Роман После развода я разбогатела глава Глава 268

За окном уже стемнело. В комнате горела только одна тускло мерцающая лампа. Толя сидел к свету спиной и от того выглядел еще более тусклым. Но Лизу его взгляд обжигал словно огонь.

Она уже выбралась из его объятий и с серьезным видом сидела рядом. Рукой она успокаивающе поглаживала его щеки.

— Толь, когда-то мне еще казалось, что я смогу без сожалений расстаться с тобой. Но с тех пор, как я чуть тебя не потеряла, мне стало совершенно ясно. Я люблю тебя. Люблю тебя так же сильно, как и ты меня. Сколько раз бы ты меня об этом ни спросил, мой ответ будет одинаков. Я люблю тебя!

Они смотрели друг на друга покрасневшими от чувств глазами. Толя проглотил подступавшие к глазам слезы и заключил ее в свои до дрожи крепкие объятия. Его горячо любимая Лизонька ответила ему взаимностью… Хотя ему хотелось услышать противоположный ответ, он все равно остался сильно тронут ее словами. Он будет помнить их всю жизнь.

Лиза почувствовала его напряжение, легонько хлопнула его по спине и попыталась успокоить. Они обнимались еще долго. Лизе уже начинало казаться, что Толя попросту уснул, когда он наконец разомкнул руки.

— Уже поздно, пора спать.

— А? – Лиза недоумевала. Всего половина десятого часа, и уже пора спать? Он только вернулся и хочет остановиться на объятиях?

Тем временем Толя поспешил забраться под одеяло.

Как же он, однако, странно себя ведет. Лиза забралась в постель вслед за ним и улеглась на его руке.

— Толенька, мы так долго не виделись. Не хочешь перед сном сделаю тебе массаж? – лукаво допытывалась Лиза.

Толя закрыл глаза, и всем своим холодным выражением лица старался заглушить собственные желания. Отвечать он не стал. Лиза выпала в осадок. Отчего он вернулся таким равнодушным? Даже не пристает к ней. Неужели больше не привлекает его? Не желая в это верить, она снова запустила руку под его халат и стала пытаться соблазнить его, от чего у Толи сбилось дыхание. Он нахмурился и схватил ее за руки.

— Не шали, хватит. Давай спать, – прошептал он.

Лиза надулась и начала злиться. Ее щеки стали напоминать на рыбу-фугу.

— Толь, ты только вернулся, разве тебе меня не хочется? Чего это ты так рано спать собрался? Ты что, в монахи записался? У тебя воздержание? – она говорила предельно ясно. За легким осуждением ясно читалось ее желание наконец задеть Толю.

Но тот лишь тяжело вздохнул, продолжая лежать с закрытыми глазами. Когда же он наконец решился открыть их, то лицо было холодным и безразличным.

— Лиза, нам бы… расторгнуть помолвку.

— Что? – Лиза остолбенела и долго не могла прийти в себя, – Ты это сейчас о чем? – с чего это он перестал звать ее Лизонькой? В его сдержанном голосе она почувствовала отчуждение. Она резко вскинула брови и села. Стеклянными глазами она уставилась на него, будто не верила его словам, – Повтори, что ты сказал.

Анатолия продолжал лежать и еще больше скукожился под одеялом.

— Говорю, давай расстанемся, – его ресницы задрожали. Голос звучал отстраненно.

— Почему? – Лизу как будто резанули ножом. Ей стало дурно. Она никак не могла понять, почему он обращается с ней как с какой-то незнакомкой.

— Быть может потому… что мне надоело, – он весь спрятался под одеяло. Голос звучал грустно и как будто боязливо.

— Подымайся! – Лиза в конец вспылила. Она схватила его за ухо и вытащила из-под одеяла, – посмотри мне в глаза и повтори, что ты только что сказал!

У Толи сжалось лицо, ему было больно. Он тщетно пытался увести от нее взгляд.

— Расторгнем помолвку, расстанемся, надоело… Ты в своем уме? Отвечай! – у Лизы раскраснелись глаза от гнева. Последние слова уже переходили в рычание.

— Да… – ее громогласный голос вышиб из Толи последние остатки сил.

— Да ты сволочь! Гляди на меня! – Лиза грубо схватила его за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза. Ее лицо трепетало от ярости. Она старательно пыталась разглядеть ответ в его глазах, – Дроздов, подумай еще раз и ответь мне на вопрос. Я тебе последний шанс даю. Попробуй только оступиться, больше тебя не прощу! Никогда! – она так злилась, что ее грудь беспрерывно вздымалась, а глаза затуманила ярость.

В тусклом свете лампы ее глаза сверкали словно звездочки, но она упорно не разрешала себе пускать слезу. В этих глазах читалась несправедливая обида, неспособность поверить в услышанное. Толины слова совершенно точно ранили ее в самое сердце. Толя глядел на нее и не мог вынести этого выражения лица. Еще больше он не мог вынести ее плача. Он сильно за нее встревожился.

— Отвечай! Немой что ли?

— Я… – наконец под ее яростным напором ему стало страшно, – Я не знаю. Мне нужно еще подумать. Я устал, давай спать… – он вырвался и снова свернулся под одеялом спиной к ней.

Лиза уставилась на его спину и вскипела пуще прежнего. О чем это ему еще нужно подумать? О том, хочет ли он быть с ней вместе? Вот уж действительно, мужики – козлы. Раз он ее заполучил, так теперь можно и выбрасывать? Она так и не научилась говорить ему о своих чувствах и сегодня наконец всерьез созналась. Так он вдруг решил заерзать? Да еще и расстаться! Надоело, говорит! О чем тут думать! Еще и спиной к ней повернулся. С чего он так отдаляется? Будто скрывает что-то. Его кто-то другой приласкал, вот он и осмелел? Да за кого он ее принимает? За преданную собачку? Думает, забавно задевать ее вспыльчивый характер?

Она так злилась, что совсем потеряла рассудок.

— Дроздов! Ты, неблагодарный подонок! – она пнула его ногой в задницу.

Обессиленный Анатолий никак не ожидал такого удара. Со стоном он рухнул на пол и еще немного прокатился по ковру. Наконец через силу он приподнялся. Голова так болела, что он не мог ее поднять и вскоре стал задыхаться.

Лиза замерла. Она уже было потянулась к нему, чтобы поднять. Она никак не ожидала, что он так легко упадет от ее толчка. Но на полпути она одумалась и убрала руки. Вся спальня была устлана ковровым покрытием, поэтому едва ли он сильно ушибся. И потом, он сам виноват. Она ему еще уступку сделала, так бы совсем убила!

Лиза фыркнула и уселась по-турецки. Она нервно скрестила руки и взглянула на него свысока.

Невоспитанный!

— Давай, поднимайся. На колени.

Анатолий пытался двумя руками усадить себя на колени, но его изможденное тело, особенно колени и спина, не слушались. Опасаясь, как бы она не почуяла неладное, он вслед за Лизой уселся по-турецки прямо на ковре и состроил надменную гримасу.

— Дроздов, ты меня совсем не слышишь! – Лизу трясло от потрясения.