Роман После развода я разбогатела глава Глава 327

Леонид молчал, задыхаясь про себя от возмущения. Он не знал, что происходило в Казани, но он знал, что три года назад его сестра вышла замуж в семью Ларионовых и испытала немало страданий.

Узнав, что Анатолий был ее бывшим мужем, он был против этого брака, и даже несмотря на то, что она заставила его вернуть все долги, он все равно ненавидел этого противного зятька. Он согласился остаться и вылечить его глаза только ради Лизы, все это было ради нее.

Несмотря на свой гнев, Леонид, будучи человеком тихим, который не любил много говорить, просто развернулся и вышел. Через несколько минут он вернулся с приготовленными таблетками и капсулами, положил их на тумбочку, а затем, налив стакан воды, ушел.

Виктор посмотрел вслед своему бесстрастному брату и неслышно вздохнул. Он знал, какой у него нрав.

Так как пришло время принимать лекарство, Виктору нужно было разбудить Анатолия.

— Лиза! — Разбуженный пациент еще не успел прийти в себя ото сна, как снова принялся неустанно звать девушку.

Виктор был немного тронут. Кажется, он и правда любил ее до глубины души.

— Анатолий, тебе нужно выпить лекарство, — мягко произнес Виктор, подняв стакан с водой.

На самом деле Анатолий был старше его на три года, но разве кто-то заставлял его спутываться с его младшей сестрой? Поэтому он был зятем, мужем младшей сестры, и к нему можно было спокойно обращаться на ты.

Анатолий напрягся, попытавшись встать. Обнаружив, что его ноги и руки связаны, и на его возмущенном лице появилась вспышка холодной ярости.

— Отпусти меня, я должен увидеть Лизу! — Настойчиво проговорил он с враждебностью в голосе.

Виктор вздохнул:

— Я же сказал, ее здесь нет, ты можешь просто выпить лекарство? Не шевелись! Леонид крепко связал тебя, чем больше ты барахтаешься, тем больнее тебе будет!

Анатолий совершенно не слушался. Его чернильные глаза полыхали гневом, и безумие захватило его. Он сжал кулаки, и вены на них вздулись, а запястья и лодыжки быстро заалели красными следами.

Виктор молча наблюдал за его яростными барахтаньями, молча приложив руку ко лбу и закатив глаза.

— Ты что, бешеный? Ну что ты крутишься? Если ты продолжишь бузить, то мое терпение лопнет, и я попрошу Леонида, чтобы он насильно влил в тебя лекарство, веришь ты в это или нет!

— Позвони Лизе и включи громкую связь, я хочу услышать, как она сама это скажет!

Позвонить? Виктор посмотрел на часы. В это время они еще были в самолете, поэтому до них нельзя было дозвониться.

— Пока я не увижу Лизу, то я не приму лекарство, даже если умру! — Яростно заревел Анатолий, его запястье было уже натерто до крови, а веревка окрасилась в ало-красный цвет.

Виктор заметил кровь на его руке и грустно втянул в себя воздух. Это еще только начало, а уже такое! Они же не могут каждый день держать его связанным, так как когда сестра вернется и увидит его раны…

Виктор сдался, и словно вымещая злобу на себе, хлопнул себя по голове. Как же он ему надоел!

— Анатолий, черт бы тебя побрал и всех твоих предков! Лиза сейчас в самолете, как я могу ей позвонить? К тому же ты так крутишься, что изранишь сам себя, и Лиза будет расстроена, когда узнает об этом! Да чтоб тебя, ты можешь успокоиться или нет?

— Почему Лиза в самолете? Куда она направляется?

— Ты так хочешь это знать? — У Виктора мелькнула новая идея, — Если ты не будешь двигаться, тогда я помогу тебе развязать веревки и скажу тебе, куда она отправилась. Идет?

Обезумевший мужчина, метавшийся по больничной койке, почти сразу же успокоился. Его грудь сильно вздымалась, свидетельствуя о его недавнем приступе бешенства.

Виктор вздохнул с облегчением. Конечно, Анатолия можно было успокоить только с помощью Лизы.

— Не двигайся! Ни в коем случае не двигайся! Я помогу развязать тебя. Если ты снова посмеешь орать или бросаться на меня с кулаками, то даже и не думай узнать о том, куда направилась твоя любимая!

Под действием этой угрозы Анатолий, наконец, послушался. Когда он затих, он слегка опустил вниз свои черные, как смоль, глаза, скрытые за длинными ресницами. Его бледное и красивое лицо выглядела слегка болезненно.

Виктор развязал путы, а затем продезинфицировал его раны спиртом. Боль от льющегося на рану спирта была пронзительной, к тому же, Анатолий ничего не видел, поэтому физическая боль усилилась в несколько раз. Но он лишь нахмурился и не произнес ни слова. Если бы не неконтролируемая дрожь кончиков его пальцев, то Виктор бы подумал, что вирус парализовал его нервные окончания.

— Больно? Боль доказывает, что ты все еще жив. Разве будучи пациентом, ты не можешь проявить немного сознательности? — Невозмутимо проговорил Виктор низким голосом, одновременно перевязывая его раны бинтом.

Анатолий никак не отреагировал и не стал возражать, а просто спросил:

— Куда же поехала Лиза?

— За границу.

Ответ Виктора был краток и лаконичен.

— За границу? — Анатолией сел и прислонился к изголовью кровати, — Зачем? Зачем ей так далеко уезжать?

— Ты все еще хочешь это знать? — Виктор вскинул брови.

Анатолий кивнул. Его рассудок постепенно вернулся к нему, и его лицо сделалось таким же холодным, как раньше.

Виктор продолжил свою стратегию:

— Раз ты хочешь знать правду, то возьми и прими лекарство. Если ты будешь весь день сохранять спокойствие, то я скажу тебе.

Он вложил лежащие на прикроватной тумбочке таблетки и капсулы в левую ладонь больного, а в правую вложил стакан с водой.

— Возьми, да не облейся.

Анатолий без колебаний закинул себе в рот более десяти таблеток и запил их водой. Весь его рот наполнился сильным горьким привкусом, настолько горьким, что лицо Анатолия побледнело, и его чуть было не вырвало.

Виктор следил за ним со всей внимательностью, и обнаружил, что в выражении его лица что-то не так. Нахмурившись, он спросил:

— Неужели так горько?

Как только слова вылетели из его уст, он все понял. Должно быть, это дело рук Леонида. Он был человеком неразговорчивым, замкнутым и высокомерным. Его называли чокнутым доктором. Он никогда не лез на рожон, как их самый старший брат Ярослав, но мог сделать кому-то горько так, что люди могли потерять дар речи!

Виктор почувствовал себя немного виноватым, вспомнив инструкции, которые дала им Лиза перед своим отъездом. Вынув из кармана ириску, он сунул ее в руки Анатолию.

— Это Лиза дала. Она сказала, что ты больше всего любишь ириски с молочным вкусом. Она купила их целый пакет, чтобы каждый раз после того, как ты принял лекарство, я давал тебе одну конфетку. Так или иначе, поручение я выполнил, а есть или не есть — решай сам.

На самом деле, Виктор немного не понимал этого. Анатолий ведь самый влиятельный и решительный человек семьи Дроздовых, мужчина двадцати восьми лет, а не ребенок, который любит конфетки. Просто невероятно!

Анатолий взял конфету и нежно потер обертку своим тонкими пальцами. Выражение его лица постепенно смягчилось. На нем больше не было враждебности.

Он нащупал край фантика, разорвал его, и, сунув конфету в рот, молча принялся есть ее. Знакомый вкус молока растворялся в его рту, возвращая его мысли к ночам, в которые Лиза изо рта в рот передавал ему лекарства, к их сладким дням и ночам, которые они проживали на протяжении более месяца.

Виктор заметил, что его глаза покраснели:

— Что с тобой? Невкусно? Или, может, где-то болит?

Анатолий ничего не стал объяснять. Его веки слабо опустились, и выражение лица погрустнело.

Виктор осторожно напомнил:

— Ты сам травмировал свои запястья. Когда сестра вернется, не надо жаловаться на меня. Тем более, ты меня сегодня избил, и мое правое плечо все еще болит.

Анатолий завернулся в одеяло, повернулся к Виктору спиной и сказал:

— Я хочу немного побыть один.

Виктор встал:

— Ладно, что ты хочешь на завтрак? Я велю кому-нибудь приготовить тебе, а сам вернусь через час.

— Я ничего не хочу, — Анатолий перевернулся на бок и закрыл глаза.

— Так не пойдет, ты должен есть. Ты все еще хочешь узнать кое-что о Лизе или нет?