Роман Вторая жена господина Матвеева глава Глава 91

Расстроенная Милана вернулась к себе обратно в комнату, она сняла обувь, надела домашние тапочки, села на свою маленькую кровать и начала смотреть на ту банковскую карту.

Что делать? Как ей рассказать об этом Снежане? У нее очень болела голова.

По правде говоря, семьи Матвеевых и Мухиных были равны в отношениях, но семья Матвеевых такая…

Она думала об этом и вдруг ей стало холодно, и как-то не по себе, Милана подняла глаза и увидела холодный взгляд Давида Игоревича. Она вздрогнула, и карта выпала у нее из рук на холодный пол.

Они одновременно посмотрели вниз, лицо Миланы тут же побледнело, она поднялась и сказала:

— Я тебе все объясню!

— Да, ты превзошла все мои ожидания, — ехидно улыбнувшись, сказал Давид.

Он поднял голову так, что на его глаза падала тень. Этот взгляд был похож на темное бурлящее морское течение, при виде которого бросает в дрожь.

Розовые губы Миланы задрожали:

— Я…

— Для этого ты вышла за меня замуж? — посмотрев на карточку, сказал Давид Игоревич, — а старик Матвеев щедрый, но стоишь ли ты сама этих денег?

Милана сжала кулаки и сказала:

— Ты все неправильно понял, я тебе объясню, ты выслушаешь меня?

— Ты хочешь, рассказать, как ты уговорила деда дать тебе деньги? Ты можешь мне рассказать, а может и показать своим телом.

Милана побледнела:

— Что ты имеешь в виду?

Давид кинул на нее холодный взгляд и сказал:

— Вроде ты достаточно опытная в этом?

— Давид, ты урод!

— Хе-хе, вместо того, чтобы выходить за меня замуж, нужно было тебе тогда сразу выйти за него, это было бы честнее.

Наконец Милана не выдержала, опустила глаза и закричала:

— Хватит! Ты мне надоел!

Давид Игоревич улыбнулся и сказал:

— Хватит?

Милана подняла упавшую карточку с пола, подошла к Давиду и кинула ей в него.

— Я всегда говорила, что мне не нужны ни твои деньги, ни деньги семьи Матвеевых, это деньги твоего дедушки, я их возвращаю тебе!

С каменным лицом Давид взял карту и зажал ее между пальцами.

— Разведенка, ты точно уверена, что хочешь вернуть ее мне? Ведь ты с трудом ее заработала, ты уверена в своем решении?

— Да, уверена! — злобно сказала Милана, — ты прав, я спала с твоим дедушкой, и он остался доволен, поэтому он дал мне эти деньги, все, я сказала это…ты доволен? Давид, ты так хочешь, чтобы тебе наставили рога? Ну давай, я сделаю, как ты желаешь! — договорив, Милана развернулась и собиралась уходить.

Холодная рука Давида, в которой была карточка, дрогнула, на его лбу проступили вены:

— Куда ты?

Милана не стала отвечать на его вопрос, когда она отворачивалась, ее глаза уже были в слезах, она не могла вытерпеть злословий Давида, да, они уже заключили сделку, но ему всегда казалось, что она вся такая легкомысленная, всегда обижается и переживает, поэтому каждый раз Давид пытался как-то ее оскорбить!

Она хотела только одного, поскорее уйти из этой комнаты! Подальше от Давида!

— Стой!! Если ты изменишь мне, то тебе конец! — вспомнив о том, что она только что сказала, с растерянным видом закричал Давид.

Но Милана была очень рассержена, даже если бы он сказал это еще грубее, она не стала бы его слушаться, поэтому когда Давид повернул колеса, чтобы поехать за ней, она сразу же побежала прочь.

— Чертова девчонка, сделай еще хоть шаг, и веришь нет…, — не успел он договорить, как от Миланы уже не было и следа, она убежала.

Давид молчал.

Кажется они слишком громко шумели, поэтому работники из прислуги, которые были поблизости, все услышали, и вышли, чтобы незаметно понаблюдать за ними. Однако, увидев выражение лица Давида, они тут же в страхе попрятались.

— Какое страшное выражение лица было у Давида Игоревича, чем же госпожа Матвеева его так разозлила?

— Не знаю, похоже на обычную супружескую ссору?

— Госпожа Матвеева такая смелая, как у нее хватает мужества злить Давида Игоревича?

— На самом деле, он к ней всегда по-доброму относится, в прошлый раз он накупил ей гору одежды и разложил все в ее шкафу, но она даже спасибо ему не сказала. Я никогда не видела, чтобы она носила то, что ей купил Давид Игоревич.

— Почему? Давид Игоревич так хорошо с ней обращается, почему она такая неблагодарная?

— Может быть, потому что он инвалид?

— Тихо, не нужно так говорить!

— Но я говорю, как есть, хоть он и красив, но ведь у него проблемы с ногами, и еще он никуда не годится в этом деле, какой девушке он может понравиться?

Несколько горничных обсуждали их, спрятавшись за дверьми, они не заметили, как Давид Игоревич подъехал к ним.

— Как вы смеете при мне меня же и ругать, я что, уже умер? — его голос раздался будто бы из самой глубины преисподней.

Лица горничных сразу побледнели, они обернулись к нему и не могли понять, когда же Давид Игоревич успел к ним подъехать.

— Давид, Давид Игоревич, простите…

Испугавшись до смерти, они сразу упали перед ним на колени, а одна из них от страха даже упала в обморок.

— Идите и найдите ее, если не приведете ее сюда, то я завтра же уволю вас!

***

На самом деле, Милана никуда не уходила из дома, она просто убежала в сад на заднем дворе. Она спряталась в темном саду под большим деревом и начала плакать и проклинать этого ублюдка Давида!

Полгода… Ей нужно продержаться еще полгода, как же ей быть эти полгода? Милана резко разочаровалась в своем будущем. Она оперлась на дерево и начала рыдать. Все, она плачет в последний раз, больше она не будет этого делать. Являясь матерью, она не может каждый раз злиться из-за такого.

Вдруг, чьи-то нежные руки дотронулись до ее глаз и вытерли ее слезы, ресницы Миланы дрогнули.

Кто…это?

Она услышала, как кто-то грустно вздохнул сверху, открыв глаза, Милана увидела пару печальных глаз, которые взволнованно смотрели на нее.

Алексей Игоревич? Что…что он здесь делает? Сквозь слезы Милана смотрела на впередистоящего мужчину, он выглядел не так, как днем, сейчас его взгляд был очень печальным, казалось, что ему жалко Милану.

Ему ее жалко? Милана не думала, что кому-то может быть ее жалко. Ее не любили даже собственные мать с отцом, как ее вообще мог кто-то любить и сочувствовать ей?

— Дурочка, — тихо сказал Алексей.

Он протянул руку и еще раз вытер ей слезы:

— Никто и не узнает, насколько тебе плохо, если ты так будешь прятаться и тихонько плакать одна.

Милана не двигалась, она начала рыдать еще сильнее и образ Алексей расплылся у нее в глазах, ей было очень обидно.

Алексей Игоревич улыбнулся и сказал:

— Если больно, то нужно кричать, если на душе тяжело, то нужно выговориться. Ты не кричишь, не говоришь, никто никогда и не узнает, что тебе плохо.