Роман Закон притяжения. Его студентка глава Глава 97

Лена

«Через голову? Ах, через голову? Ну, сейчас я тебе… устрою!»

Ярость заволокла сознание плотным беспроглядным пологом.

Ее колошматило так, что она дрожала всем телом, точно в страшной лихорадке.

С трудом понимая, что творит, руководствуясь одними лишь голыми инстинктами, Лена потянулась к краю своей одежды, намереваясь стянуть с себя все вплоть до нижнего белья. Чтобы ему впредь неповадно было ей помыкать. Она даже сжала в кулаках плотную теплую ткань, вдохнула полной грудью для храбрости и потянула руки вверх, оголяя пупок и полоску кожи, показавшуюся над низко сидящими спортивными штанами.

В тот же миг кто-то мягко, почти по-родственному, обнял ее со спины.

Успокаивая. Отрезвляя. Удерживая от глупых ошибок.

«Ириша…»

Подруга предусмотрительно накрыла ее заледеневшие ладони своими теплыми руками и настойчиво «помогла» поправить одежду. Вернуть ту на свое место.

Все еще обнимая Лену, которая продолжала молча задыхаться от злости, бушующей в крови, Синицына обратилась к Макарову, заторможенно и неотрывно наблюдающему за их нехитрыми манипуляциями:

— Зря вы так, Виктор Эдуардович! — с сожалением произнесла Ирина. — Это же ее любимая толстовка. Самая любимая из всех! И дорогущая к тому же – она за нее целых пять тысяч отвалила! И где только, спрашивается, деньги такие взяла? Но не суть. Главное, что она ей страшно дорога! А вы…

Лена почувствовала себя так, будто внезапно угодила в кипящее масло.

Сказать, что ее в жар бросило, не отразить и сотой доли действительности.

Сейчас даже Салемский костер показался бы ей чрезвычайно холодным.

«Господи, Ириша! Зачем? Он же теперь… он все понял! Он догадался!»

Да, явно догадался. Потому и смотрел на нее сейчас, как никогда прежде.

С удивлением. С трепетом. И с нежностью, затаившейся в глубине его дурманящих каре-зеленых глаз. Уголки жесткого мужского рта едва заметно дрогнули. Так, будто он улыбнуться хотел, но в последний момент все же сдержался. Наконец Макаров заговорил, обращаясь непосредственно к ней:

— Ладно, не расстраивайся! Возмещу я тебе твою… утрату!

— Ничего мне от вас не нужно! — язвительно отозвалась Лена. — Обойдусь!

— Не обойдешься! — осадили ее строго. — Но на будущее, надеюсь, соответствующие выводы сделаешь! Никому не позволено испытывать на прочность мое терпение! Это понятно?

— Пожалуйста! — прошептала Ирина ей прямо в ухо. — Промолчи! Не перечь!

Сдержаться было трудно. Адски трудно. Тем не менее она справилась.

До боли прикусив щеку изнутри, крепко зажмурилась на миг и кивнула:

— Да!

— Вот и отлично, — коротко резюмировал преподаватель, — приступаем к следующему упражнению!

К счастью, оставшаяся часть пары прошла без казусов и происшествий.

Но стоило вернуться со стадиона в институт, Красницкий бесцеремонно умыкнул Ирину со всех оставшихся пар. Поджидая их у крыльца, Слава выглядел таким злым, что Синицына просто не рискнула ему противиться.

В итоге в раздевалку Беловой пришлось топать уже без нее – подруга сразу же побежала отпрашиваться у преподавателей, а за своими вещами собиралась заглянуть в спортзал чуточку позже. Звонка с пары еще не было, поэтому все переодевались не спеша. Болтая о всякой ерунде и сплетничая без умолку. В какой-то момент к ней подошла Юля Попова.

— Помоги, пожалуйста, — попросила она, указывая на свою тонкую золотую цепочку, которая сильно запуталась в ее темных волосах. — Порвать боюсь.

Лена с готовностью кивнула и принялась аккуратно освобождать ювелирное изделие из плена Юлькиных локонов. А те намотались на цепочку основательно и поддаваться никак не хотели.

— Ой, девчонки! — томно протянула Инка с параллельного потока. — Какой же он классный! Не могу… когда его вижу, прямо лужицей расплываюсь!

— Кто? — уточнил кто-то из ее знакомых. — Ты о ком сейчас?

— Кто-кто? Заладили! Макаров! Кто же еще?

«Да уж, действительно…»

Едва услышав знакомую фамилию, Белова с трудом удержалась от мучительного стона. Пальцы предательски дрогнули, резко сжали цепочку.

— Ай! — пискнула Юлька, рефлекторно хватаясь за свои волосы. — Не дергай!

— Извини!

Каким-то чудом (несмотря на страшный тремор во всем теле) она все же умудрилась распутать этот «морской узел». А после отступила в сторону, присела на корточки и принялась торопливо расшнуровывать свои кроссовки. Но Инна никак не унималась, ее будто распирало от эмоций:

— Такой брутальный! Властный – как гаркнет, аж мурашки по коже бегут! Самец, одним словом! Да что там самец… он – ходячий секс! Горячий физрук!

Большинство девчонок глупо захихикали, так или иначе соглашаясь с ней.

«Мне все равно! Мне все равно! Я не слушаю!»

— А видели, как он смотрел на меня всю пару? Прямо глазами буравил!

— Да прекрати! — фыркнула Юлька. — Просто взгляд у него такой… тяжелый. Но он на всех смотрит одинаково. За всеми наблюдает. Потому что ответственность несет. Вот ногу себе сломаешь ты, а отвечать-то ему!

— Нет-нет-нет! — воспротивилась Инна. — Здесь другое! Он просто хочет меня! Не смейтесь, я серьезно! Я так-то в состоянии понять, когда меня хотят!

Несмотря на всеобщее веселье и гогот, царивший вокруг (ибо Инну подняли на смех), у Лены на душе кошки скребли. Девушка оказалась совершенно не готова к тому, что Виктор Эдуардович может нравиться не только ей и Тане. И совершенно неуместная ревность вновь пробила брешь в ее душе.

В горле встал болезненный ком. В глазах нещадно защипало.

«Плевать! Плевать! Я выросла. Я поумнела. Я не убью эту идиотку прямо на месте. И даже волосы ей не повыдергаю. В школе я готова была творить любую дичь, лишь бы отвоевать право на этого мужчину. Теперь – нет!»

Тем не менее оставить подобное заявление без ответа Лена тоже не могла.

А потому, собрав волю в кулак и натянув на лицо маску безразличия, она избавилась от обуви, сняла спортивные штаны, потянулась за джинсами и будто между делом холодно обронила:

— Не обольщайся! Ему и без тебя есть кого хотеть!

Инна воинственно прищурилась:

— Тебя, что ли?

— Нет, не меня.

— А кого тогда?

— Девушка у него имеется. Даже живут вместе.

— Ну, девушка – не жена! Да и жена – не стенка!

— Дура ты, Инна! — вмешалась в их разговор Попова. — Вспомни свои слова, когда сама будешь замужней женщиной с двумя-тремя детьми!

— Ой! Я и без ваших нотаций обойдусь как-нибудь! Пристали…

Оставив за собой последнее слово, она раздраженно выскочила из раздевалки. А Белова, тяжело вздохнув, принялась облачаться в джинсы, которые все это время остервенело сжимала в руках, из последних сил сдерживая себя от опрометчивых поступков. Застегнув молнию, Лена переобулась в повседневные кеды и приступила к толстовке. Однако снять ее через голову подобно обычному свитеру (как советовал Виктор Эдуардович, отрывая у молнии собачку) не получилось. Горлышко оказалось слишком узким.

Прямо очень. Туда не то что голова, даже подбородок не проходил. Попытавшись еще разок и потерпев неудачу, она громко зарычала от бессилия:

— Да блин!

— Погоди, — Попова и Савельева тут же оказались рядом, — нужно чем-то подцепить… иначе молнию не расстегнуть. Сейчас ногтем попробую.

— Нет! Ногтями не подцепишь… вырвано все с корнем! Эй, ты… куда?

Не обращая внимания на их оклики, Лена уверенно ринулась в сторону выхода. Гневно хлопнув дверью, она решительно зашагала по коридору, чувствуя себя способной разнести здесь все к чертовой матери. А уже спустя пару минут Белова без стука ворвалась в кабинет Макарова, обиженно хлобыстнув и его дверью тоже. Однако ее эффектное появление совершенно не удивило мужчину. Виктор Эдуардович как стоял в расслабленной позе, опершись бедром о край своего стола, так и продолжил стоять.

Лишь настороженно прищурился, когда перехватил ее разъяренный взгляд.

— Снимите это с меня! — велела Лена, жестом указывая на свою одежду.

Преподаватель поперхнулся. Прочистил горло. И заторможенно уточнил.

— Что… сделать?

Не чувствуя земли под ногами и не замечая ничего вокруг, она стремительно сократила разделяющее их расстояние. Сотрясая воздух своим частым дыханием, девушка возмущенно воскликнула:

— Снимите это с меня! Немедленно! Я не собираюсь по вашей милости ходить по универу в испорченной одежде, как… как оборванка! Меня же засмеют… чего вы улыбаетесь? Раздевайте меня давайте! Скорее раздевайте!

Но Макаров реально смеялся. Гоготал, точно породистый жеребец.

И чем сильнее Лена злилась и краснела, тем «довольнее» он выглядел.

— Хватит ржать! — окончательно озверев, Белова треснула его по руке.

О… взгляд, которым наградил ее преподаватель, был острее битого стекла.

— В какой момент своей жизни ты решила, что со мной можно так себя вести? — вкрадчивый полурык. — Или что я спущу подобную дерзость тебе с рук?

— А вы? В какой момент своей жизни вы решили, что можете портить мои вещи, когда вам заблагорассудится? Ладно бы просто испортил… но нет же! Все с корнем вырвал! Теперь я ее снять не могу!

— Почему?

— Да потому что… уф! Как же вы не понимаете? Сама дырка маленькая! — уже практически кричала Лена, будучи не в силах обуздать свои эмоции. — А голова-то большая! Она на нее даже не натягивается!

— Кто-кто не натягивается?

— Вы что, слепой? — возмущенно топнула ногой Белова. — Головка моя несчастная не пролезает вот в эту дырочку! Не помещается она там! Так ясно?

— Пре… предельно!

Виктор Эдуардович прикрыл глаза рукой, содрогаясь всем телом от дикого гогота. В тот самый момент Лена осознала, что в комнате тихонько похрюкивает от смеха кто-то еще. Кто-то, кого она изначально не заметила, когда влетела в кабинет физрука взбесившейся фурией.

Холодея изнутри, девушка медленно отыскала взглядом источник звука и остолбенела, обнаружив на кожаном макаровском диване Каримова.

«О, Господи! Он с самого начала… был здесь!»

И не просто был. Все видел. Все слышал. И так же сильно над ней хохотал.

Марат Евгеньевич даже за живот держался, пытаясь успокоиться.

«Боже… какой стыд!»

Лена внезапно ощутила себя конченой идиоткой.

Глупой и никчемной. Беспомощной и уязвимой.

Растерявшись, она склонила голову, чувствуя, как на глазах от обиды наворачиваются слезы, и нижняя губа предательски дрожит. Невнятно пробормотав извинения, Белова собиралась оставить этих двоих наедине. Но Макаров неожиданно заключил ее в свои объятия и произнес, все еще улыбаясь:

— Ну, все! Все! — успокаивающе провел рукой по спине. — Пошутили, и хватит, да? Не расстраивайся. Все будет хорошо, сейчас я тебя в два счета раздену. Нашла, из-за чего пережи… Так, Марат! Реально, хорош уже ржать! Не видишь, что ли? У нас тут… трагедия века! Раздеться никак не можем!

Заведующий кафедрой поднялся со своего места:

— Да вижу я, вижу! — протянул он задумчиво. — Помочь?

— Мечтай! Сам справлюсь!

— Ну, как знаешь! — напоследок Серп сочувствующе хмыкнул. — Ох, Витя! Не ищешь ты легких путей!

— Уж кто бы говорил!

— Хм! Справедливо… Бывай!

Когда за Каримовым захлопнулась дверь, Лена медленно вывернулась из объятий Виктора Эдуардовича. Ее сердце колотилось так сильно, что пульс гудел даже в висках. Зато вся злость мигом испарилась.

Переминаясь с ноги на ногу, она вкрадчиво поинтересовалась:

— Так что… Вы поможете мне?

— Угу! — преподаватель едва заметным движением заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос. Банальный жест, но какой же бурей он отозвался внутри. В недрах ее глупой, до чертиков влюбленной в него души. — Готова?

Перебарывая дрожь во всем теле, Белова кивнула.

В тот же миг горячая мужская ладонь легла на ее горло.

Секунда, и его пальцы скользнули внутрь, под вырез толстовки.

Затем Макаров проделал то же самое со второй рукой и резко дернул ткань в противоположные стороны. Не выдержав мощи и напора, молния покорно расползлась, даруя девушке долгожданную свободу.

— Спасибо! — облегченно выдохнула Лена, пытаясь отнять у него полы своей толстовки, которые мужчина стискивал в кулаках слишком уж крепко. — Ну, я, наверное, пойду…

— Пойдешь, пойдешь! — прервали ее бесцеремонно. — Но сильно не спеши!

Встрепенувшись, Виктор Эдуардович отстранился.

Обошел свой рабочий стол с другой стороны и открыл верхний ящик.

Как оказалось позже, там лежало его портмоне.

Достав деньги из кошелька, он протянул ей шуршащую банкноту:

— Возьми! Купишь себе новую взамен испорченной.

Белова машинально вцепилась в пятитысячную купюру, однако вскоре обнаружила, что их две. Недоуменно уставившись на мужчину, она обратила его внимание на данный факт:

— Здесь в два раза больше…

— Все верно.

— Нет, неверно! Я не возьму лишнее!

— Почему?

— Просто… это странно! Зачем?

— Допустим, я так хочу.

— А я не…

— Считай это моими извинениями. Купишь себе толстовку и еще что-нибудь.

— Нет, мне такие извинения не нужны…

— А какие тебя устроят? — вкрадчиво. — Такие сойдут?

— …достаточно компенсации и…

Договорить она не успела, потому что Макаров внезапно материализовался прямо перед ней. Подхватив на руки, он усадил ее на стол. А сам вклинился между бедер и с первобытно-утробным стоном набросился на ее губы.

Белова опешила. Умом понимала, что должна оттолкнуть его. Остановить.

И чем быстрее, тем лучше. Но… собственное тело казалось чужим.

Неподвластным ей. Он целовал ее дико. Ненасытно. Даже больно.

Словно поглощал. Словно пожирал. Словно утолял свою жажду.

А в объятиях сжимал так сильно, что временами невозможно было дышать. Особенно, когда его язык вовсю хозяйничал в глубинах ее рта.

— Детка моя! — хрипел он в крохотных перерывах. — Малышка моя безумная!

«Твоя! Только тво… погодите-ка! С чего это? У тебя же есть… другая!»

Как нельзя кстати вспомнив о существовании Татьяны, Лена настырно увернулась от очередной его ласки. Такой желанной, но такой… недопустимой.

«Я обещала себе! Я. Себе. Обещала.»

Твердо выдержав поплывший от похоти взгляд преподавателя, Белова гордо вскинула подбородок и гневно выпалила:

— Уберите от меня свои руки!

— Или что?

— Клянусь, я вас ударю!

— Мы оба знаем, что это не…

Она и сама не поняла, когда успела влепить ему звонкую пощечину.

Но алый след на его лице и нестерпимое жжение в собственной ладони свидетельствовали о реальности происходящего.

«Ой, мамочки! Я и правда его… ой, что будет!»

Казалось, сейчас он ее просто растерзает. Уничтожит. Разорвет на атомы.

Однако, немного отдышавшись, Макаров прохрипел сквозь стиснутые зубы:

— Хрен с ним! На первый раз я этого не замечу!

— Мне… очень жаль! Но я вас предупреждала!

— На второй – накажу! — отчеканил он строго. — А теперь… ступай!

Виктор Эдуардович раздраженно дернул подбородком, отвернулся и отошел к окну.

Словно успокоиться пытался. И на нее ни в коем случае не смотреть.

Чудом удержав равновесие (ибо тело разомлело, а конечности сделались ватными), Лена сползла с его рабочего стола. Наспех поправила одежду.

Из двух предложенных купюр взяла только одну. Чисто на толстовку.

На языке вертелось множество извинений. Еще больше оскорблений.

Дабы не ляпнуть ничего обидного, она собиралась просто уйти. Как он, собственно, и велел.

Но в последний момент Макаров развернулся к ней лицом.

— Помнится, ты мне желание задолжала?

Ее прошиб холодный озноб. Естественно, помнила.

«Ого! Неужели пришло время платить по счетам? Страшно представить, чего он пожелает! А если секса потребует? Твою мать! Что же делать?»

Обмирая от волнения, Белова скривилась и проблеяла дрогнувшим голосом:

— Оно хотя бы… приличное?

— Относительно.

— Относительно чего?

— Относительно ситуации!

— Вик…

— В конце этой недели ты сходишь со мной на одно очень важное мероприятие, и мы квиты.

— Что за мероприятие?

— Юбилей у друга. Там будут присутствовать мои возможные бизнес-партнеры. Событие довольно масштабное, дресс-код соответствующий.

— А? — Лена ошеломленно уставилась на преподавателя.

— Надень, говорю, что-нибудь поэлегантнее! Но без твоих любимых вырезов до пупка.

— Вы… Вы что? Головой ударились? Ничего я не собираюсь… пусть Таня ваша выряжается и идет с вами хоть на юбилей, хоть к черту на куличики!

— Во-первых, — щелкнув пальцами, Макаров заставил ее умолкнуть, — у тебя нет выбора, детка! Ты не можешь отказать мне без последствий. Во-вторых, я не позову на этот прием Татьяну, потому что мы с ней расстались некоторое время назад. А теперь, пока не наговорила лишнего, прикуси-ка свой остренький язычок и шуруй на пары!