Роман Ненавижу, но люблю... глава Глава 172

Двое человек обессиленно лежали на кровати, Цзи Сяосинь тяжело дышала. Она вытянула руки и обнаружила, что на кровати много ее волос. Она перепугалась и сразу же собрала их, а затем засунула их под подушку.

Из-за страха ее сердце ушло в пятки.

Она лежала в его сильных и крепких объятиях, вдыхая его аромат.

— Лин Хаотянь, ты спишь?

Цзи Сяосинь нарушила затянувшуюся тишину.

— Нет...

Пребывая в ностальгии, руки Лин Хаотяня покоились на ее теле.

Цзи Сяосинь схватила его за руку и с серьезным видом спросила:

— Ты меня любишь?

Лин Хаотянь на мгновение замер. Он развернул ее к себе, таким образом, чтобы они были друг напротив друга. Хоть он и не мог разглядеть выражение ее лица, но чувствовал ее дыхание.

— Неужели я недостаточно доказал тебе это только что? — похотливо спросил Лин Хаотянь.

О чем только думает эта женщина? Как жаль, что нельзя кинуть весь мир к ее ногам, чтобы показать его любовь. А ей еще хватает ума спрашивать такое.

— Ха-ха, это не считается. Мужчины всегда думают лишь одним местом....

— Неужели? Ну тогда то самое мое место любит тебя, то есть, та моя часть любит ту самую деликатную часть твоего тела.

— Хватит, я серьезно. Лин Хаотянь, ты любишь меня или нет?

Цзи Сяосинь внезапно почувствовала пустоту в сердце, будто ее тело парило в невесомости открытого космоса.

Лин Хаотянь взял ее ладонь и поднес к своим губам. Затем он нежно и ласково поцеловал каждый ее пальчик.

— Конечно, люблю! Если бы я тебя не любил, то зачем мне было бы все время проводить с тобой?

— Но ты что, хочешь, чтобы мы всю жизнь вот так вот сожительствовали?

На самом же деле, Цзи Сяосинь хотела спросить, почему он не решается жениться на ней?

Раньше она никогда не думала об этом, потому что и подумать не могла о том, что он может на ней жениться.

Они были из совершенно разных миров. Она — лишь нищая золушка, а он — богатый принц, олигарх. Говоря его языком, она должна быть довольна тем, что уже является хотя бы его любовницей.

Но сейчас ей этого уже мало. Не из-за денег, а из-за ребенка, которого она носит под сердцем. Ей казалось странным, что как только она забеременела, то сразу же стала думать о будущем ребенка.

Она надеялась на стабильную семью. Ей хотелось, чтобы после рождения малыша, у него была полноценная семья, чтобы он получал и материнскую и отцовскую любовь.

Лин Хаотянь не ожидал, что Цзи Сяосинь будет спрашивать такие вопросы, потому замер на миг.

— Ты не хочешь жить со мной?

Цзи Сяосинь, не выдержав, спросила:

— Ты когда-нибудь думал жениться?

Лин Хаотянь молчал. Само слово “женитьба” угнетало его. За один день уже вторая женщина спрашивала его об этом.

Молчание Лин Хаотяня сильно задело Цзи Сяосинь.

Она сердито сказала:

— Так и знала, что ты никогда об этом не задумывался. Забудь, сделай вид, что я ничего не спрашивала.

Она отвернулась. Слезы предательски текли по щекам.

Лин Хаотянь вытянул руки, чтобы развернуть ее, но Цзи Сяосинь сопротивлялась. Тогда Лин Хаотянь приподнялся и перекатился на другую сторону. Кто бы мог подумать, что, как только он окажется на другой стороне, она снова отвернется, демонстрируя ему свою спину. Так продолжалось 4-5 раз. Лин Хаотяню так и не удалось столкнуться лицом к лицу с Цзи Сяосинь.

— Дурочка, боишься, что не сможешь выйти замуж? — шутливо спросил Лин Хаотянь.

Цзи Сяосинь вытерла слезы:

— Кто этого боится? Это вот кое-какому, возомнившему о себе невесть что, надо боятся, что он никогда не сможет жениться!

Лин Хаотянь обнял со спины Цзи Сяосинь:

— Ага, ну пусть этот кто-то так и не женится. Однако такой красивый и богатый мужчина, как я все-таки сможет найти себе жену.

— Ну-ну, — Цзи Сяосинь по-прежнему не обращала на него внимания. Ей все еще было тяжко на душе.

Лин Хаотянь уткнулся лицом ей в затылок, жадно вдыхая ее аромат, который пробуждал потаённую нежность в нем.

— Глупышка, конечно же, я женюсь на тебе... — он крепко ее обнял. На ком же ему жениться, если не на ней? Его жизнь в ее руках, он никак не сможет это исправить.

— А если я стану старой и страшной, ты все еще будешь хотеть быть со мной? — Она наконец-то выпалила то, что хотела спросить.

Все—таки это было самым важным. Она переживала, что если станет страшной и старой, то их любви придет конец.

Ведь сейчас, похоже, что все именно к этому и шло.

— Цзи Сяосинь, иногда ты бываешь действительно глупой. Ты уже старая и страшная, но я все еще рядом с тобой. Ты должна радоваться, ведь я с тобой вовсе не из-за твоей внешности...

Его слова немного успокоили Цзи Сяосинь. Ей стало намного лучше.

— Кстати, Лин Хаотянь, завтра я собираюсь пойти на кладбище к отцу.

— Хорошо, я велю Хунъу отвезти тебя.

— Не стоит, мне не нравится быть в сопровождении такого большого количества людей. Я лишь хочу поговорить с отцом наедине.

Когда Цзи Синчэн умер, Цзи Сяосинь было очень плохо. Настолько, что она даже не пришла на его похороны.

Возможно, что она была в шоке и не хотела признавать суровую реальность.

Только сейчас она наконец-то постепенно оправилась от этой раны и смогла столкнуться с этим лицом к лицу.

— Нет, ни в коем случае, одна ты не поедешь. Если тебе не нравится его присутствие, то попроси его остаться снаружи и подождать тебя у входа.

Это касалось ее безопасности, он не мог уступить.

— Хорошо, я спать.

— Ага, спокойной ночи.

Цзи Сяосинь все еще не перевернулась. В руках у нее по-прежнему был клок волос. Ее сердце защемило. Если это продолжится в том же духе, то она останется без волос вовсе! В мыслях Цзи Сяосинь стали всплывать ужасные образы, в которых она превратилась в настоящее пугало.

В то же время, Лин Хаотянь, также, в руке сжимал клок волос Цзи Сяосинь. Изачально он хотел обнять ее, но побоялся, что она заметит.

Ему оставалось лишь спокойно выжидать. Прошло какое-то время, и он услышал ее ровное дыхание. Так как его сонливость улетучилась, он встал и подошел к окну, чтобы закурить.

Ночь была наполнена такой глубокой меланхолией, как и его настроение в этот момент, которое не могло так легко испариться.

На следующее утро, как только проснулась, Цзи Сяосинь, тут же, вспомнила про волосы на кровати. На улице уже рассвело, яркие лучи солнца проникали в комнату, заполняя ее светом, из-за чего все было видно еще четче.

Цзи Сяосинь вскочила и начала обыскивать кровать, но лишь у себя под подушкой обнаружила клок волос. Слава богу, все было не так страшно, как ей казалось.

Она поднялась и бросилась в ванну, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Ее глаза все еще были полны крови, выглядело жутко.

Она влетела в гардероб и нашла свои солнцезащитные очки, которые сразу же надела. Так ей было немного спокойнее.

— Госпожа Цзи, доброе утро!

Няня Шэнь вошла, чтобы прибраться. Она увидела, что Цзи Сяосинь вышла из комнаты в солнцезащитных очках и удивилась.

— Госпожа Цзи, зачем вам дома носить солнцезащитные очки?

— Просто прошлой ночью я плохо спала, и теперь глаза остро реагируют на солнечный свет, из-за чего у меня начинают литься слезы. Очки мне помогают этого избежать.

Няня Шэнь моментально развернулась и кинулась задвигать шторы.

— Прошу прощения госпожа Цзи, это моя вина. Мне не следовало спозаранку открывать шторы.

По правде говоря, она отчетливо помнила, что закрывала шторы вчера вечером. Сейчас на подоконнике стояла пепельница, в которой лежали окурки и пепел. Няня Шэнь остолбенела. Она поняла, что это Лин Хаотянь открыл занавески.

— Госпожа Цзи, вы только посмотрите, как много сигарет вчера вечером выкурил господин. Разве так можно? Курение вредит здоровью и приводит к раку легких, — няня Шэнь ворчала без остановки. Хотя она всего лишь прислуга семьи Лин, но давно уже считала их своей семьей.

Цзи Сяосинь выкинула волосы из-под подушки и подошла к окну, наблюдая, как няня Шэнь протирает подоконник. У нее защемило сердце, как только она увидела пепельницу, полную окурков и пепла.

Она отчетливо помнила, что Лин Хаотянь уснул после секса.

Откуда здесь гора пепла? Неужто вчера он вовсе не спал? Курил тут всю ночь? Почему? Из-за чего он так переживал? Из-за того, что она сказала?

Цзи Сяосинь помрачнела, ей всегда казалось, что была какая-то угроза их отношениям, о которой она не в курсе.

— Няня Шэнь, во сколько ушел Лин Хаотянь?

Няня Шэнь вспоминала:

— Было чуть больше пяти. Когда он уходил, то подчеркнул, чтобы я приготовила для вас сытный завтрак, а затем просил передать Лю Хунъю, чтобы тот отвез вас на кладбище.

Он так рано ушел.

На самом деле Лин Хаотянь не спал всю ночь, сжимая в руке клок волос Цзи Сяосинь. Он думал о том, что ее жизни угрожает опасность, а он не в силах ничего изменить.

— Ага, хорошо, — Цзи Сяосинь спустилась в плохом настроении, из-за чего она завтракала без какого-либо энтузиазма.

Либо вчерашнее хорошее настроение улетучилось вместе с утренним солнцем либо ее настроение не улучшалось вовсе.

После завтрака Лю Хунъу отвез ее на кладбище. Кладбище было далеко от города, почти в часе езды. Далекая большая вершина горы, заполненная маленькими надгробиями и могильной насыпью. Здесь был совсем другой мир, мир тех, кто спит вечным сном. Каждый живой человек, рано или поздно, попадет сюда и упокоится в безмолвной тишине.

— Приехали, Госпожа Цзи, — Лю Хунъу остановил машину. Цзи Сяосинь поправила солнцезащитные очки, взяла белые хризантемы и вышла из машины.

— Подожди меня снаружи, — равнодушно бросила Цзи Сяосинь. Лю Хунъу послушно остался стоять у входа.

Подул холодный ветер, и увядшая листва деревьев приземлилась ей на голову. Так безжизненно, будто все в одно мгновение стало однообразным, лишь белым и черным.

Иногда, чтобы принять действительность, требуется время.

Цзи Сяосинь стояла перед надгробием Цзи Синчэня, на котором была черно-белая его фотография, где он улыбался.

Слезы хлынули из глаз. Цзи Сяосинь поставила цветы перед надгробием Цзи Синчэня.

— Папа, я пришла тебя проведать. Ты меня слышишь?

Голос Цзи Сяосинь был тихим и слабым, с оттенком боли, от которой она не могла избавиться, скучая по отцу.

Смерть необратима. Если человека не станет, то это навсегда. Неважно, насколько тебе дорог человек, рано или поздно ты его потеряешь.

Она не могла контролировать поток своих слез, которые продолжали течь ручьем.

— Папа, я очень скучаю. Без тебя я осталась совсем одна. То, что я наговорила тебе раньше, это я все не всерьёз. Эти годы, что тебя нет, я старалась продолжать жить, так как думала, что однажды ты вернешься, поэтому мне надо хорошо себя вести. Я должна быть послушной дочерью, даже если папы нет рядом.

Цзи Сяосинь неудержимо рыдала, из—за чего она большую часть времени задыхалась от слез.

— Папа, я очень сожалею, ты слышишь? Сейчас я действительно беспомощна...

— Сяосинь, ты не одинока, у тебя есть я...