Роман Тот самый массажист глава Глава 29

Исполнив долг массажиста на самой среднестатистической клиентке, Володя почесал проклёвывающиеся усы и с сомнением посмотрел на часы.

Пять минут.

Можно оттягивать разговор хоть до самого вечера, ссылаясь на работу. Но тогда он будет большой и тяжёлый, а можно уложиться в пару минут, и убежать, когда запахнет жаренным… ссылаясь на ту же работу.

«Ну не молодец ли Володька? Такой план придумал. Ох, и коварный! Кто молодец? Володя молодец!», – нахваливал его идею мозг.

Внутренние ощущения подсказывали Богатырёву, что жарить будут его тестикулы на медленном огне. Но хорошее воспитание сетовало на то, что лучше начальницу не бесить. То есть – не заставлять ждать. Он всё-таки в неё сегодня стульями кидался. Человек почти как родным стал. Даже больно стало, когда увидел первые признаки измены. А это означало – есть связь. Или была. Почему к нему на приём не ходят психологи? Где они, когда так нужны?

Убеждения все как один говорили – иди, получи, распишись и живи дальше спокойно. Не сошлись, так лучше сразу разбежаться.

«Тарелочка уже разбита. Молоко растеклось. Ничего не склеить и всё такое», – упрямо твердил мозг: «так что просто слушаем, кричим, хлопаем дверкой и домой. Хотя нет, сначала убедись насчёт отступных. Не ты договор нарушил всё-таки… Или мы не подписывали договор? Володя-я-я, мы же даже договор не подписывали. Что это за сексуальное рабство то такое?».

Владимир хмурился от таких мыслей. За свои прожитые четверть века он точно знал лишь одно. Если ничего толком не понимаешь, сделай морду кирпичом и пусть окружение догадываются, что у тебя на уме. Этот принцип хорошо усвоился им ещё в армии. Как и убеждение, что спорить с начальством – себе дороже.

Выдохнув до предела, вдохнув по максимуму, расправив до хруста плечи и изобразив морду орка с выдвинутой вперёд нижней челюстью, Владимир вошёл без стука в кабинет Ларисы Борисовны.

«Ну, понеслась!»

Он был готов ко всему: летающим стульям, крикам или заунывным симфониям, а то и немедленному увольнению без выходного пособия… но все ожидания не оправдались.

Лара сидела за столом тише воды-ниже травы, сложив пальчики в замочек и смотрела на него как примерная школьница на учителя, что знала наизусть весь необходимый материал.

«Володя, не верь не единому её слову», – предупредил мозг и, видимо недополучив питательных веществ, выдал руладу: «Её предложения источают яд, он прожигает насквозь саму душу, а там потом кровоточит похлеще сердца, что конечно же на куски».

– Здравствуй, Богатырёв. Присаживайся, – уже не таким нейтральным, но даже немного уважительным тоном предложила начальница, любовница, поработительница и бог знает кто ещё.

В этом таинственном теле за столом напротив умещалось подозрительно много ролей для одного человека. Театр одного актёра, где зритель только он.

«Володя, здесь даже Вики нет. Давай сбежим. Ну или пукни громко и скажи, что приспичило. Что она совсем без души что ли? Отпустит!», – посоветовал мозг на всякий случай.

Но Владимир Богатырёв решил остаться вопреки вздутию живота, уточнив только, что:

– У меня всего пару минут между сеансами. Давай в целом – что будем делать?

Лара вдруг придвинулась и заявила:

– А что нам делать? Мы всё уже сделали. Ты затупил. Я набедокурила. Какой итог? Мы оба живы. И даже немного довольны.

Она смотрела в упор, не мигая. Как змея без век. И судя по всему, сейчас на него должен был подействовать таинственный женский гипноз. Но Володя закрыл глаза, как будто соринка попала. А там по ту сторону век проявила себя спасительная тощая, хрупкая Викина попка.

И на душе немного легче стало. Почувствовав прилив уверенности, Володя сказал:

– Ну мы то да, но Вику зачем при… приспособила?

Лара подскочила, треснула ладонью по столу. Показалось, что даже причёска стала на миг больше, как воротник у кобры.

– Я взрослая женщина, Богатырёв. В моей молодости было мало секса. Я всю жизнь пахала, как лошадь. И теперь добираю то, что недополучила. Поэтому ты мне делал кунилингус, а когда был занят, его имитировали другие. Но это не значит, что я отношусь к тебе как-то иначе. Ведь большой крепкий член на ночь глядя гораздо практичнее, чем маленькие, пусть даже умелые пальчики. Или все эти бестолковые игрушки.

«Да пошла ты в жопу, Лариса», – хотел сказать массажист, но она эту вспышку прочитала первой и тут же добавила:

– Но я осознала свою ошибку. Время игр кончилось, Богатырёв. Мы все большие, некоторые даже взрослые люди. Так что я подумала и решила, что мы… будем жить вместе.

Если мгновение назад Владимир готов был подскочить и выйти в коридор, хлопнув так, что дверь пришлось бы менять, то теперь он превратился в кисель. Образ маленькой, но взрослой и самодостаточной попки вдруг приблизился, увеличился в размерах, а затем там, где-то в воображении к нему повернулась вся Виктория, почему-то прикрывая грудь руками. И заявила: «Соглашайся, Володя!»

Массажист проморгался, отгоняя наваждение. И тут понял, что тоже самое твердит в унисон ему мозг

«Соглашайся, Володя! Ты её слышал? Не слова – золото! Бриллианты. Все, как один. Эта бессмертная фраза – втроём. Она же – тройничок! И третьим не какой-то там старый седой дед, а Вика. Викочка же! Нет, ну ты слышал? Володь? Володя, подписывай без раздумий! Эта женщина – святая. Святая и пошлая. Наше любимое сочетание. Эта женщина по жизни много трудилась и под старость лет заслужила столько разврата, сколько душа потребует! Вот доживём до её возраста – может тоже там захотим. А пока… хватайся за Вику, пока дают… чуть нежнее. Вот тут. Да, ей бы понравилось».

Наверное, взгляд Богатырёва в этот момент немного поплыл, так как он смотрел перед собой, но не видел начальницу. Только ангела в ареоле света. Со светящимися сосками и тремя, а может даже четырьмя разноцветными дилдо над головой, чтобы присутствовало всё расовое разнообразие из богатой палитры цветов человечества. Они вращались так быстро, что заменяли собой нимб. И какая там разница, что она прячет за спиной? Бьёт – значит любит. Придушивает – значит играется. Ну а если кровь пойдёт, всегда можно заклеить, залатать и подкачать так, где спустит.

«Нимб так быстро вращается. Наверное, батарейки хорошие», – отметил мозг.

– Я… я не могу больше сегодня работать, – ответил Володя сиплым голосом.

– Я тоже, Володенька, – добавила ему в унисон Лариса Борисовна, подошла, обняла, прижимая к большой груди. И тут же прошептала на ухо. – Но надо, Володя. Надо. Иначе мы все втроём вскоре окажемся на улице. И будем продавать уже не твои услуги, а друг друга. Да, даже Вику. Нашу миленькую, сладенькую Викочку.

«Ведьма!» – вскричал где-то внутри себя Володя, и по идее должен был подскочить, но вышел лишь шёпот, который сам едва расслышал.

«Наверное, груди аннигилируют всю нашу силу, Володь. А ты меня не кормишь. Так что ничем помочь не могу. Да и Вика. Сам понимаешь. Я не могу тебе позволить кричать на человека, который разрешает нам спать втроём. Это выше моих сил… Вика же».

Тогда Володя внутренне зарычал, но снаружи получилось лишь сиплое:

– Ну-у-у… а она одна живёт что ли?

– Теперь уже не одна, – ответила довольным голосом Лариса и снова села за стол на своё рабочее место. – Знаешь, а это даже удобно. Всегда вместе, всегда рядом. Как минимум двое из нас. Я… кровать, наверное, на заказ закажу. Вряд ли в этом архаичном, закостенелом мире есть необходимый нам по формату размер.

– Двое. Рядом. Закажи, – повторил словно контуженный Богатырёв, поднялся с кресла и не ощущая ни грамма веса тела полетел из кабинета начальницы на своё рабочее место.

Но едва он дошёл до дверного проёма, как из коридора раздался стук и крик. Кто-то орал возле медицинского кабинета.

Володя с Ларисой переглянулись и не сговариваясь, вылетели пулей наружу.

Во внутреннем круге, конечно, уютно, но проблемы внешнего мира никто не отменял.