Роман Капучинка глава Глава 44

В уголке на диванчике уютно устроилась подающая надежды журналистка и ее муж — талантливый хирург, за спиной которого не одна спасенная жизнь. Журналистка была огненно—рыжей девушкой с разноцветными глазами внимательно смотрящими на мир. Девушка была красивой, черты лица ее были правильными, и, что удивительно, она абсолютно не пользовалась косметикой. Рядом с ней сидел парень, увлеченно беседовавший с друзьями. Казалось бы, парень был полностью погружен в обсуждение последних новостей в мире медицины, и конкретно в одной отдельно взятой клинике, однако он чутко реагировал на свою жену. Девушка Марфа Федоровна была в положении. И ее муж, проявляя заботу, поглаживал Марфуту то по спине, то по плечам, то просто сидел, устроив широкую ладонь на круглом животе госпожи Царевой, в девичестве Лешинской.

Напротив семейной пары разместилась вторая, не менее колоритная парочка: Ева и Борис. Молодые люди уже давно были женаты и успели обзавестись парочкой рыжих карапузов. Эти, как не удивительно, были тоже Царевыми и также, как и муж Марфуты, врачами.

Уголок врачей разбавили Аглая Федоровна и Сергей Андреевич, также Царевы. Сергей, как и братья, выбрал путь отца, Андрея Андреевича, продолжая династию докторов. А Глаша стала учителем.

Марфута сменила положение, садясь удобнее, чем привлекла внимание мужа.

—Принести что—нибудь? — тихо спросил он на ухо девушку, оставляя легкий поцелуй на виске любимой.

—Нет, Кирюш, — вздохнула Марфа, а потом подумав, решила, — Я есть хочу. Роллы.

Кирилл тихо рассмеялся.

—Пойду договорюсь с помощником шеф—повара, — пообещал Царев—младший, — Предполагаю, что буду послан, но с радостью воспользуюсь шантажом. Тем более кое—кто мне кое—чем обязан.

—Давай, давай, охотник, — махнула рукой Марфа, — Добудь мне тушу мамонта.

—Как пожелаете, о, моя рыжеволосая царевна, — шутливо отвесил поклон Кир и, едва заметно прихрамывая, вышел из кабинета под общий ржачь компании.

Преодолев два лестничных пролета, Царев—младший вошел в святая святых «Пятигорья» — кухню. Казалось бы, в этой части заведения царил хаос. Но так только казалось. На самом деле каждый человек был на своем месте и занимался строго своими обязанностями. Вот и сейчас, два шеф—повара, совместно создавали очередные шедевры. Несмотря на юный, по меркам кулинарного мира, возраст, шеф—повара были весьма известны, и уже успели поработать заграницей. А вернувшись домой братья, прочно обосновались на кухне престижного клуба, завоевав не только уважение хозяев заведения, но и сердца юных барышень, трудившихся здесь же.

Остановившись около стола раздачи готовых блюд, Кирилл поискал взглядом сестру Наума — Изольду Чертинскую, ставшую совсем недавно Гильман. И улыбнулся. С первого взгляда было ясно — девочка не в духе.

—Че надо? — пробухтела юная дама, размахивая ножом и разделывая рыбу.

—Изинька, — вкрадчиво начал Кир, — А помнишь, когда ты порезала больно—больно пальчик добрый дядя тебе все пришил обратно?

—Если ты еще раз сунешься за моим ножом, я откушу тебе голову! — рявкнула девушка пробегающему мимо.. ну, пусть будет, олень. А как еще назвать здоровенного детину, с изяществом дикой лани маневрирующей мимо занятых поваров. На самом деле, олень, он же лань, мог бы быть и поизящнее. Однако генетический код дал сбой. И сын талантливых танцоров, Геры и Тоши, был весьма далек от танцев, музыки и грации. Проще говоря, Степа Гильман вообще не был похож на родителей. Как и его брат—близнец, второй шеф—повар клуба.

—Моя ж ты ледяная принцесса, — ласково заурчал детина—олень, — Дома поговорим. А сейчас будь солнышком, поделись инвентарем.

—Перебьешься, — злобно сощурила глазки Изя Гильман, она же Изольда Игнатовна, младшая дочурка Капучинки и Демоняки, — Я вообще собираюсь развестись, если ты и дальше будешь чинить произвол.

—Фигушки тебе, а не развод, — ласково пообещал Степан Антонович, и звонко чмокнув жену куда смог дотянуться, быстренько умчался, все-таки умыкнув остренький любимый ножик жены.

—Фигушки тебе, а не развод, — передразнила девушка мужа, и уже спокойнее улыбнулась Киру, — Опять роллы?

—Ну, — парень кивнул, скрестив руки на груди, — Рыба не сырая, побольше овощей и много имбиря.

—Как обычно, — вздохнула Изя, — вот где справедливость? Я училась в самом Париже! А ты ко мне с роллами. Безобразие!

—Не иначе, — поддакнул Кир, стараясь не смеяться, наблюдая, как горестно причитает девушка.

Кир, понаблюдав пару минут за слаженными движениями девушки, отправился в кондитерский уголок. Вообще парень любил сладкие десерты, а еще знал, что после ролл Марфута обязательно захочет тирамиссу. Поэтому Царев—младший пошел на переговоры к другой, не менее веселой и жизнерадостной даме. Но на своем рабочем месте парень не обнаружил Евдокию Богдановну. Вернувшись, поинтересовался у Изи, где прячется многоуважаемый кондитер.

—Видишь холодильник? — ткнула ножом девушка в самую дальнюю дверь, — Туда не ходи, снег башка попадет… Ну и дальше по схеме.

—Да? — Кир поскреб гладко выбритый подбородок, — Сильно занята? И надолго?

Изя бросила взгляд на часы.

—Нууу, еще минут двадцать, — прикинула девушка, — У них там с Алексеем Антоновичем окно зачатия закрывается, наверстывают. Решили в этом году продолжить славный род Гильман—Летягиных. Да и дядя Дан давно просит внучку. Правда с Марией Захаровной они все еще спорят о половой принадлежности будущих внуков.

—Вот же бесстыжие, — рассмеялся Кирилл Андреевич, — Ну ладно Леха, тот без башни, но Дуся…

—А что Дуся? — повела плечом Изи, — Она с самого детства нас агитирует на безумные подвиги. Они с Лехой намутят воды, а мы со Степкой разгребаем.

—Да вы тоже хороши,— заметил Кир, — Сколько батя вам швов наложил, только ему и известно.

—Было дело, — рассмеялась Изи.

—Ладно, я тогда пойду, — решил Кир не отвлекать девушку от работы, тем более весь квартет должен вот—вот присоединиться к гуляющей компании, оставив кухню на помощников.

—Беги—беги, — махнула рукой Изя, — Роллы и тирамиссу. Я передам Ваш заказ, товарищ клиент.

Кир не успел ответить, поскольку все тот же самый олень, который грациозная лань, промчался мимо отбирая очередную нужную ему позарез утварь, хотя у самого на столе красовались абсолютно идентичные инструменты.

Кирилл ушел, торопясь вернуться к жене. Десять минут его не было, а уже успел соскучится. Парень, оказавшись в занятой семейством випке, тут же взглядом отыскал Марфуту. Она улыбнулась ему. А он вспомнил свою жизнь «до». Вообще, у Царева—младшего вся жизнь разделилась на «до» и счастливую и полную радости, ту, где он жил и дышал своей Марфутой.

Жизнь Царева—младшего всегда баловала, судьба была ему благосклонна. Парень шел по жизни, смеясь. Все, как в песне. Кир любил шумные тусовки, курил, пил и летал. После школы парень поступил в мединститут по стопам семьи. Он не сам выбрал профессию, скорее профессия выбрала его. Не сказать, что он был доволен выбором, но отец решил за него, предоставив выбор: армия или мед. Служить Кир не хотел. Гламурная золотая молодежь не занимается такой пургой. И Кир пошел в мед. Парня каким—то чудом не выгнали из института, но преподаватели закрывали глаза на его поведение, поскольку мальчишка был гением, его память была феноменальной. К тому же Царев—младший тяготел к медицине, несмотря на свое раздолбайство. Окончив институт одним из лучших, парень пошел в клинику к отцу. Сидел в обычном кабинете, валял дурака и прожигал жизнь. Разгульный образ жизни господин—мажор вел вплоть до незабываемого дня.

Это был день рождения Марфы Лешинской — девочки—ромашки, которая все детство хвостиком увивалась за ним. Кир смотрел на девчонку снисходительно, поскольку разница в возрасте почти в десять лет не позволяла парню смотреть на Марфуту серьезно. Кир видел в глазах девчонки слепое обожание и по—свински упивался им. Внимание девочки ему льстило. На тот момент ей было семнадцать. Первая любовь, первое несмелое признание. Кир вспомнил, как она протянула ему какую—то газетенку, а там на последней странице ровными рядками стихи. Девочка написала их, посвятив Цареву—младшему. Кир тогда пренебрежительно хмыкнул.

—Прыгай в машину, детка, — задорно проговорил он, указывая на утробно рычащего зверя, — Велено доставить тебя в ресторан. А я мимо пролетал.

Девочка послушно села, а Кир стремительно рванул с места.

Дорога вела из пригорода, где жили Лешинские, через автостраду в центр. Кир рисовался в тот день, выпендривался. А Марфа в испуге вцепилась руками в ремень безопасности.

—Господи, останови, пожалуйста! — просила девочка, а Кир только разгонялся все быстрее, показывая, что может выжать из движка на прямой мокрой от дождя трассе.

Быстрая езда с бесшабашным водителем за рулем прервалась в одно мгновение. Машину выбросила на встречную полосу, а потом и дальше, с моста вниз. Киру до сих пор иногда кажется, что Марфа кричит в его снах. Кричит так, что лопаются перепонки и заходится сердце. В тот день прежний Кир умер. Умер, унося с собой беззаботную улыбку и наплевательское отношение к жизни.

Он чудом пришел в сознание, когда бензобак вспыхнул синим пламенем. Осмотревшись, парень увидел, как руки девочки безвольно висят вдоль тела. Ремни не заело, дверь поддалась легко. И Кир умудрился вытащить девчонку наружу. А спустя мгновение раздался взрыв, выбивая окна и ставя окончательный жирный крест на существовании прожигателя жизни и пофигиста. Сидя с девчонкой на руках, Кир смотрел на пламя, чувствуя, как левую ногу скрутило адской болью. Он успел рассмотреть повреждения, прежде, чем подоспели машины «скорой помощи». И даже без рентгена парень понял — дело плохо. И казался прав. Лежа на операционном столе, он зада коллегам всего лишь один вопрос:

—Бедро или колено?

Проснувшись после операции, Кир вспомнил, как отец, запрятав глубоко—глубоко свои отцовские чувства, с подозрительным блеском в глазах, сжав рот в одну прямую линию, ответил всего одно слово:

—Бедро.

После операции Кир долго не мог смотреть на то, что осталось от его ноги после работы хирургов. Он молчал сутками, послушно ел, пил, швырялся уткой в медсестер. Но каждое утро, просыпаясь и открывая глаза, парень натыкался взглядом на небольшой бумажный пакет с замысловатым смайликом, нарисованным от руки.

Первую неделю он не знал, откуда берутся пакеты с булочками и пирожными. А потом как-то проснулся раньше времени, потому что укол перестал действовать, и увидел, как дверь в палату тихо открывается и входит рыжеволосая Марфута.

—Пошла вон! — заорал он тогда как оглашенный.

Но девочка, словно не слыша его, молча прошла к столику, поставила пакетик, демонстративно вынула маркер из кармана мастерки и нарисовала на пакете рожицу с высунутым языком.

—Приятного дня, — уже обернулась в дверях и едва заметно улыбнулась девушка.

Первое время Кир швырялся пакетом, потом начал отдавать сладости медсестрам. Но когда его выписали из больницы и отпустили домой, Кир понял, что ему жутко не хватает этих самых пакетов с ароматной выпечкой. Да только парень не признавался в этом, и себя заставил не думать о рыжеволосом чуде с гетерохромными глазами.