Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1037

Едва открыв дверь, собираясь выйти из кабинета, я чуть не сбила с ног стоявшего там Пирожочка. К счастью, я быстро отреагировала, благодаря чему не столкнулась с ним.

— Каз, почему ты не за столом? Чего ты тут стоишь? – наклонившись, шепотом спросила я.

Мальчик, ничего не говоря, с ненавистью смотрел своими похожими на виноградинки глазами Стеллу, держа ухо востро. Та беспомощно покачала головой, иронично отметив:

— Судя по всему, до конца жизни я буду врагом для этого паренька.

Только тогда я все поняла. В прошлом, по плану Медведевых, Казимир должен был принять Ларину как свою будущую мачеху, и его враждебность к ней так и не ослабла. Торопливо подняв руку, я потрепала малыша по волосам и успокоила его, сказав:

— Тетя Стелла – подруга мамы, нельзя относиться к ней невежливо.

Казимир нахмурился еще сильнее.

— Мамочка, а если она станет моей мамой, что делать? Я не хочу ее, хочу тебя!

Мы с Лариной обменялись недоуменными взглядами. Мгновение спустя последняя, последовав моему примеру, наклонилось, и на ее лице появилось редкое для нее естественное обожание.

— Эй, Каз, тетя Стелла обещает тебе, что я ни за что не отниму место твоей мамы. Настоящий мужчина должен быть великодушным, давай заключим мир, окей?

— Ты мне не врешь? – по-прежнему упрямился малыш.

Женщина подняла три пальца и торжественно поклялась:

— I promise.

— Окей! – Казимир поднял руку, подпрыгнул и хлопнул по ее ладони. — Мир!

Буря, наконец, улеглась, и из столовой нас, растягивая слова, позвал Давид:

— Все уже остыло, вы дадите человеку поесть?

Руслан намеренно вступил с ним в борьбу:

— Если не хочешь есть, не ешь, никто тебя не заставляет.

— Ты вообще знаешь, как нужно разговаривать с шурином?

— Я тоже впервые встречаю кого-то, кто на глазах племянницы поучает ее отца, мы друг друга стоим.

— Ты предпочитаешь, чтобы я действовал по-плохому, Руслан!

— Как раз сегодня хотел отведать весь алкоголь…

Стелла, услышав это, подняла брови.

— Это и есть так называемое семейное «веселье»?

Конечно, женщина-генеральный директор, которая с девятнадцати лет крутилась в бизнес-сфере, не слишком разбиралась в застольных ссорах и конфликтах. А я, не зная, как ей объяснить это все, лишь сконфуженно подняла уголки рта.

Стелла вдруг замерла от удивления, а в следующую секунду уже быстрым шагом, словно ее кто-то преследовал, направилась к двери, даже не обернувшись.

— Эй, не торопись, останься на ужин…

Не успела я договорить, как снаружи раздался треск автомобильного мотора. Наверное, Ларина больше никогда в жизни не будет стремиться к так называемому семейному «теплу».

Развернувшись, я вошла в комнату. Давид по-прежнему слово за слово перепирался с Русланом, никто не хотел никому уступать. Никакие они не властные сливки коммерческих кругов, а лишь не выпустившиеся из детского сада груднички!

Не совладав с гневом, я резко топнула ногой так злобно, что раздалось глухое эхо.

— Вы двое, хватить спорить, вы можете нормально поужинать!

Столовая внезапно погрузилась в молчание, даже Казимир и Герда от страха не осмеливались двинуться. Все взгляды устремились на меня, отчего мне стало не по себе. В этот момент девочка, как будто все поняв, указала пальцем на дядю и отца и принялась распоряжаться:

— Мама злится, Давид, нельзя ссориться! Папа, будь послушным и не заставляй маму грустить! Хотите и меня разозлить, да?!

Не знаю, где Герда научилась обращаться к моему брату по имени, а, увидев, что никто не реагирует, она неутомимо спрыгнула со стула и рассадила всех по местам.

— Садитесь, садитесь, будете плохо себя вести, не дам вам еды!

Руслан, вероятно, не ожидавший, что им будет командовать шестилетняя девочка, нахмурил густые брови, приняв нетерпеливый, но беспомощный вид. Давид же, на мгновение остолбенев, вдруг разразился громким хохотом, после чего поднял ложку и принялся по-честному есть. Вот так конфликт между двумя мужчинами был ликвидирован моей дочкой.

Почему-то во мне не появилось чувства выполненного долга, поэтому, сев на место, я без раздумья пошутила над Давидом:

— Ты так рад, что тебя отругали, избалуешь ее.

Мужчина отложил тарелку и с той же широкой улыбкой вздохнул.

— Я просто вдруг вспомнил о Марине, она постоянно так меня поучала, кто бы мог подумать, что теперь это будет делать Герда… К тому же, избалую я ребенка, и что с того? Я люблю свою племянницу! Мальчики, которые в будущем будут за ней ухаживать, сначала должны будут пройти меня.

В ушах раздался низкий тихий голос Руслана:

— Дети предопределены Богом, на свете есть мало людей, у кого, как у меня, есть и сын, и дочь, некоторым судьбой определено иметь только девочку, другим – только мальчика, кровные узы и родственные чувства нельзя сравнить в двух словах.

Эти слова прозвучали действительно… Только что рассмешенный Гердой Давид, пребывавший в отличном настроении, вдруг не разозлился, а, напротив продолжил беззаботно накладывать девочке еду, приговаривая:

— Это не имеет значения, я говорю не о таких абстрактных вещах, ведь правда кроется в прописке, верно, Гердочка?

Откуда девочке было знать об этих всяких прописках. Она просто знала, что дядя накладывает ей ее любимую еду, поэтому, прищурив улыбающиеся глаза и беспрерывно кивая, ответила:

— Верно!

Руслан, страшно разозлившись, вновь отшвырнул тарелку и ушел, только в этот раз, словно боясь ворчания дочери, сделал это намеренно легко, так что, если не присматриваться, можно было даже не заметить, что он в гневе. Не сделал он и нескольких шагов к лестнице, как Герда, заметив это, неразборчиво спросила, жуя омара:

— Дядя, почему папа не поел?

Давид, злорадствуя, продолжил подкладывать ей еду, сказав:

— Он наелся.

— Ого, папа так мало ест… – Не придав этому значения, девочка опустила голову и продолжила есть то, что лежало у нее в тарелке.

Я ничего не могла с этим поделать. Боевая мощь потерявшего память Руслана действительно была слишком слабой, только что он явно разозлился. Ему нравилось все держать в себе, и, если так будет продолжаться, рано или поздно он превратиться в «воздушный шарик», который унесет одно дуновение ветра.

— Поменьше ссорься с Русланом в присутствии детей, – посоветовала я брату.

— Тебе не понять мужских развлечений, мы знаем, что к чему, так что не лезь в это дело, – махнул рукой мужчина, бросив эту фразу.

Я хотела сказать что-то еще, однако он промолчал, поэтому мне оставалось только закрыть рот.

Руслан всю ночь просидел, запершись в кабинете на втором этаже, не появляясь на людях. Вспомнив о том, что он ничего не ел, я приготовила тушеную говядину с макаронами и специально добавила туда побольше перца, зная, что он любит острое.

Толкнув дверь и войдя внутрь, я увидела, что мужчина сидит за письменным столом, его лицо в холодном свете монитора выглядело особенно жестоко.

— Вечером ты не наелся, я приготовила еще немного, поешь? – С этими словами я подтолкнула к нему тарелку с макаронами.

Руслан, опустив голову, окинул блюдо взглядом и без малейшей жалости разоблачил меня:

— Какой сильный привкус, уверена, что приготовила еще?

Услышав это, я покраснела и, разозлившись от смущения, прикрикнула:

— Так ты будешь есть или нет!

Не знаю, почему, но, когда я оказывалась наедине с Русланом, микрореакции в моем организме становились неуправляемыми.

Мужчина, пару секунд посмотрев на меня, тут же взял вилку и неспеша принялся за еду. Возможно, из-за устоявшейся в моей душе заносчивости картина того, как он ест, приносила мне эстетическое удовольствие.

Я задумчиво засмотрелась на него и, резко придя в себя, торопливо перевела взгляд, боковым зрением вдруг увидела то, что было написано на экране: «Ключевые пункты борьбы за право на опеку».