Роман Тот самый массажист глава Глава 61

Вторник – день надёжный. Можно не любить выходные за скорость протекания времени. Те словно помножены на x32 в перемотке. Или ненавидеть понедельник, что всегда словно замедлен на x0,5 и тянется как жвачка из волос, попутно доводя до белого каления. Можно даже ждать пятницы-развратницы, что начинает перематывать время ещё в рабочие часы, ускоряя в полтора раза жизнь к вечеру. Но всё тлен и суета перед вторником – по истине рабочим днём.

Вторник всегда словно одет по деловому стилю. Этакий трудоголик в галстуке, причёсанный, тщательно отмытый в душе по утру и отлично пахнущий ненавязчивым, дорогим парфюмом.

Мечта коммунистов о пятичасовом рабочем дне не успела сбыться и человек за светлое время суток почти ничего не успевает. Поэтому идут по шву выходные и бесит начало рабочей недели. Но и в этом случае вторник радует. Это время, когда есть шанс успеть потратить пару часов на себя: заняться спортом, привести в порядок внешность и подумать о том, что творится на работе до прихода отчётного периода, когда нужны результаты.

А ещё вторник – франт и любимец тех, кто души не чает в своей работе. Владимир Богатырёв в своей, например, души на чаял. Счастливчик и баловень судьбы.

Человек на своём месте. Именно так Володя себя и ощущал во вторник, когда с коробкой кофе наперевес, состоящей из двух кружек в упаковке, вошёл в рабочий кабинет начальницы в деловом костюме.

«Начальнице – это понятно», – выдал мозг. – «Но ты относишься к ней как к любовнице или как к будущей жене? Определись уже»

Такой вопрос перед Богатырёвым даже не стоял. Слова нужны тем, кому поступков мало. А за последнюю неделю он столько навертел, что ни одному пропеллеру не снилось.

Скорее он зашёл просто к своей Ларисе Борисовне. Чаще просто Ларочки. А для краткости – Лары. Если спишь с человеком, то хотя бы делай вид, что он тебе дорог.

Чаще всего это имя звучало в прошлую ночь, когда втроём с Викой доводили друг друга до исступления, праздную одну маленькую, но важную победу то ли над силами зла глобального капитализма, то ли над невзгодами кармы над отдельно взятой Ларочкой.

Лара не особо распространялась, над чем переживала весь день, а Володя, залезая в винные погребок за вдохновением десятилетней выдержки вечером, и не спрашивал.

Прошлый день на суете он помнил плохо, и покадрово воспроизвести его мог лишь по тегам: «бабка», «Мара», «Тамара», «такси», толпящийся народ у входа в помещение… а затем он вроде бы сразу очнулся в кровати с Ларисой и Викой в загородном доме, и периодически прихлёбывал из бокала на столике под фруктовую нарезку.

«Какая разница? Всё – былое», – добавил мозг и подсказал натянуть улыбку перед входом.

Но обворожительная улыбка во все тридцать два не спасла. Лариса сидела за столом и ревела навзрыд, не только согнувшись над бумагами, но и положив грудь на столешницу. Грудь служила ей в качестве подушек безопасности, а также позволяла спать при случае на рабочем месте без всяких подкладок. Только руки сложи, подтяни и всё – готово спальное место.

Володя был чутким, неравнодушным. Потому сердце сразу дало сбой. Богатырёв подбежал, поставил кофе на стол, взял старшую почти возлюбленную за руку и спросил:

– Что случилось?

Чего только не пронеслось в голове за эти мгновения. Может её доставал муж Евгений с бизнесом? А может прознала, что с утра помимо кофейни заскочил проведать Мару, подкинув мазь для синяков с цветами для большей массы? А может дело в том, что разговаривал по телефону с Тамарой и обещал заскочить к ней вечером после работы? Женская интуиция она такая, может подсказать и то, чего ещё не было. Или уже не будет.

«Могла и подслушать», – замогильным голосом добавил мозг и проиграл траурный марш.

– Что случилось? Хуем за забор зацепилась! – ответила начальница сразу и с вызовом и плаксиво. И показала прядку волос. – Вот!

Володя присмотрелся к коротко-стриженным локонам. Он не знал, от природы у начальницы тёмные волосы, или недобрюнетка густо красит до состояния смоли каждую неделю в соседнем кабинете, где из лохудр нечёсаных делают богинь выходного дня.

Но теперь многое стало ясно. Среди чёрной прядки отчётливо выделялся один белый волос.

Волос-гад, волос-предатель. Его мог ненавидеть весь мир, но он спокойно себе рос чисто на зло.

«Седина. Теперь жизнь не будет прежней», – подсказал мозг с сочувствием то ли Володе, то ли Ларисе.

– Старая с косой близко! – законючила как маленькая девочка Лариса, ожидая от Богатырёва неких действий.

Мужик должен совершать поступки каждый день. Иначе какой он мужик?

Вздохнув, Володя не нашёл средства лучше, чем вырвать волос, заодно прихватив с десяток других под дружное, «Ай! Ах ты, гад!»

– Всё, проблема решена, – заключил Богатырёв, показав седой волос, не забыв сдуть все другие с пальца, пока не заказала себе пересадку.

– Это не на долго! – взвизгнула Лариса, давая понять, что вопрос только обозначен. – Я – старая! А дальше что? Уйдёшь от меня?

– Конечно уйду, – ответил Володя, находясь в отличном расположении духа.

– Куда? – округлила глаза начальница. – К Вике?

– Работать! – улыбнулся Володя, обозначив ямочку. – А Вика вроде бы и так с нами.

– Но она же не седая, – тут же принялась перечислять основные достоинства соперница под боком Лариса. – И вообще у неё попа более подтянутая!

– Но она не такая умная, как ты, – тут же добавил Володя.

Женщина должна что-то слышать в моменты отчаянья, но не сплошь комплименты. А хотя бы сравнения, сопоставления, которые выделяют её на фоне других. Иначе уличат в двуличности или подхалимаже. А ему это надо?

«И если у тех других жопа круче, то делай акценты хотя бы на сладости её борща», – подсказал мозг. И тут же добавил, что Лара не готовит. А это огромный минус.

Володя задумался. Если у Вики-блондинки белый волос сидел бы незамеченным ещё многие годы, как партизан в лесу, а может даже и выгорел бы летом, то Ларисе такие приятели были ни к чему. И горе её было не унять… Ровно до той поры, пока Володя не подвинул стол, сел рядом и не открыл кофе, положив свободную руку на её ладонь.

– Лара…

Кофе по утру решает многие проблемы. Но только если тот, что мужского рода. Кофе среднего рода, что продаётся и подаётся в большинстве магазинов и забегаловок, проблем не решает. Только подкидывает.

– Лара, – повторил Володя и вдруг выдал. – Ты заездила нас обоих ночью. Помню, Вика уже спит как час, а ты всё ещё скачешь, дёргаешь рукой или подмахиваешь бёдрами без устали. А стоит мне начать скучать, как ты тут же показываешь такую растяжку, что мне и не снилась, когда пыхтел над «брёвнами» в постели. И после всего этого, водрузив мне лобок на нос перед сном, а то и по утру, ты смеешь называть себя старой? Ха! Я смеюсь превратностям жизни в лицо!

И Володя даже отодвинулся, хлебнул кофе, наблюдая за реакцией. Лариса сначала сделала губки-попкой, отыгрывая роль обиженной, потом лёгкий румянец покрыл щёки, словно оттаивала, затем глаза уползли под потолок в воспоминаниях, и наконец по кабинету разнеслось довольное:

– Ну ты жук, Богатырёв! Чёрт с тобой, тест прошёл. Иди… получай приз.

Володя приподнял бровь.

– Какой приз?

Но Лариса уже врубила начальницу, едва поймав волну хорошего настроения. И лишь помахала рукой.

Проваливай, мол, ничего не знаю.

Володя вдохнул, допил кофе и пошёл работать.

Сюрпризы он любил. Особенно сладкие. Но не все сразу. А то под вечер может и прихватить. А ещё может слипнуться.

Этот сюрприз ждал его в массажном кабинете. И состоял не из чаепития и цветов, а вполне конкретного человека. На кушетке сидела рыжая как апельсинка девушка лет двадцати с немного овальными формами лица, что выделяло в ней то ли степнячку, то ли азиаточку. А может и оба фактора сразу.

«Метиска. Помесь кровей, – тут же определил мозг и расставил приоритеты. – Но мы ведь за дружбу народов, да, Володь?».

Володя принял её за клиентку, что незнамо как проникла в кабинет до него, но анализ картинку тут же подчеркнул важную деталь – белый халат.

Пока Богатырёв застыл у входа, раскрыв рот, мозг тут же отметил, что на массажном столе уже застелена новая простыня, стопка полотенец собрана из химчистки, на полках с маслами порядок и крышки-упаковки даже расставлены по цвету. Всё по фень-шую в кабинете. А на рабочем столе стоит чайный набор с перевернутыми кружками и зелёным чаем в заварнике.

Всё ждёт только его.

Рыжая незнакомца с парой коротких косичек подскочила с софы, приблизилась и протянула ручку. Маленькую, ухоженную, без всяких украшений, с коротко стриженными ногтями.

Володя сначала принял её за новую массажистку, но та быстро пролепетала.

– Здравствуйте, Владимир… эээ…

– Просто Владимир, – тут же прервал Богатырёв, ещё не готовый слушать своё отчество первую четверть века положенной жизни.

Иначе зачем его назвали «чело-веком»? Прожить надо как минимум сотку. А для этого нужно всегда ощущать себя на восемнадцать. Хотя бы потому, что большая часть радостей жизни ранее не полагается.

А услышит отчество и всё, пищи-пропало. Старость подступит. М всё, в утиль. Новую массажистку в кабинет вон уже прислали. На замену же явно готовят.

«Что дальше?», – добавил мозг: «Моргнёшь и пенсия? Или ты думал, что стареет только одна Лариса Борисовна? Нет, мой друг, тебе тоже вскоре найдут замену… как только оплошаешь. Скажут тогда – Володя уже не тот».

Стало обидно.