Роман Дикарка, я тебя запомнил! глава Глава 284

На следующий день утром. 

Виктория встала очень рано, она отвела дочь в школу, а затем поспешила в суд. Они с юристом договорились встретиться около входа в половину восьмого. Было ещё рано до заседания, поэтому они отправились позавтракать. У входа в суд она встретилась со спешившей Наоми и, конечно же, с Тимофеем, который шёл вслед за ней…

За пять-шесть дней после случившегося они впервые встретились, еще и при таких обстоятельствах. Виктория посмотрела на него, а затем спокойно отвела взгляд. В ее глазах не было никаких эмоций, будто она встретила незнакомца. Она не поздоровалась с ним, не заговорила, прошла мимо, и с ровной осанкой направилась вперёд. Но никто не видел, как ее ногти впились ей в ладони.

Глубокий и мрачный взгляд Тимофея устремляя вслед за ее силуэтом, дыхание перехватило. Ее очертания были такими совершенными, что все на сердце у него замерло, его грудь поднялась. 

– Что за грех ты совершил в прошлой жизни, что встретил с такую злобную женщину! Тьфу! – недовольно выругалась Наоми. 

Услышав это, Лев отвёл свой взгляд. Он подумал о том, что его мать всегда обвиняла других, и не понимал, почему она не смотрела на себя. 

***

Вскоре началось заседание. Виктория и Тимофей сели друг напротив друга. Они молчали, а он не отводил от неё свой взгляд. За эти несколько дней, что они не виделись, она сильно похудела, ее лицо заострилось. Но Виктория не смотрела на него, а, слегка склонив голову, разговаривала с юристом. Заседание началось, юристы с обеих сторон разъяснились свои полиции, привели свои причины и опровергли позицию противоположной стороны. Заседание длилось два часа, в итоге судья вынес решение, приговорив Тимура к лишению свободы свыше десяти лет и пожизненному лишению политических прав. 

Больше десяти лет. Это могли быть пятнадцать, двадцать, тридцать лет… 

Услышав это, Виктория сидела, не двигаясь. Ее выражения лица было очень мрачным, никто не знал, о чем она думала.

Юрист сказал:

– Мы приложили все возможное для этого срока. Я скажу так, если ты захочешь, чтобы ему вынесли пожизненное, это будет трудно. Однако ему почти шестьдесят. Какая разница, осудили его на десять лет или на пожизненное? 

Виктория натянуто улыбнулась. На самом деле, она это понимала.  

– К тому же, у него проблемы со здоровьем. Возможно, он умрет, не выйдя из тюрьмы. 

– Пойдём. – Виктория встала. 

– К тому же, если бы ты не догадалась сделать запись на диктофон, то с этим делом пришлось бы сложно. Эта запись оказалась самым явным доказательством. 

Когда они вышли из суда, вокруг стояла куча репортёров. Увидев Тимофея, они все ринулись к нему. Эта новость была ведущей в Шанхае, подняла большую шумиху в городе, это была сенсация. Наоми не могла принять случившегося. Она уже давно почувствовала слабость в теле, а теперь, когда ее окружили со всех сторон, и вокруг раздавался галдёж, у неё сильно разболелась голова.  

– Уведи маму… – сказал Тимофей брату. 

Лев посмотрел на толпу журналистов, который будто хотели съесть их, и сильно нахмурился:

– А ты? 

– Я разберусь с ними… 

– Я с тобой. А маму скажу отвезти помощнику…

Но Тимофей, не дождавшись, пока брат договорит, низким голосом ответил.

– Тут справится и один человек. Иди! 

Это было похоже на мутную воду. Настолько мутную, что чем меньше в ней было людей, тем лучше. Не было необходимости постоянно лезть в неё. Лев сжал зубы, обнял Наоми, вырвался из толпы, они сели в машину и уехали. 

Виктория стояла очень далеко, она оглянулась и случайно встретилась взглядом с Тимофеем. Ее бросило в лёгкую дрожь, он намертво уставился на неё. Казалось, будто никого вокруг не существует. Только они вдвоём. Казалось, он хотел ее притянуть своим взглядом. 

Он ненавидел ее за то, что она загнала его отца в тюрьму? Ну и пусть ненавидит. Все равно все уже не могло быть как прежде. Они больше не могли общаться. Пусть будет по его. Ей было больно от его ненависти, но она ни о чем не жалела, совсем… 

Девушка развернулась и начала спускаться вниз. Затем раздался его низкий и пронзительный голос. Он четко проговорил каждое слово:

– Я дам только одно интервью. Отвечу только на один вопрос. Мы не возражаем с решением суда, выражаем согласие и не собираемся обжаловать его. С этого момента мы не хотим видеть журналистов ни около нашего дома, ни около нашей компании. Иначе вам придётся понести тяжёлое наказание! 

Виктория остановилась и застыла. Она не ожидала, что он сможет сказать такое. 

***

Дом семьи Шэн. 

Тимофей закурил сигарету. Дымка потянулась наверх, а Лев отвернул своё лицо. В следующий миг Наоми, словно бешенная, ворвалась в комнату, смахнув с чайного столика посуду, она набросилась с руганью:

– Что значит «мы не возражаем»?! Что значит «выражаем согласие», а что значит «не собираемся обжаловать»?! Это же твой родной отец. Как ты можешь отправить его в тюрьму?! 

Тимофей молча склонил свою стройную фигуру, затушив сигарету. 

– Я уже позвонила твоему дедушке. Он завтра приедет в Шанхай. Ты не мог подождать ещё день и не говорить с журналистами, решил не оставит ему никаких шансов? – у Наоми был пронзительный голос, она чуть не обезумела от бешенства. 

Юлия поддерживала Наоми. А Лев, наконец, заговорил:

– Отец сам навлёк на себя беду! Перед тем, как он сделал это, должен был подумать о последствиях. Ему почти шестьдесят, а ведёт себя как шестилетний ребёнок. К тому же, в Шанхае подняли шумиху, наказание ему вынес суд, это не касается брата. Ты думаешь только о своем муже , а ты хоть подумай о Тиме, о твоем сыне! У него умер ребёнок, ты спрашивала его о том, что он чувствует? 

– Ребёнок от этой девки нам не нужен, к тому же, детей можно нарожать, сколько захочешь. Но твой отец один такой! – Наоми его совсем не слушала. 

Им было не о чем больше разговаривать. Лев усмехнулся и вышел из кабинета. Он ещё слышал ее пронзительный голос. Но Тимофей так ничего и не сказал. 

– Я хотела, чтобы твой дедушка подал апелляцию, но ты все испортил. Неужели, ты хочешь смотреть, как твой отец сидит в тюрьме? Ты стал совсем бессовестным из-за этой женщины! 

– Он унёс не одну жизнь, а две. Если бы он не сделал этого, Лиам бы не умер. Люди должны платить за свои проступки. 

Говоря это, Тимофей встал, не обращая внимания на Наоми, он вышел из кабинета.

– Я смотрю, она совсем одурманила тебя! Как ты можешь говорить такие предательские слова? Это ведь твой папа, твой родной оец! 

Наоми бросала вещи и визжала. Юля пыталась успокоить ее.