Роман Закон притяжения. Его студентка глава Глава 83

Лена

— Быть может, ты считаешь себя особенной, Попова? Поэтому позволяешь себе заявиться на пару спустя целых двадцать пять минут после звонка? — заведующий кафедрой экономики, Каримов Марат Евгеньевич – высокий, статный, грозный мужчина лет тридцати двух-тридцати трех на вид, получивший среди студентов громкое прозвище Серп (ибо выкашивал нерадивых студентов в период сессии ничуть не хуже), – уже несколько минут отчитывал их старосту Юлю за опоздание на первую пару, коей, к несчастью, оказалась именно его лекция. — Думаешь, должность старосты развязывает тебе руки и освобождает от ответственности? Думаешь, теперь тебе можно все?

— Я не…

— Не надо мне здесь ресничками хлопать и святую невинность из себя изображать, Попова! — перебил он ее строго. — Отвечай четко на вопрос!

Бледная как мел Юля нервно сцепила пальцы в замок и тихо отозвалась:

— Конечно, нет! Извините, Марат Евгеньевич!

— Так за что именно я должен тебя… извинить?

Староста промямлила в ответ что-то нечленораздельное, чем вызвала очередной поток нравоучений со стороны Каримова.

— Бедная Юлька! — задумчиво прошелестела Ирина, с хмурым выражением лица наблюдая за всей этой картиной. — За что, спрашивается, он на нее взъелся? Другим прощает опоздания, а с нее прямо шкуру снять готов!

— Угу! — бездумно отозвалась Лена, усиленно обмахивая себя ладонями, ибо за последние десять минут в жар ее кидало с тревожным постоянством. — Хотя скорее уж… трусы!

Ну а что? Попова была очень видной, эффектной девушкой.

Сочной цыпочкой, как назвали бы Юльку их же одногруппники.

Не худая, но и не толстая. Красивая, в меру упитанная жгучая брюнетка.

И простая, как три рубля. Без закидонов и раздутого самомнения.

— Трусы? — изумленно воскликнула Ира, едва ли соображая в тот миг, что разговаривает уже не шепотом. — Какие еще трусы? Ее?

В аудитории воцарилась гробовая тишина. Марат Евгеньевич жестом велел Поповой вернуться на свое место. И просить ту дважды не пришлось.

Уже спустя пару секунд Юля бесшумно присела за соседний с ними стол.

— В чем дело, Синицына? — с «особым» участием поинтересовался Каримов.

— Простите! Извините! — выкрутилась подруга, быстро взяв себя в руки. — Неправильно прочитала мамино сообщение! Имелось в виду… трУсы!

— Переписываешься на моих лекциях?

— Нет! Но… это же мама!

— И что?

— Как что? Если вы завалите меня на экзамене, и я вылечу из ВУЗа, то именно на ее хрупкие плечи ляжет забота обо мне в ближайший год! Поэтому маму нельзя игнорировать!

Мужчина добродушно рассмеялся, что случалось с ним нечасто.

— Весомый аргумент, Ирина! — заявил он снисходительно и как ни в чем не бывало продолжил лекцию. — Так на чем мы остановились? Ах, да!

Когда он отвлекся, Синицына незаметно шепнула Поповой:

— Колись давай! Чего такого сверхъестественного ты натворила?

Краем уха Лена услышала сбивчивый Юлькин ответ:

— Ничего! Просто устроилась работать официанткой в ночной стриптиз-бар. А Серп, оказывается, частенько там зависает! Пару раз даже подкатить ко мне пытался по пьяни! А потом увидел в стенах ВУЗа и понял, что я его студентка. Представляешь, какой конфуз? Завкафедрой, а тут такое! Неудивительно! Теперь вот отрывается на мне по полной программе! Боится, что проболтаюсь… наверное!

Подруга продолжила тихонько перешептываться с их старостой.

А Лена безбожно дрожащими руками торопливо извлекла из сумочки маленькую бутылку с водой и осушила ту залпом.

Громко. Жадно. Ненасытно. Ее мучила чудовищная жажда.

Тело полыхало от нестерпимого жара, требующего немедленного выхода наружу. Казалось, по венам сейчас вместо крови струится густой кипяток. Или ртуть расплавленная – не иначе, ведь лицо, уши и шею нещадно жгло. Губы покалывало, словно от продолжительных безудержных поцелуев.

Лоб и спина покрылись горячей липкой испариной.

Кожа и грудь сделались чертовски чувствительными.

И это еще мягко сказано! Потому что Лена покрывалась мурашками даже от простого соприкосновения тугих горошин сосков с тканью бюстгалтера.

Не говоря уже о том, как призывно ныл низ ее живота, а промежность превратилась в один большой оголенный нерв. Горячий и греховно влажный.

«Черт! Кажется, стринги намокли… кошмар какой!»

Ее трясло, точно в лихорадке. Во рту стало сухо, до противной горечи.

Дыхание сбилось. Участилось.

А пульс озверел и окончательно сошел с ума, тараня плоть гулкими ударами.

Белова прекрасно понимала, что с ней происходит, и тем не менее боролась с природными инстинктами. В поисках облегчения неосознанно крепче сжимала бедра. Без конца ерзала на стуле, не находя себе места.

«Вот что я за дура такая? На кой черт я вообще ела с ним это проклятое печенье? И ладно бы одно! Нет же, целых три в меня запихал! Ой, мамочки… я сейчас с ума сойду! Я свихнусь, честное слово!»

Настойчиво игнорируя страшный гул в ушах, Лена потянулась за бутылкой Ирины. С ее водой она расправилась так же быстро. В несколько крупных глотков. Да толку ноль.

Все так же жарко. Все так же… хочется разрядки.

Продолжая обмахивать себя теперь уже тетрадью, девушка расстегнула три верхние пуговицы на своей блузке, распахивая образовавшийся вырез до уровня бюстгалтера. И данный жест не остался незамеченным.

— Да не мучайся, Белова! — ядовито хмыкнул Каримов. — Чего уж там? Снимай совсем, раз начала!

Лена отрицательно замотала головой. Так резво, что перед глазами поплыло.

— Простите! — ответила она с придыханием. — Очень душно! Давайте окна откроем! Пожалуйста! Хотя бы одно?

— Ты, верно, шутишь? В аудитории достаточно прохладно!

— Нет! Жарко! Невозможно жарко…

— Елена, а ты хорошо себя чувствуешь?

— Да! — торопливо. — Разумеется, Марат Евгеньевич!

Кивнув, мужчина продолжил лекцию.

А Ирина наконец отвлеклась от переговоров с Поповой и теперь внимательно вглядывалась в ее лицо. В зеленых глазах подруги читалось беспокойство.

— А ведь он прав! — подытожила она, склонившись к ней ближе. — С тобой явно что-то не так! Что происходит-то… тебе плохо?

Белова отрицательно покачала головой.

— Прекрати мне врать! — рявкнула на нее Ира шепотом. — В чем дело?

Лена насупилась, не переставая использовать тетрадь в качестве веера.

— Сперва сама скажи, почему с утра такая загруженная и напряженная?

Синицына тяжко выдохнула. Долго и шумно.

— Славик пригласил меня на день рождения своего отца сегодня вечером! Они организовали целый банкет по данному поводу. А ты знаешь статус его семьи! Соберется вся элита нашего города. Представляешь? Мне очень страшно! Я волнуюсь так, что не спала почти всю ночь! Если я не впишусь в их общество, будет настоящая катастрофа! Его мать и так меня особо не жалует…

— Ш-ш-ш! — Белова крепко сжала ее руку. — Как это ты не впишешься, Ириша, если по линии отца к этой самой «элите» как раз-таки относишься? Расслабься, будь собой, и все пройдет отлично!

— Думаешь?

— Знаю!

— Спасибо!

— И... Макаров там тоже будет?

— Вряд ли. Он же почти не общается с родственниками. Славик и Александр Борисович – исключения. Но там точно будет присутствовать вся его семья, которую он, скорее всего, видеть не захочет.

— А...

— Синицына! Белова! — строго прервал их Каримов. — Прекратили разговорчики!

Обе тут же отпрянули друг от друга, делая вид, что усердно записывают лекцию.

На деле же Ира «ушла в себя», а Лена продолжала бороться со своим состоянием.

С диким возбуждением, которое лишь нарастало.

«Если мне так хреново, — истерически расхохоталась мысленно, — боюсь представить, что сейчас Макаров чувствует! Он же больше печенья съел!»

Впрочем, гадать о его «дивных» ощущениях долго не пришлось.

Спустя минуту-другую загорелся дисплей ее мобильного телефона.

Сообщение, написанное заглавным шрифтом, гласило:

«БЕЛОВА! КО МНЕ В КАБИНЕТ! ЖИВО!»