Роман Ты родишь для меня глава Глава 39

ВИТА

Я отчетливо понимаю, что разговор предстоит не из приятных. Это ясно хотя бы просто потому, что охранники коротко отчитываются перед кем-то по телефону. Ага с кем-то, как же.

А я постепенно прихожу в себя. На смену печали приходит злость. Вот так вот. Злость такая берет, что хочется кричать, выть, карабкаться, и все внутри переворачивается от нее. Простого чувства, знакомого каждому. Мы не успеваем доехать до дома, просто в какой-то момент машина с грохотом останавливается. Хватает доли секунд, чтобы поплывший мозг среагировал на ситуацию. Темная фигура движется за окном, в следующий момент дверь резко открывается, и я оказываюсь снаружи, стоя в сугробе. А напротив глаза, убивающие, ярко светящиеся огнем и испепеляющие все вокруг своим смертоносным пламенем.

—Отпусти меня, мне больно, — шиплю, понимая, что захват руки усилился.

Ответа нет, меня тащат в машину побольше, огромный черный танк. На фоне звучат голоса людей, но в целом никто не обращает внимания на данную ситуацию. Кому это надо, действительно?

—Влад, мне больно! Ты слышишь меня?!

—Потерпишь, —звучит глухое, тихое. Свирепое.

Но мой гнев вдруг пробирается изнутри.

—Не потерплю, хватит обращаться со мной как с куклой.

—Да что ты, как же ты заговорила. А что это такое? С чего вдруг?

Вглядываясь в озверевшее лицо, я понять не могу, он серьезно или нет? Серьезно решил меня добить, или все-таки считает своим долгом надавить сразу на все больные мозоли и с удовольствием свалить в закат? Я поверить не могу, что снова в это влезла, что снова позволила себе…просто быть с ним рядом. Поверить не могу, что открылась, что доверилась. Ему. Который однажды не хотел ничего решать, и ладно, я тоже виновата, никто не спорит, но сейчас…я должна была решить все сама, а не лезть в новую авантюру под названием «Аттракцион, на котором тебя расквасит». Вместо этого я вручила бразды правления совсем другому человеку, и все еще никак не контролирую ситуацию.

—Заговорила. Да.

—Умная стала, взрослая, да?

—Да хоть бы и стала, и что с того?! Толкаю Агапова от себя, вкладываю в этот толчок всю себя.

—А ничерта подобного. Ты была дурой, ты дурой и осталась, — грубо рубит обидные слова, пока я распадаюсь на крупицы. Прикусываю губу и злобно вперяюсь в Агапова.

—Да пошел ты!

И только пытаюсь развернуться, как, резко схватив меня за руку, Влад пригвождает меня к стальной груди, намертво припечатывая в себя.

—Только вместе с тобой. А пока поясни-ка мне одну вещь, какого, мать твою, черта ты так реагируешь на них? Что еще с тобой, тупоголовой, должно случиться, чтобы ты поняла — он срать на тебя хотел, более того, он спит и видит причинить тебе так много боли, чтобы ты в ней захлебнулась. Что еще должно с тобой случиться? Вот что? Может мне кинуть это гиблое дело и занимайся всем сама, раз ты ТАК реагируешь на все происходящее. Поясни мне, Вита, черт тебя дери, иначе я вообще не понимаю, что я тут с тобой делаю прямо сейчас и почему еще не послал тебя на все четыре стороны разгребать все то дерьмо самостоятельно.

Моментально что-то щелкает в голове. Дрогнувшие губы раскрываются шире, пока глаза медленно скользят по знакомому ожесточенному лицу. Так быстро сменяются у него эмоции. Злость или даже ненависть, а еще едва заметное разочарование. Во мне? А сам? Сам далеко от меня ушел?

Почему-то увидеть этот ядреный коктейль сейчас для меня равносильно ядерному взрыву, так же оглушающе и ослепляюще.

—Не смей меня оскорблять, не смей! — Срываясь на крик, я глотаю горькие слезы, потому что все: дамбу прорвало.

—Если ты дура, то как мне еще тебя назвать? Еще и мазохистка, — горько ухмыльнувшись, Влад снова осматривает меня с ног до головы, будто бы ищет хоть что-то, что даст ему повод поменять мнение. Нет этого. —скучаешь по нему, да? Хочешь, чтобы как раньше? Или того гляди, любишь его, ну так скажи, давай, — схватив за плечи, Агапов трясет меня как тряпичную куклу, пока весь мир вокруг вращается, и я вместе с ним.

—Хочешь правду, да? Правду хочешь? На, получи: я не могу родить, и никогда не смогу родить, понял, да? Я плакала не из-за Германа, я чертовски хочу быть на ее месте, на месте матери! Но мне не светит это!

Черты лица Агапова не меняются, для него это будто бы и не новость вовсе. Проходит пара секунд, и он вовсе расслабляется, слегка заметно улыбнувшись.

Нет, неужели знал? Делая шаг назад, я цепляюсь перемерзнувшими пальцами за пальто.

—Думаешь, я не в курсе, да? Я знал о тебе все, и заметь, я просил тебя рассказать мне все, но ты смолчала. Ладно, я понимаю, такие вещи могут быть болезненны, но ты ведь меня обманула, Вит. Изначально меня обманула. А я все равно тебя не бросил, потому что мне по факту нужна ты. И не думай, что не родишь, ты родишь мне и сына, и дочку.

По спине гуляет холодок, я будто бы ослепла и занемела.

—У тебя есть достаточно претенденток для этого.

—Не спорю, но вижу я только тебя.

Врешь. Ты мне врешь?

Приподняв за подбородок мое лицо, Влад опускает взгляд на губы, которые дрожат так, словно я на морозе голышом стою. На улице снегопад крупными гроздьями покрывает наши фигуры, оседает на щеках и скатывается вниз прозрачными каплями вместе с моими слезами. Ветер завывает.

Агапов молча сажает меня в машину. Я в шоке, ни сказать ничего, не пошевелиться не могу. Возможно, откат меня догнал все-таки.

—Поживем пока на даче, ты заодно в спокойной обстановке закончишь работу над проектом, видимо, сейчас быть здесь для тебя небезопасно для твоего же здоровья, физического и ментального. Нам всем нужно выдохнуть.

*************************************

Дача семейства Агаповых для меня знакома еще с самого детства, когда мы почти каждое лето проводили там всей дружной компанией, не спали до утра, объедались фруктами с деревьев, мечтали о волшебных мирах, а в свободное время бесились в комнате родителей. Уж там для нас было раздолье. Но когда я увидела полностью модернизированный дом, то поняла, что от былой дачи осталось лишь скупое слово. Вот сейчас, стоя изваянием перед огромной махиной, я свято верую в то, что скорее всего обозналась.

—Я немного тут все исправил, дом пришел в упадок, ремонтировать его бессмысленно было. Всему есть свое время.

—Время разрушать.

—И время строить, — серьезно отвечает Влад, пропуская меня вперед через высокие кованные ворота.

Меня оставляют в просторном зале, где все предусмотрительно подготовлено для окончания проекта, на выполнение которого я когда-то и согласилась.

—Я сделаю пару звонков ты пока поработай.

Так удобно указывать, что и кому делать, а почему бы и нет. Он тут босс, ведь так? Усмехнувшись, все-таки сажусь за проект, я в конце концов обещала, так что выполнить нужно. Глаза боятся, а руки делают, терпеливо выводя нужные штрихи. Видимо, проходит прилично времени, но я настолько погружаюсь в процесс, что теряю себя в нем.

Я не иноватор, многие вещи привыкла проектировать именно на бумаге, чувствуя шероховатую поверхность бумаги. Касаясь кривых линий, я словно сама оказываюсь в том месте, что рисую. Будто бы прямо сейчас стою у огромного панорамного окна, всматриваясь в вид, открывающийся мне только с такой высоты. Словно парю.

Вздрагиваю, словно просыпаясь ото сна, когда сильная рука опускается на мою ладошку, сжимающую карандаш.

— Мне нравится, а что в фойе будет? — внезапно звучит низкий голос над ухом.

—Тепло там будет.

Это первое что приходит на ум.

—Чтобы расположить к себе?

—Чтобы люди чувствовали себя как дома. И не хотели уходить. Тебе ведь именно это надо? — поворачиваю голову, сталкиваясь с бушующим океаном в глазах Агапова. Он смотрит на меня не моргая, так, словно я картина, которой можно любоваться. Словно я единственное, что сейчас его волнует. И как бы мне хотелось, чтобы это было так, но внутри все переворачивается, стоит только вспомнить то, то видела.

—Именно так, я этого и хотел всегда. Чтобы уходить не хотели. Нам нравится одно и то же.

Глаза при этом темнеют, становятся все мутнее и мутнее. А я заставляю себя перевести взгляд, переключиться. Но все равно тону в этом.

—Ревновала, да? — продолжает низко, утробно.

Молчу, упорно всматриваюсь в чертежи, понимая, что в целом-то он снова прав. Но я не дам ему понять это.

—Я знаю, что ревновала. Мне было так приятно знать, что ты ревнуешь, я этого хотел, черт возьми. Желал, — Влад упирается головой в мою, жадно вдыхая аромат распущенных волос.

—Ты только этого и хотел, да?

А я хотела совсем другого, я запрещала себе, я была не я. Словно другим человеком была, словно забыла прошлое и не поняла, что нельзя снова войти в ту же реку. Невозможно и не нужно это, за что и поплатилась, чего уж мне. Поделом.

А он хотел, чтобы ревновала. Ну не чудовище ли?

—Хотел, очень хотел. Так сильно, что от желания мне ломало кости. Чтобы ты ревновала меня, чтобы смотрела так на меня, чтобы не он был причиной твоего неспокойствия, а я. Чтобы ты волновалась за меня, чтобы все было так, как хочется мне в глубине души. Думал поговорить, а ты все сделала в своей манере, накрутив себе мультиков, думал дать время остыть, а ты все равно нашла способ вывести меня из равновесия, все равно нашла лазейку ко тьме, как бы упорно я ни старался вывести тебя на свет, Вискас.

Сильные руки обвивают талию, пока я внутри распадаюсь.

—Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? Да просто избавься уже от меня и все, зачем мучить? — срываюсь на крик, пытаясь выпутаться из объятий, что становятся для меня конечной остановкой на пути вникуда.

—Я хотел и хочу только тебя, как бы упорно не пытался выдворить любые упоминания о тебе из своей жизни.

Врешь.

—Скажи это тем, с кем ты был. Я поверила тебе, я доверилась, я…— слова не складываются в предложения. Все выходит из-под контроля. Агапов ухмыляется довольно, словно это последнее, чего он так сильно ждал и дождался-таки.

— Ничего не было, и я никогда не хотел издеваться над тобой. То, что ты видела, это просто неудачная картинка, пришлось посетить одно место, чтобы выловить нужную мне информацию. Не более. Но ты должна мне верить, Вита. Ты должна мне верить.

Что? Не было, да? Верить должна? А что еще я должна в этой жизни кому-то? Что?

—Тебе верить? Как я могу тебе верить? — слезы льются из глаз. — Я себе не доверяю больше, а ты хочешь, чтобы я верила тебе.

Но слезы не изменят того факта, что я чувствую облегчение. Не было. Не было. Не было. Но как бы там ни было.

Я не могу слепо ступать за тобой, больше нет, я не могу вверять свою жизнь в руки другого человека. Пора все решать самой.

—Доверься себе, просто доверься своим ощущениям.

Горячие губы касаются лица, невесомо, легко, а затем ведут влажную дорожку к уголку глаза. Жадный вдох вызывает бушующие мурашки на коже. Он просит доверия, а я распадаюсь на части, не способная больше верить.

Доверься.

Это так мало, но для меня это целая жизнь. Моя жизнь, в которой я не брала все в свои руки, но настало время это сделать. Настало ведь, да?

Довериться?

—В последний раз доверься. И посмотри, что будет. Ты уже другая, ты даешь отпор. Ты противостоишь, пусть это и сложно. Но ты уже не та, что раньше, Вит. Я сделаю все, чтобы вернуть ту девочку, которую знал всегда. Мою Виту. Девочку, которая светила ярче солнца.

Он все сделает.

Он всегда делал.

Для меня. Ради меня.

А я была его светом, как он мне не раз говорил.

—Я обещаю тебе, что ты не пожалеешь ни единой минуты в своей жизни. Но и ты обещай, верить мне всегда, даже тогда, когда больше всего на свете хочется усомниться при всех фактах. Даже тогда, когда страшно хочется все бросить и уйти. Что бы ни говорили тебе, что бы ни показывали. Верь мне. Я никогда и ни за что не сделаю ничего, что причинит тебе боль.

Всматриваясь в глаза напротив, я понимаю, что нахожусь на рубеже. Прошлого и настоящего. Но я чертовски сильно хочу шагнуть вперед.