Роман Закон притяжения. Его студентка глава Глава 91

«Что он здесь делает? Что, черт возьми? Нет! Я не готова… не готова!»

Паника затопила душу до краев. Взбесившийся пульс стучал где-то в горле. В горле, которое сейчас и без того сдавливало болезненным спазмом.

«Не хочу видеть! Не хочу чувствовать! Не хочу вспоминать!»

Ощущая предательскую дрожь во всем теле, Лена со всей дури вонзила свои прилично отросшие острые ногти в ладони, отчаянно сжимая руки в кулаки.

Была надежда, что физическая боль вытеснит внутренние переживания, которые вновь всколыхнулись в недрах ее души. Была, да канула в небытие. Волнение от внезапной встречи все же выбило девушку из колеи.

Ей вдруг стало жарко. Да так, что хоть из одежды на ходу выпрыгивай.

Во рту пересохло. А за каждый новый глоток воздуха Беловой вообще приходилось сражаться. Потому что собственные легкие ее не слушались.

«И зачем только приперся? Валил бы лучше к Танечке своей! Ух, как же я на него зла! Убила бы гада! Или… Нет! Нет! Нужно успокоиться! Он не должен догадаться, как мне сейчас хреново! Дуру включу, и все. Буду улыбаться как ни в чем не бывало! Пусть офигеет от моего дружелюбия!»

И дальше игнорировать присутствие Макарова не представлялось возможным. Она чувствовала на себе его тяжелый острый взгляд.

Еще немного, и мужчина напомнил бы о своем существовании сам.

А потому, храбрясь из последних сил, Лена медленно развернулась лицом к преподавателю. Растянув губы в некоем подобии улыбки и изображая из себя конченую идиотку, она восторженно воскликнула:

— Виктор Эдуардович? Вот так сюрприз!

Внешне он казался совершенно спокойным. Даже расслабленным.

Но в глубине его каре-зеленых глаз плескалось самое настоящее бешенство.

Дикое. Неуемное. Сметающее все преграды на своем пути.

С нарочитой медлительностью затушив сигарету, Макаров прищурился.

— Ты внезапно оглохла, детка? — пророкотал обманчиво нежным голосом.

Голосом, от которого у нее по спине промчался холодок.

Зябко поежившись, Белова отрицательно замотала головой.

— Я задал тебе вопрос!

— А я не хочу на него отвечать! — парировала она, скрестив руки на груди.

— Отчего же?

— Оттого, что это… не ваше дело! — отозвалась язвительно.

Не прерывая зрительного контакта, Виктор Эдуардович улыбнулся. Но та холодная улыбка, больше напоминающая хищный оскал, ничего хорошего не предвещала. Лене стало не по себе. Складывалось стойкое ощущение, что мужчина сдерживается из последних сил, чтобы не накинуться на нее и не свернуть ей шею. Стиснув челюсти, он остервенело вцепился в одну из лакированных реек (из которых была изготовлена скамейка), очевидно, пытаясь таким образом удержать себя на месте. Не вскочить на ноги.

Его грудь буквально ходила ходуном, сотрясаясь от тяжелого дыхания.

— Ты провела с ним целый день? — вкрадчиво поинтересовался Макаров.

— Да! А что?

— Ничего! — сказал как отрезал. — Я с ума сходил от беспокойства, а ты все это время развлекалась с Барсуковым? Рассекала с ним по городу на мотоцикле, задрав юбку до пупка?

«Ой, правда, что ли? Беспокоился он! Ага, конечно!»

— До какого еще пупка? — Лена воинственно вскинула подбородок. — Скажете уж тоже! И так… чисто для справки – юбка-то моя! Не ваша. Хочу – задираю! А захочу – вообще сниму! Без нее даже удобнее…

— Не снимешь! — демонстрируя железное спокойствие, мужчина откинулся на деревянную спинку лавочки. Но его глаза все еще искрились безумием. Первобытной дикостью. — И на его байк больше не сядешь!

— Кто сказал?

— Я!

Девушка задохнулась от возмущения.

Ее прямо распирало изнутри от праведного гнева.

«Раскомандовался тут! Кто ты такой, чтобы запрещать мне что-либо?»

— Вы? — истерический хохот. — Нет! Вы указывать будете…

— Ключи подними!

— Чт… что?

— Ключи подними! — повторил он, кивнул ей под ноги. — Забудешь же!

Лишь спустя секунду напряженного молчания Лена таки сообразила, о чем идет речь. Пытаясь выровнять дыхание (а это было ой как непросто), она дерзко распрямила плечи, выгибая спину и выпячивая грудь вперед.

«О, я подниму! Я сейчас их ТАК подниму, что у тебя штаны задымятся!»

Прекрасно понимая, что юбка обтягивает ее, точно вторая кожа, а глубокий разрез сзади обязательно обнажит кружевную резинку чулок, девушка тотчас же потянулась за ключами, которые выронила некоторое время назад. Благодаря своей природной гибкости, она мягко «сложилась» пополам и, не сгибая колени (даже с учетом каблуков), без особого труда подняла связку с асфальта. Столь нехитрые манипуляции привели к тому, что Белова соблазнительно оттопырила перед ним свою пятую точку.

Пусть на секунду, пусть на самый краткий миг, но она продемонстрировала себя ему в чертовски соблазнительном ракурсе. Макаров вздрогнул, будто принял мощный удар прямо в солнечное сплетение, крепче стиснул кулаки (да так, что дерево жалобно скрипнуло в его руках) и, кажется, перестал дышать. Он просто замер, прожигая Лену до жути голодным лихорадочным взглядом и следя за ней, точно хищный зверь на охоте.

«Смотришь? Хорошо! Смотри! Это все, что тебе теперь доступно...»

Внутренне злорадствуя от своей удавшейся мелкой пакости и неожиданной реакции Виктора Эдуардовича на нее, девушка с нарочитой медлительностью распрямилась. Чувствуя себя практически всемогущей, она надменно покрутила связку ключей на указательном пальце и холодно промурлыкала:

— Спасибо, что напомнили!

— Подойди! — велел преподаватель до безобразия изменившимся голосом. Грубым. Низким. Рокочущим. — Разговор есть!

«Ага! Ищи дуру!»

Белова демонстративно сосредоточила внимание на своих наручных часиках.

— Сожалею, Виктор Эдуардович, — сокрушенно покачала головой, — боюсь, на вас у меня нет времени! Ни единой свободной мину…

— Да прекрати уже, в конце-то концов! — прогромыхал мужчина, вынуждая ее, испуганно ойкнув, подпрыгнуть на месте от неожиданности. — Сколько можно мне «выкать»? Мы не в институте!

Храбрясь из последних сил (ибо чувствовала угрозу, исходящую от него каким-то мистическим внутренним радаром), Лена намертво приклеила непринужденную вежливую улыбку к своим губам и, нервно переминаясь с ноги на ногу, отозвалась не менее раздраженно:

— А я – воспитанная девушка! И с посторонними людьми…

— Слышь, воспитанная девушка! — гневное шипение. — Присядь-ка! По-хорошему прошу!

На последнем слове Макаров призывно похлопал ладонью по скамейке рядом с собой. И Белова внутренне содрогнулась, опасаясь его близости, как черт ладана. Знала, что может не сдержаться. Что чувства могут взять верх над разумом. А потому, игнорируя предостерегающий взгляд преподавателя, она инстинктивно попятилась в сторону подъезда:

— Мне… мне правда пора! Была рада вас видеть…

— Так рада, что аж в черный список внесла? — прозвучало озлобленно.

Девушка замерла на месте точно вкопанная. Чувство стыда окутало ее непроглядным плотным пологом. Но вскоре на смену неловкости пришла обида. И горечь разочарования. Не помня себя от ярости, она подлетела к мужчине. Остановившись аккурат между его широко разведенных бедер, Лена воинственно уперла руки в бока и пылко воскликнула:

— Да, внесла! Внесла! Сам виноват! Нечего было названивать мне!

От одичалого макаровского взгляда стало нечем дышать.

Воздух внезапно закончился в легких, и сердце в пятки ушло.

Особенно после его слов, брошенных ледяным тоном:

— А мысль, что я могу за тебя волноваться, тебе в голову не приходила?

— Спасибо, конечно… но это лишнее! За меня есть кому волноваться! А ты… то есть вы… лучше за Танечку свою переживайте!

Она понятия не имела, что именно в ее фразе так рассмешило мужчину.

Но загоготал он знатно. А после, пользуясь секундным замешательством Беловой, вцепился мертвой хваткой в ее запястье и дернул на себя, вынуждая мягко осесть на его колени.

— Расскажи мне! — секунду спустя раздался прямо над ухом вкрадчивый хриплый шепот. — Расскажи, что тебя так сильно разозлило? Что заставило сбежать с пар? Я догадываюсь, но мне нужно знать наверняка. О чем вы с ней общались? Что именно она тебе наговорила?

Оказавшись во власти мощной мужественной ауры, Лена осознала вдруг, что начинает медленно сходить с ума. От его силы. Тела. Запаха. Испугавшись собственной реакции, она принялась усиленно вырываться из этих железных тисков:

— Не трогайте меня! Не трогайте! — умоляла девушка, осыпая болезненными ударами удерживающую ее руку. — Не хочу… я сейчас так громко заору, что весь дом сбежится!

— Не заорешь! — будто не в силах удержаться, Виктор Эдуардович уткнулся носом в изгиб ее шеи. — И мы оба это знаем…

— Чего вы ко мне прицепились? — прошептала Белова, проклиная себя за слабохарактерность. — Что вам от меня нужно?

— Ответы на вопросы!

— Хотите знать, о чем мне поведала ваша…

— Не называй ее так! — преподаватель скривился, точно от зубной боли.

— …Танечка? Спросите ее сами!

— И я спрошу! Обязательно спрошу! Но…

— Но?

— Мне гораздо важнее услышать твою версию! Она обидела тебя?

Память услужливо вернула Лену в сегодняшнее утро.

В университетский холл. В компанию макаровской пассии.

«Как в народе называют беспринципных девиц, которые не гнушаются связями с женатыми мужиками или с легкостью рушат серьезные отношения других пар ради мимолетной интрижки и секса?»

В глазах предательски защипало. Нижняя губа задрожала. Кровь, бегущая по венам, ощущалась бурлящей кислотой. Кислотой, которая стремительно разъедала ее грудную клетку, превращая плоть в единое кровавое месиво.

«Нет! Я же обещала себе! Я дала себе слово!»

Собрав волю в кулак и улучив момент, когда Виктор Эдуардович ослабит хватку, заглядевшись на ее губы, Лена проворно вывернулась из его объятий.

Отступив на безопасное расстояние, она зашипела, подобно смертоносной гадюке:

— Кто разрешил вам лапать меня? Кто дал вам такое право? Лично я своего согласия не давала! Так что будьте добры, никогда больше ко мне не прикасайтесь! Не подходите! Не замечайте меня, пожалуйста!

Озадаченно нахмурившись, Макаров поднялся следом.

— Лена…

— Я вам не шл*ха! — взвизгнула она отчаянно, невольно отступая назад. — Разве я ищу с вами встречи? Разве преследую и вешаюсь на шею, как заявляет ваша девушка? Нет! Нет! Я стараюсь вас избегать с того самого дня, как из школы выпустилась! Это все вы! Ваша инициатива! Вот и поведайте об этом своей… своей… будущей роженице! Объясните ей, что я не лезу в ваши отношения…

— Успокойся! — предостерегающе. — Хватит!

— …и никогда не лезла! То, что произошло между нами вчера и сегодня – лишь череда роковых случайностей! Ошибка! То, чего при обычных обстоятельствах не должно было случиться никогда! Вы сами так считали еще утром! Еще утром заявляли на полном серьезе, что лучше нам держаться друг от друга подальше! Вот и…

— Лена, черт подери!

— …держитесь от меня подальше!

Внезапно, зарычав раненым зверем, Виктор Эдуардович сгреб ее в охапку и припечатал к своей груди с такой силой, что воздух мигом вышибло из легких, и в глазах зарябило от недостатка кислорода.

— Да, говорил! — отчеканил он глухо, буравя девушку ошалевшим взглядом. — Но видишь ли, в чем дело, малышка? Это было до того, как ты накачала меня виагрой и заставила кончить. Теперь все изменилось, безбашенная ты девчонка! Теперь я ни о чем и ни о ком, кроме тебя, думать не могу!

Истерически захохотав, Лена сморгнула набежавшие слезы.

— Так научитесь! — прошептала она ему прямо в губы. — Я же в свое время… научилась!