Роман Вторая жена господина Матвеева глава Глава 118

Стройная фигура Давида Игоревича легла с ней рядом, затем он тихо произнес:

— Ты родилась в год собаки? Каждый раз хочешь укусить.

Милана вдруг поняла — это голос Давида Игоревича. В этот момент она, в конец, проснулась и осознав, что Давид только что делал с ней, ее сердце бешено заколотилось. Она слегка прикусила нижнюю губу и спросила его:

— Зачем ты пришел сюда ко мне? У тебя нет своей кровати? — сказав это, она пощупала рядом с собой и ощутила холодный пол, убедившись, что лежит на подстилке, которую постелила сама. Тогда она удивилась еще больше.

Давид усмехнулся:

— Ты забрала моё одеяло, чем мне было укрываться?

Милана ответила:

— Но ведь тебе также ни к чему было приходить сюда и лежать тут со мной в тесноте на холодном полу?

Давид промолвил:

— Где одеяло, там и я.

Милана сказала:

— Тогда что ты только что делал?

Допустим, он и вправду прилег сюда из-за одеяла, тогда как понимать то, что он только что делал?

— Исполнял супружеский долг.

Милана не ответила.

Супружеский долг?

Пока она лежала в раздумьях, Давид Игоревич положил свою руку ей на талию и придвинулся своим крепким телом, она ощутила его теплое дыхание.

Милана невольно напряглась, сжала его непослушные руки и резко промолвила:

— Что ты опять собираешься делать? Иди в свою постель.

— Где ты видела, чтобы супруги спали по отдельности? — Давид, не обращая внимания на ее слова, в два счёта высвободил свои руки и задрав край ее ночной рубашки, запустил туда руку.

— Мы ведь раньше и так хорошо спали по отдельности, к чему эти внезапные изменения?

Как только она это сказала, его большие ладони, двигавшиеся вверх по ее спине, тут же остановились, после чего Милана ощутила, как от Давида повеяло холодом:

— Внезапные изменения?

Милана кивнула.

Голос Давида постепенно охладевал:

— Исходя из твоих слов, ты совершенно не хочешь никаких изменений?

Милана от неожиданности не знала, что ему ответить. В душе у нее были слова, которые ей хотелось бы сказать ему, но пока она не могла этого сделать и лишь молчала в ответ. Она услышала в темноте его сбивчивое дыхание, казалось, он рассердился.

— Ты так не хочешь делить со мной одну постель? Для тебя оскорбительно спать со мной?

Милана:

— Я не…

— Ты во второй раз замужем, что тебя оскорбляет?

Прежде чем она успела договорить, ее снова накрыло потоком холодных слов Давида, Милана бессильно закрыла глаза.

Да уж, он действительно, намного вспыльчивее, чем ей казалось.

Он убрал руки с ее талии и больше их не распускал. У Миланы на душе стало немного тоскливо, ей не было видно его силуэта, она лишь молча отвернулась. Вообще-то, она рассчитывала поспать под этим одеялом в одиночестве. Однако, поняв, что Давид Игоревич будет спать с ней здесь, она лишь накрылась половиной одеяла, а остальную половину оставила ему. Теперь она не могла уснуть.

Его неровное дыхание у нее за спиной, как и ее, не успокаивалось полночи. Хоть они и делят одну постель, но сны у них разные.

Поднявшись на рассвете, Милана увидела, что Давид все еще лежит рядом и тихо спросила:

— Ты будешь вставать? Тебе нужна помощь? — задав вопрос, Милана замерла. Как Давид вчера ночью добрался до ее постели? Очевидно, что он не мог это сделать на своих ногах, неужели после того, как она уснула, ему помог Егор?

Однако сейчас уже поздно это выяснять, теперь перед ней стоит задача, как посадить Давида на инвалидное кресло?

Услышав ее слова, Давид резко распахнул глаза и гневно посмотрел на нее.

— Не нужна.

Милана:

— Тогда как же ты встанешь?

— Тебя это не касается.

Милана ответила:

— Ладно, тогда я пошла умываться, — сказав так, Милана, действительно, не стала заострять на этом внимания и поднявшись, прямиком пошла в ванную.

Услышав доносившиеся из ванны звук чистки зубов, Давид, лежавший там же, усмехнулся.

У этой женщины, в самом деле, ни стыда, ни совести!

Милана, умывшись и почистив зубы, вышла из ванной и увидела сидевшего Давида со скрещёнными руками на груди, он холодно покосился на нее и промолвил:

— Помоги мне.

Постояв мгновение, Милана подошла к нему. Она подкатила к Давиду инвалидное кресло:

— Обопрешься на меня?

Она медленно встала на колени и закинув руку Давида к себе на плечо, стала подниматься, поддерживая его.

Давид не стал отказываться и медленно поднимаясь с ее помощью, вдруг, спросил:

— Я неприятен тебе?

— М? — на автомате спросила Милана, совершенно не понимая, о чем он.

— Потому что я инвалид?

Милана замерла, изначально, она с трудом удерживала его, а сейчас изумленно взглянув на него, силы в ее руках исчезли, и оба упали на подстилку из одеял.

— Прости… — Милана побледнела и снова стала его поднимать, — ты не ушибся?

Давид Игоревич вцепился в нее своим холодным взглядом:

— Ответь на мой вопрос.

— А, — Милана припомнила только что заданный им вопрос: вроде бы он спросил, неприятен ли он ей, так как он инвалид?

— Почему же? — неловко улыбнувшись, ответила Милана.

Однако Давид крепко схватил ее за руку, чуть подался вперед своим крупным телом и захватил ее своим дыханием:

— Ты презираешь меня, потому что я инвалид, даже неспособный самостоятельно встать? Из-за этого не хочешь делить со мной одну постель и исполнять со мной супружеский долг? Я прав?

Милана молчала. Она изумленно округлила глаза и растерянно смотрела на приблизившегося к ней Давида.

Что с ним, в конце концов…последние два дня он ведет себя очень-очень странно. Еще и задает такие вопросы? Милана сама находится сейчас в таком положении, какое она право имеет презирать кого-либо?

— Нет! — Милана покачала головой, отрицая его слова, — я не презираю тебя.

— Правда? — Давид смотрел на нее изучающим взглядом, как будто пытаясь выведать не врет ли она.

Милана глубоко вдохнула и немного отодвинувшись, промолвила:

— Не надо так говорить, давай я сначала помогу тебе подняться.

Милана приложила большие усилия, чтобы усадить Давида Игоревича в кресло, ее личико порозовело, а дыхание сбилось. Выпрямившись, Милана, наконец, посмотрела Давиду прямо в лицо.

— Давид.

— Тебе все же не стоит принижать себя, ну и что с того, что ты в инвалидном кресле! Ты — это ты, никто не сможет тебя изменить. В мире нет второго такого же, как ты. Ты уникален, понимаешь?

В ее ясных глазах виднелась искренность, с которой она говорила ему это. Было видно, что она обдумала эти слова, прежде, чем сказать и говорила их от сердца, чтобы он не почувствовал в этом какого-то подвоха или дурного умысла.

Сердце Давида дрогнуло, словно глубокой зимой, вдруг, увидело теплое солнце.

Тонкие губы Давида чуть шевельнулись, как он снова услышал:

— Во всяком случае всегда найдутся люди, которые не будут тебя презирать. Я считаю, ты уже очень многого добился, поэтому не нужно недооценивать себя.