Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1178

Когда я уходила из «Золотого века», раздался звук уведомления о пришедшем в VK сообщении – написал Давид: «Ну как? Выдержала?».

Судя по всему, мы все, не в силах предугадать поведение Рената, могли только выждать относительно безопасного времени, и лишь после этого убедиться в результате. Хоть я и не была уверена на все сто процентов, однако интуиция подсказывала мне, что ничего страшного не будет, поэтому пошутила: «Нужно быть уверенным в собственном актерском мастерстве».

Давид быстро ответил: «Значит, вопрос уже решен». А через некоторое время, поддразнивая меня, добавил: «Ты же под предлогом разыгрывания представления не сказала правду? Мне было очень неприятно слышать, что тебе нужен муж, а не брат».

Похоже, ничего хорошего в глубоком погружении в роль нет, и я, улыбнувшись, напечатала в ответ: «После того, как ты ушел, я ужасно плакала, так тебе станет легче?».

«Ладно».

«Теперь посмотрим, произойдет ли завтра переворот в столице».

После моего ответа иконка «Печатает» в верху экрана исчезло, и я, заблокировав телефон, села в машину, чтобы уехать домой. Было не слишком поздно, и на главной улице города было бойко и оживленно. Окна в машине были закрыты, водитель вел автомобиль спокойно, поэтому пейзаж за окном был похож на напечатанную картинку, равномерно удалявшуюся из поля моего зрения.

Оживление было чужим, во мне его не осталось ни капли. Однако, если бы рядом со мной в этот момент сидел Руслан или любой из детей, думаю, мое настроение было бы другим.

***

— Мама, у-у-у…

Только я вошла домой, как ко мне с красным от слез носом подбежала Герда и обняла меня. Лишь спросив, в чем дело, я узнала, что ребенок не соглашался поесть, пока не увидела меня, однако кулинарное мастерство Валентины было действительно великолепным, поэтому чем дольше девочка ждала, тем голоднее становилась, а от обиды и вовсе заплакала.

— Все-все-все, не плачь, это мама виновата, заставила Герду, мое золотко, голодать, я извиняюсь. Давай ты поешь вместе со мной, хорошо?

— Хорошо… – Герда надула щеки, перестала плакать и раздула губки, отчего при взгляде на нее сердце просто таяло.

Испытывая угрызения совести и жалость, я, взяв ребенка на руки, тут же направилась в столовую.

— Валя, подогрей, пожалуйста, еду, детям нельзя есть холодное.

— Только что подогрела, как раз можно есть, – ответила домработница.

Только тогда я села за ужин в компании детей и принялась накладывать им добавку.

— Мам, а ты почему не ешь? У тети Вали такая вкусная еда… – жуя свиное ребрышко, несколько невнятно спросила Герда.

А вот о Казе и Гурьяме заботиться было не нужно – они были отлично воспитаны, и сердце вдруг охватило теплое чувство, от которого я невольно улыбнулась и ответила:

— Я не голодная, а тебе нужно есть побольше, только так ты сможешь вырасти высокой-превысокой.

— Ага! – Девочка с силой кивнула, проглотила мясо и, остановившись, серьезно посмотрела на меня и спросила. — Мама, а Фриц больше не вернется?

— Что? – Я на мгновение забыла, что это – прозвище Руслана, а, когда пришла в себя, тут же нахмурилась. — Герда, нельзя так называть отца.

Обернувшись, я посмотрела в другую сторону и сделала выговор:

— Казимир, это же ты научил сестренку, верно?

— Это не брат! – не дав тому возможности открыть рот, громко заспорила девочка. — Это я сама прочитала в его книге! Папа плохой, он уже давно не приходил к нам, из-за него маме тоже не нравится оставаться дома, я больше его не люблю!

Если бы Руслан узнал, что его любимая принцесса так враждебно настроена к нему, то даже не знаю, стал бы он продолжать отыгрывать свою роль «хладнокровного секретного агента». Однако на данный момент ситуация по-прежнему была неясна, поэтому я не могла прямо рассказать детям о том, что происходит, так что оставалось лишь пойти окружным путем и дать им несколько наставлений.

Отложив столовые приборы, я с серьезным видом посмотрела на дочь и строго ответила:

— Герда, разве дядя не говорил тебе, что в этом мире много детей, которые каждый день недоедают, а их родители, чтобы прокормить их, покидают родной дом и получают работу у черта на куличиках, где проводят год или годы, и эти дети не могут увидеться со своими родными?

Девочка держала в руках вилку, а ее сверкающие прозрачные глаза расширились, и она остолбенело кивнула маленькой головкой:

— Я знаю, тетя показывала мне фотографии этих черных детей. Она сказала, что их родители умерли, а дядя пожертвовал им деньги, и у них появилась еда, а ко мне вернулась мама, тетя меня не обманула.

Я тут же оцепенела. Кто бы мог подумать, что тогда Давид сделал все это ради того, чтобы найти меня. Ничего не свете не боявшийся смутьян вдруг поверил в Бога, поверил, что, сделай он добро, и оно вернется ему таким образом. Иногда в отсутствие любых новостей человека накрывает настоящее отчаяние, к счастью, мой брат сделал ставку, и наша семья действительно воссоединилась благодаря Богу.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я продолжила:

— Верно, без денег, без семьи, не зная, как и те ребята, когда можно будет раздобыть горячую еду… Да они, наверное, никогда в жизни не видели стол с таким количеством блюд. Но мы можем спокойно жить в теплом доме, есть вкусную еду, все это – благодаря усердной работе твоего отца. А ты, Герда, пользуясь данными тебе отцом жизненными благами, укоряешь папу и называешь его негодяем, разве это правильно?

— Нет… – Девочка сжала губы, желая что-то сказать, но не смогла. — Однако…

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Сейчас папа действительно не обращает на нашу семью внимания, однако разве самые близкие для него люди не должны лучше кого бы то ни было понимать, как ему тяжело? – Протянув руку, я успокаивающе погладила Герду по голове. — Ты же помнишь, как папа всегда говорил, что ты – его самая любимая дочка.

Ребенок, растроганная какой-то из этих фраз, тут же сморщила ротик и, хлюпнув носом, уже собиралась заплакать.

— Прости, мамочка, я поняла, что это я ошиблась…

Девочка хотела зарыдать, но понимала, что виновата, поэтому плакать было неловко, так что ей оставалось только с силой закрыть рот и ожидающим взглядом посмотреть на меня. Как я могла вынести этот побитый вид? Я торопливо ускорилась и, гладя дочь по голове, принялась успокаивать ее:

— Ладно, ладно, ты хорошая девочка, ты осознала свою ошибку и сразу исправила ее, папа не будет на тебя злиться.

Дети – как котята, когда их гладишь, они успокаиваются. И Герда тоже, подняв руку, вытерла слезы и, перестав скандалить, послушно доела лежавшее в тарелке мясо. Только тогда я с облегчением вздохнула и в глубине души помолилась за Руслана: «Сейчас я могу помочь тебе только этим, и, если ты не вернешься и не попросишь прощения у любимой дочери, то жди, пока она откажется от тебя как от отца».

Когда Руслана не было рядом, Герда была особенно привязана ко мне, даже спала со мной. Говоря ее словами, проснувшись и не видя маму, не находя папу, она очень пугалась, поэтому, когда девочка открывала глаза, я обязательно должна была быть рядом, только так она не начинала плакать от отсутствия отца.

С трудом дождавшись, когда дочка уснет, я, всесторонне все обдумав, написала Руслану сообщение в VK: «Я тебе не нужна, и дочь тоже? Если ты не вернешься, то, боюсь, дети тебя не узнают!».

Беспокоясь, что его телефон отслеживают, я не осмелилась писать слишком двусмысленно и не ждала от него ответа. Ведь, в конце концов, я впервые за это время связалась с ним через Интернет, поэтому невольно напряглась.

Кто бы мог подумать, что собеседник вскоре ответит, написав: «Узнают или нет, в их венах все равно будет течь моя кровь».

Тон был жестоким, однако это меня успокоило. Уставившись в диалоговое окно, я лишь спустя долгое время ответила: «Не будь таким самоуверенным, берегись, а то я разведусь, уйду с детьми к другому и дам им другую фамилию!».

Я полагала, что он ответит сразу, однако в итоге наш диалог погрузился в длительное молчание. Только целых пять минут спустя на экране появилось новое сообщение: «Будет отлично».