал внимания ни на кого из присутствующих.

Будто конченый безумец, почти не мигая, он всматривался вдаль, провожая Лизу и ее спутников хмурым взглядом. Не мог отвернуться, и все тут.

Умом-то понимал – с ней отправились достаточно опытные ребята. Закаленные. Проверенные. Но на душе от этого… легче не становилось.

Так неспокойно было, что временами даже воздуха на полноценный бл*дский вздох не хватало. А дышал он часто и жадно. Но за грудиной, один черт, все сильнее и сильнее ныло. Сдавливало. Тянуло. Выкручивало.

Все его нутро противилось такому сценарию. Бунтовало. Интуиция нещадно шарашила по натянутым нервам. В сознании отчаянно пульсировало:

«Не отпускай! Не отпускай! Верни!»

Дмитрий даже машинально шагнул вперед, да кулаки сжал, до онемения пальцев. Но сам же себя и остановил, отмахиваясь от дурных предчувствий:

«Устал я видимо. Загоняюсь уже! Все нормально. Они в безопасности. Да и кто станет рыпаться сейчас, зная, что вернулся сам Прокурор? Никто. Конченым дебилом нужно быть! Или, на всю башку прип*зднутым!»

Здравое зерно в его рассуждениях присутствовало. Однако, напряжение, сковавшее мышцы, не ослабевало. И сердце барабанило в висках все сильнее.

Повинуясь до жути странному порыву, он уже реально собирался окликнуть этих «гулён», дабы вернуть обеих домой. Но не успел. В последний момент к нему подошел Пашка. Ободряюще похлопав его по плечу, он тихо буркнул:

- Все нормально, брат?

Дмитрий встрепенулся, хрустнув позвонками затекшей шеи:

- Да. Пока – да.

- Слушай, что-то не торопится этот наш, - он покосился на собравшихся, и закончил фразу более завуалированно, - информатор… с признанием…

- Все будет, Соколик! – холодно усмехнулся Похомов. – У него нет выбора!

В гнетущей тишине из-за стола поднялся Матвей. Игнорируя присутствие старших, подошел к ним. Всем своим видом он демонстрировал раздражение. И нетерпение. Скрестив руки на груди (чем уже взбесил Дмитрия основательно), он «предельно вежливо» уточнил:

- Я хочу знать, почему ты не отпустил меня с ними?

От его дерзости ярость кипятком разлилась по телу. Ошпарила кишки.

Играя желваками на скулах, Борзый прищурился, с вызовом глядя на Матвея.

- На то были причины! – произнес с притворным спокойствием.

- Какие?

- Веские!

Верещагин горько усмехнулся:

- Думаешь, это я? Думаешь, я – крыса?

- Я очень на это надеюсь! - отозвался Дмитрий, практически рыча. – Давно мечтаю всадить тебе пулю в лоб! Так хоть весомый повод появится…

Пашка предусмотрительно вклинился между ними.

- Так, мужики, - попытался их утихомирить, - хорош быковать-то!

Будто не замечая Соколовского, Матвей гневно прохрипел:

- Ты сильно заблуждаешься на мой счет! Да, мы с тобой терпеть друг друга не можем – это неоспоримый факт. Но я никогда бы не…

- Не трать слова! – резко прервал его Похомов. – Если ошибаюсь – извинюсь!

- На хрен мне не упали твои извинения! – устало бросил он, отступая на полшага. – Неспокойно мне! Неспокойно, понимаешь? Я пойду за ними!

- Ты завалишь хлебало, и сядешь на место! – велел ему Прокурор тоном, не терпящим возражений. – Никто и шага со двора не сделает, пока я не узнаю имя той паскуды, которая прогнулась под моих кровных врагов! А любой, кто рискнет… с высокой долей вероятности… покойник! Усекли, детишки?

Не желая лишний раз испытывать на прочность терпение Бориса Андреевича, Матвей вновь уселся за стол. Его примеру последовал и Пашка.

А потом, пусть нехотя, но подчинился и сам Дмитрий.

И вновь повисла тишина. Давящая. Звенящая.

Нервно побарабанив пальцами по столу, он проверил свой телефон.

Если верить уведомлениям, сообщение Зарутскому было доставлено.

Однако реакции никакой не последовало. И это, жутко напрягало.

В молчании время тянулось медленно. Но все же на месте оно не стояло.

Прошло около пятнадцати минут, когда Мага вдруг заговорил:

- Может картишки раскинем? Один хрен, без дела сидим!

Многим его идея пришлась по душе, и мужики начали шпилить в «Свару».

Дмитрий к игре не присоединился. Его мысли были заняты другим.

В голове навязчивым набатом звучали слова Матвея:

«Не спокойно мне! Не спокойно…»

Он впервые слышал от него нечто подобное. Оттого и самому становилось тошно. Едва успокоившееся нутро вновь взбунтовалось. Тяжело вздохнув, Борзый долгим взглядом уставился на Верещагина. Затем, на Прокурора.

- Борис Андреевич, - начал, намереваясь отпустить его, под свою ответственность, - пусть он…

Завершить фразу ему не удалось - именно в этот момент настойчиво завибрировал его мобильник. Номер звонившего не определился, но Похомов и так прекрасно знал, кто пытается выйти с ним на связь. Однако принимать вызов не торопился. Продемонстрировав телефон Смотрящему, Дмитрий твердо произнес:

- Это мой информатор. Говорить он будет только со мной – с другими не станет. Я могу узнать имя крысы прямо сейчас. Но… что я получу взамен?

Черчесов зловеще прищурился:

- Ты совсем страх потерял, щенок? Шантажировать меня вздумал?

- Ни в коем разе! Просто пытаюсь договориться.

- А разменная монета – моя племяшка, стало быть?

- Тебе племянница. Мне – законная жена.

- Бери трубку, сученышь!

- Дай слово! Дай мне свое чертово слово!

- Хрен с тобой! Мы обсудим… мы все обсудим. А теперь… ответь ему!

Удовлетворенно кивнув, Дмитрий водрузил мобильник на стол, включил громкую связь, и жестом велев всем молчать, холодно рявкнул:

- Да!

- Что за хрень ты мне тут шлешь? – раздался из динамика не менее «приветливый» голос Зарутского. Голос, из-за которого лица присутствующих вытянулись от изумления. Никто не мог поверить, что ему удалось «завербовать» и заставить «говорить» самого Макара.

Тем не менее, он говорил. Вернее, продолжал наезжать:

- Прекращай уже этот маскарад! Туфта голимая! Думаешь, я поверю, будто ты причинишь ей реальный вред? Своей собственной жене?

В ту же секунду захотелось разбить телефон к чертовой матери.

Ибо… данную новость он озвучил менее часа назад.

А это значило лишь одно:

«Он здесь! Предатель… среди нас!»