Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1029

Казимир прекрасно знал характер своего отца, а потому, увидев его опустившееся лицо, сразу перехотел доедать свою печеньку; он аккуратно положил ее на стол, выпятил нижнюю губу и жалобно посмотрел на Руслана, ожидая его злобного выпада.

Однако Руслан ничуть не разозлился, лишь с высоты своего роста властно взглянул на сына и молча ушел на кухню. Там он некоторое время блуждал, гремя посудой, и вскоре из кухни в комнату потянуло ароматным шлейфом.

Как только он ушел, брат с сестрой снова начали шуметь. Они схватили сервировочный поднос, вернулись на прежнее место и стали играть с оставшимся фигурным печеньем.

Прежне всегда спокойная, тихая вилла озвончилась какофонией из детского смеха и звуков готовки.

Я невольно усмехнулась и подумала: вот она, безмятежность и удовлетворение, к которым я полжизни стремилась.

Ах, если бы не тот несчастный случай шестилетней давности, близнецы не были бы разлучены и не находились порознь так долго, и это – наше с Русланом упущение как родителей.

Словно резко что-то вспомнив, я обратила взор на Давида и спросила:

— А как там Люба? С ней все хорошо?

Если я правильно помнила, прежнее соглашение с Виктором уже подошло к концу. Если все пошло по плану, сейчас Люба должна быть открытой и веселой девочкой.

— За нее не беспокойся. Но есть кое-что другое, о чем я не успел тебе сказать, – Давид сел в более удобную позу, скрестил ноги и откинулся на спинку дивана, мгновенно став очень серьезным.

Наблюдая за ним, я слегка растерялась, но заверила:

— Мы с тобой – родные люди, а значит, ты можешь без обиняков рассказать мне все.

Давид согласно покивал головой, на мгновение задумчиво уставился в пол и вновь поднял на меня глаза со словами:

— У нас с Мариной есть ребенок, ему три года, – серьезным тоном произнес он.

Никак не ожидала, что он с таким грозным видом будет говорить о ребенке. Поначалу я застопорилась, а потом с радостным выражением ответила:

— Это же прекрасно! Мальчик или девочка?

— Мальчик, – робко кинул он, — зовут Глеб.

— Глеб… – повторила я с улыбкой, — какое хорошее имя. Надеюсь, вся его жизнь будет такой же легкой и незабываемой, как это имя.

Давид слегка сокрушенно усмехнулся.

— А я думал, ты станешь ругать меня.

Он замолчал, запрокинул голову и облегченно выдохнул. Затем он решил рискнуть и выдал:

— Я подумал, что просто не имею права зваться твоим братом теперь, когда обрел счастливый брак и даже завел ребенка. Ведь у меня все складывается хорошо, а твоя будущая судьба туманна.

Порой у людей складывалось впечатление, что именно сарказм стал фундаментом, на котором жизнь Давида держалась последние шесть лет, что многих сильно удручало, но я прекрасно знала, что все совсем не так.

Этот когда-то бесцеремонный, беспечный злой гений избавился от своей грубости и юношеской неопытности и превратился в опору семейства, предводителя огромной торговой империи и настоящего мужчину.

Что же касается этих сложных, богатых на разные события шести лет, я не вправе винить его, так как не всегда обстоятельства способны подчиниться людской воле.

Тем более, он так прекрасно все эти годы воспитывал Герду вместо меня, не так ли?

Я пересела к нему, нежно погладила его по плечу и улыбнулась:

— Давид, для меня ты всегда был и остаешься самым заботливым и любящим в мире братом, просто теперь ты обзавелся еще одной ролью, – ролью отца семейства, но это никак не повлияет на наши с тобой отношения. И я благодарна тебе за эти шесть лет, что ты помогал мне.

По сравнению со мной, что в течение долгого времени просто лежала на кровати, Давид просто крутился как белка в колесе.

Находясь в чужой стране, он без устали разыскивал меня, попутно ухаживал за родителями, при этом выделял время на то, чтобы заниматься бизнесом. Даже представить себе не могу, сколько бессонных ночей, сколько терзаний выпало на его долю!

Когда Давид выслушал меня, его глаза заблестели от слез и наполнились нежностью. Конечно, как настоящий, сильный мужчина он старался сдержать нахлынувшие чувства, но выглядело это слегка неестественно.

Обеспокоившись тем, что ситуация может стать слишком сентиментальной, я быстро сменила тему.

— Ты лучше скажи, наш крепкий орешек, как ты добился руки Марины?

После отъезда Давида из России, Марина ударилась в карьеру, потеряв всякую надежду на развитие их отношений.

Когда женщина погружается в работу, мужчины и вовсе перестают ее волновать. И Стелла – лучший тому пример.

Давид смущенно почесал голову, как будто он все еще был тем молодым и жизнерадостным юнцом, и робко промямлил:

— Ну, никак я не добивался. После того инцидента я всюду искал тебя. Каких только вариантов я не испробовал, и все равно не оставлял надежды и продолжал поиски. В конце концов, я так измотался, что в очередной раз просто упал на кровать и проспал три дня и три ночи. Тогда всю нашу огромную семью поддерживала только Марина. Все бабы как бабы, а она порой такая причудливая.

И хотя последняя фраза звучала как насмешка над Мариной, лицо Давида просияло от неимоверного счастья.

— Прошло еще время. Я уже облазил всю Америку в поисках тебя, когда вдруг осознал, что надежда тает с каждым днем. Я чувствовал себя обескровленным, потерянным, до тех пор, пока не вернулся на родину и не увидел, как Марина играется с Гердой у нас дома. Эта сцена так потрясла меня и так воодушевила, что я решил: я хочу, чтобы эта женщина стала моей женой, и мы прожили остаток жизни как одна семья.

Пока Давид говорил, улыбка на его лице становилась все шире. Глядя на его лыбу, можно было представить себе, какое счастье ему привалило.

Я и сама неосознанно начала лыбиться и шутливо спросила:

— То есть, ты признался ей?

Признание, принятие, влюблённость – процесс неизбежно банальный, но если результат хороший, значит, это того стоит.

Но ответа на мой вопрос не последовало. Давид лишь коварно усмехнулся.

Его лицо приобрело очень…странное выражение.

— Неужели ты силком заставил ее? – обеспокоенно спросила я.

— Силком? Не смеши! Разве я способен на такое?

Он махнул рукой с прежним выражением в лице, но таинственно добавил:

— Я просто воспользовался особенным методом, которому меня научил дядя. Его используют только в крайних случаях.

Раз к слову пришлось, он заговорил о Владимире Ивановиче и о том случае с видеозвонком в ресторане. Его настроение явно улучшилось.

— Разве Владимир Иванович не дал слово сражаться с бандой Головнева до конца? С чего это он вдруг поехал в Германию?

Афанасьевы сделали меня членом своей семьи, и я прекрасно изучила, что Владимир Иванович – человек крайне принципиальный. Зная, какой произвол чинят Головнев Игорь и его шайка, стал бы он как ни в чем не бывало уходить на пенсию и уезжать заграницу, чтобы там насладиться безмятежной старостью?

— Головнев уже в прошлом, – сухо кинул Давид, отстраненно упав на спинку дивана и своими утонченными пальцами отбивая ритм по его мягкой поверхности. — Ты ведь знаешь, что успех вызывает зависть. Чтобы подняться на ступень выше, Головнев тайно провернул какие-то хитрые манипуляции. Они должны были помочь ему, во-первых, повысить свой престиж, а во-вторых, оказать давление на соперников. Он достиг этих целей, но, к сожалению, одновременно привлек к себе слишком много внимания внутри самой структуры. Когда меняется начальство, многие особо занозистые осмеливаются бросить вызов авторитету. Так и случилось. Однажды Головнева позвали попить кофе, и он больше не вернулся.