Роман Невыносимый глава Глава 48

— Голова. Закружилась, — оправдываюсь жалким полушепотом.

Зачем?

Могла бы просто промолчать.

Да и моему мало внятному пояснению Игнат не верит. Слишком заметно дрожат мои пальцы, когда я цепляюсь за его плечо, едва он поднимает меня. И я малодушно утыкаюсь в него лбом, прячась от изучающих взглядов. Так спокойнее. Ровно до момента, пока не звучит насмешливое, с заметной долей цинизма:

— У Орловых еще пополнение ожидается, или просто твоя жена настолько в шоке от счастья?

Блондин. Тот самый. На звуке его голоса я замираю. Из последних сил уговариваю себя перестать паниковать, ведь я не одна. Игнат рядом. Он уж точно никому не позволит меня обидеть. Это помогает. Вдыхаю в себя побольше воздуха и чуть отстраняюсь, чтобы иметь возможность видеть окружающих. Но за пиджак Игната цепляться не прекращаю. Так спокойнее.

— Руслан… — растягивает, как на распев, прижавшаяся к мужскому боку миниатюрная шатенка и закатывает глаза. — Скажешь тоже…

Она дергает его за рукав в намерении оттащить подальше. Возможно, ей бы это удалось, но за их спинами еще куча народа, и все, как один, с неприкрытым любопытством ждут реакции Игната. В том числе и мои родители, замершие в напряжении. Я одна не смотрю. Цепляет иное. Девушка. Не в первый раз ее вижу. В самом начале свадьбы она также доверчиво прижималась к боку другого мужчины. Того, кто столь доброжелательно обменивался любезностями с моим отцом. Екатерина в девичестве Полонская.

Губернаторская дочка.

А тот, кто сейчас рядом с ней… ее муж?

— А что такого я сказал, Катюша? — подтверждает мои мысли блондин, на время позабыв о моем существовании.

Руслан — да. Но не тот, второй. За все это время ни разу ни слова не проронивший в моем присутствии, он рассматривает меня из полуприкрытых век, с виду лениво и небрежно, однако я не обманываюсь этой лживой иллюзией. Смотрит на меня слишком цепко, неотрывно, как коршун, вцепившийся в свою жертву. Помнит. Он меня помнит! И я снова падаю в своих мыслях, чувствуя его над собой. Слышу сказанные им слова. Едва ли воспринимаю нормально реальность. Меня опять начинает трясти.

— Всего лишь ищу повод лишний раз поздравить новобрачных, — дополняет ранее сказанное Руслан с беззаботным видом и лукаво подмигивает.

Вот бы мне также…

Но даже улыбки из себя выдавить не получается.

Опять все взгляды заинтересованно устремлены к главному виновнику нехитрого диалога. Игнат… ему пофиг. На лице каменная маска тотального равнодушия. Как говорится, думайте, что хотите. Но надо отдать должное, этого вполне хватает, чтобы большая часть собравшихся вспомнила о дистанции. Жаль, в той части, которая остается, все еще присутствует губернаторская дочка, ее муж и тот, другой, который не перестает на меня пялиться. Так зацикливаюсь на его присутствии, что не сразу отзываюсь на тихий оклик Инны, которая подает стакан воды.

— Спасибо, — благодарю ее, принимая подношение и почти залпом выпивая его содержимое.

Легче не становится, но противная горечь во рту пропадает. И вот так запоздало я вспоминаю о сыне.

— Максим где? — обращаюсь к ней, выискивая взглядом ребенка.

То, что он еще не рядом и не жалеет меня, наводит на мысль, что в момент моего эпичного падения его в зале не было, но мне все равно остро необходимо знать точно.

— Дети с Ликой. Они пошли прогуляться немного, — пояснила негромко девушка. — Скоро вернутся.

Киваю и отдаю ей обратно уже пустой стакан. Больше ничего не говорю и ни на кого не смотрю. Потому что вместе с одной мыслью приходит вторая, за ней третья, и все они наполнены непониманием и мрачностью. Все из-за мужа. Мужа, который пригласил на нашу свадьбу тех, кого, я уверена, не позвал бы, не будь они друзьями. Хотя в первую нашу встречу мне они таковыми не показались. Сейчас же… Мне не хочется думать об этом, и я очень стараюсь не делать поспешных выводов, но те сами напрашиваются. К моему сожалению, абсолютно неутешительные. Умом понимаю, что глупо на это так реагировать. Понимаю. И все равно регирую. Против воли. Обидно. Мне неприятно. Мерзко. Противно. До очередного приступа тошноты. Ведь если Игнат общается с такими людьми, то...

Последняя мысль становится последней каплей для моих расшатанных нервов, а тошнота уже комом стоит в горле, и мне ничего не остается, как сбивчиво пробормотать о причине своего побега, оттолкнуть Игната и поспешить прочь из зала в поиске уборной. И вот там, стоит только двери закрыться с глухим щелчком, меня накрывает самой настоящей истерикой. Едва успеваю добежать до унитаза. Избавляюсь от содержимого своего желудка и одновременно рыдаю в голос. Мне страшно. Страшно вернуться и узнать, что мои выводы верны. И что нарисованный мною за прошедшие недели образ Игната — лишь мираж. А на деле он именно такой, как предсказывала Василиса. Не знаю, почему именно о ней вспоминаю в этот момент. Но себя становится жальче прежнего. Снова тошнит. И наверное, уже не удивительно, что именно та, о ком так неудачно вспоминаю, находит меня в подобном состоянии. Сидящую возле унитаза, обнимающую его, как родного брата, и ревущую белугой.

— Тая, — тихонько роняет она почему-то виноватым голосом и опускается рядом, заглядывая в мои глаза.

Явно колеблется и медлит, но в итоге… обнимает за плечи и прижимает к себе. А я… я позволяю. Мне так больно, как уже думала и быть не может.

— Зачем он их позвал? — то ли действительно спрашиваю, то ли сама с собой разговариваю.

Но слова сказаны. И попадают точно в цель.

— Он… Игнат?

— Да. Он. Они ведь… А он… Зачем? — всхлипываю.

И зачем я вообще ей это все говорю?

Но молчать не получается. Пусть Василиса последняя, с кем хочется такое обсуждать, но почему-то кажется — она поймет.

— Они?

Повторно всхлипываю.

— Они, — почти шепчу. — Муж Полонской и его друг, — объясняю, как могу. — Я до сих пор помню их прикосновения на себе. Кожу содрать с себя хочется. А он… Как он мог, скажи, а? — отстраняюсь, заглядывая в беспокойную зелень ее глаз. — Нет, я понимаю, что он по жизни пофигист, но не до такой же степени? — заканчиваю совсем жалобно, вновь опуская голову.

Ладонь, прежде скользящая по моим волосам в успокаивающем жесте, замирает. Теперь уже Василиса слегка отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза.

— Что они с тобой сделали, Тая? — произносит дрогнувшим голосом, а другая ее ладонь на моем плече сжимается чуть крепче.

— Ничего, — качаю головой. — Они ничего со мной не сделали. Не успели. Игнат помешал. Только облапали всю так, что до сих пор тошно и противно от себя самой.

Мне не хочется вспоминать и рассказывать, но слова вдруг сами собой принимаются литься из меня. Не знаю, что тому виной. Ее сочувствие, или моя усталость, или то, что нас с ней общит эта ситуация. Но факт остается фактом. Выкладываю ей про наше с Игнатом знакомство, как на духу.

— Мне в тот день только исполнилось восемнадцать, и двоюродная сестра предложила отметить это дело в клубе. Для такой домашней девочки, какой я была, это было сродни мечте. Конечно же, я загорелась идеей. Отец долго сопротивлялся, но все-таки уступил нашим уговорам и отпустил. Я была так счастлива, — утираю слезы и невольно улыбаюсь, вспоминая тот момент и захватившее меня предвкушение чего-то нового. — Не знаю, когда они приметили меня. И почему именно меня. Я, по правде сказать, их даже не видела до того момента среди отдыхающих. Да я там никого не видела, — из груди вырывается нервный смешок вперемешку с новым всхлипом. — Никого, кроме Игната. Пялилась на него, как дурочка, в восхищении весь вечер, пока он не заметил моего интереса. Решил подойти, а я... — снова усмехаюсь. — Сбежала. Так засмущалась, что струсила с ним знакомиться. Спряталась от него в туалете. А когда вышла, то попала к… тем, — передергиваю плечами, отгоняя вновь воскресшие воспоминания. — Его друзьям, — морщусь брезгливо. — Только тогда их трое было. Он каждого одним ударом уложил. Я испугаться толком его прихода не успела. А дальше… Ну, дальше и так, думаю, понятно. Он был заботлив, обаятелен и мил, а я — наивна, доверчива и испугана. Ни шанса, в общем, чтобы устоять, — заканчиваю свои мини-рассказ со вздохом, уже жалея, что вообще его завела.

На этот раз она не спрашивает, новых подробностей не вытаскивает из меня. Просто продолжает прижимать к себе и гладить по волосам. И молчит. Долго. А потом…

— Они так развлекаются. Ролевые игры практикуют. Иногда совсем не спрашивая мнения девушек, — мрачно произносит Василиса. — Примерно так я с Игнатом и познакомилась сама.

Внизу живота будто ледяная змейка сворачивается. Сдавливает удушливой хваткой. Не отпускает. С каждым проходящим мгновением это чувство лишь разрастается болезненнее. И особенно остро, почти невыносимо, едва я осознаю, что мы здесь не одни. Не я первая замечаю. Та, что застывает, глядя невидящим взором в сторону… Игната.