Роман Тот самый массажист глава Глава 55

Отёк Квинке – состояние на любителя. Но если кто-то скажет, что получает от него кайф, можно бить лопатой.

«Хуже не будет. Человек и так по жизни подпортился. Можно закапывать», – рассуждал мозг Владимира Богатырёва.

Мара, хоть и не была по жизни гнилой, и в преступной жизни замечена не была,

от того отёка оплыла как воздушный шарик. Она задыхалась, не приходя в сознание.

Тамара без устали делала ей искусственное дыхание. Прижимая голову к подголовнику, сотрудница дорожно-постовой службы проталкивала воздух ей в лёгкие принудительно, после чего тот с сипом выходил наружу через раздувшееся горло. То перекрывало трахею, хоть трубку просовывай. Но трубки в автомобильных аптечках не возят. Из комплектации полезного почти нет ничего. Видимость одна для отчёта.

Автомобиль трясло, подкидывало, носило на резких поворотах. Но лейтенант Синицына без устали продолжала оказывать скорую медицинскую помощь рот в рот. А в процессе даже призналась водителю:

– А знаешь что, Владимир Богатырёв? Ты сделал мой день! До встречи с тобой, я никогда не целовалась с девушками. Прошу отметить, что выбор этот сделан не по любви, а по острой необходимости. Сам понимаешь.

Уши массажиста вытянулась, кончики покраснели.

– Как тебя зовут? – спросил Володя, нарушая скоростной режим примерно вдвое положенного ради спасения жизни.

Его Ф.И.О. она, конечно, по документам запомнила. А он о ней ничего не знал даже после столь близкого знакомства. Не каждый день всё-таки женщины на землю бросают.

– Тамара.

– Твои поцелуи, Тамара, сейчас буквально спасают её жизнь, – добавил философски Володя, стараясь меньше паниковать и больше рулить. – Или так, или я бы её уже убил... Там, на обочине.

Сотрудница задала всего один вопрос, но важный. Из категории «вопрос в лоб». Многие маньяки и прочие убийцы на нём часто и горят в состоянии стресса.

– А ты знал, что у неё возможен ангионевротический отёк?

– Конечно, нет! – воскликнул он и тише признался. – Я это даже… не выговорю, – признался он.

– Тогда несостоявшейся убийцей скорее можно считать природу, – отвечала в перерывах между вдохами Синицына.

Те имели чёткий интервал. Будешь выдыхать часто – голова закружится, устанешь, убьёшь. Редко – клетки мозга начнут умирать. Примерно через три-четыре минуты. Наговоришься, конечно вдоволь, но человек может и часть личности потерять, даже если потом откачают.

– Лишь бы… – улыбнулась Тамара, прервавшись на очередной сеанс процедуры.

– Лишь бы что? – невольно спросил Богатырёв.

– Лишь бы в привычку не вошло, – хмыкнула Тамара и женские губы снова соприкоснулись.

«Эротичненько», – отметил мозг, видимо коктейля из эндорфина, картизола и адреналина ему было недостаточно, чтобы не воспользоваться случаем и тут же себе и визуальную картинку по случаю сохранить в долговременную память.

– Она же выживет? – с надеждой в голосе спросил Богатырёв, что ни за что бы в жизни раньше не поверил, что подорожник может убивать.

Весь багаж знаний, что был пополнел из детства, это то, что на подорожник стоило не только плюнуть, но еще и как следует потереть листики, чтобы начал работать на ранке. Но это он узнал ближе к институту. А в детстве они, ребятня, по сути просто плевали себе на раны. И ничего, выжили.

Хотя с чего он решил, что подорожник остановит кровотечение там, где следовало вправлять кости?

«Нервы», – подсказал мозг.

– Выживет. Если продолжу… целовать, – ответила Тамара, уже не сильно переживая насчёт того, выгонят её или нет с работы.

Она всё-таки на службу поступала, чтобы людям помогать. Но не через бумажный отчёт каждодневный, а по существу… Чем и занималась последние десять минут, размазав помаду.

Вселенная всё слышит. Просила, просила и вот – допросилась. Как теперь не поверить, что весь мир вокруг – умный, а она нет?

​

* * *

​

Если в салоне автомобиля всё более-менее стабилизировалось, то по ту сторону экрана, камера в автомобиле Богатырёва выводила на экран в кабинете Ларисы Борисовны совсем другую картинку. С иным восприятием действительности. Чёрно-белое, без звука, изображение, ещё и не в лучшем качестве, показывало огромный скачущий бюст пассажирки, что скакала на другой пассажирке прямо посреди движения. И не забывала её как следует целовать. Да так ей это дело понравилось, что даже коса растрепалась. А что там между ними, не видно. Камеры под сиденьем нет.

«Страпон она что ли надела? Или вхолостую трутся на радостях?» – подумала Лариса и ударила кулаком по столу.

– Чёрт бы тебя побрал, Богатырёв! Что ты там устроил? Скинул бабку и по бабам? Тебе выходных мало что ли?! – негодовала начальница, которой самой с утра дел хватало, чтобы ещё и за любовником присматривать.

И так уже с любовницей в одну постель уложила. Куда ещё то? Когда эти мужики уже нажрутся? Всё даёшь им, даёшь, подкладываешь, а им всё мало. – Кобелина чёртова! На хлеб и воду посажу!

Едва Богатырёв покинул салон, как пришлось включать начальницу. Голубки в коридоре едва не передрались. Эта странная шведская семья начинала Ларису подбешивать. Что за жизнь на троих? МЖМ это неправильно. То ли дело их ЖМЖ. Образцово-показательно. Да кто ж будет слушать?

Ей бы раскричаться вволю там же в коридоре, но у кабинета Богатырёва ожидаемо после затянувшихся выходных выстроилась очередь на скамеечке. Все хотят к спецмассажисту на приём. Как и ожидаемые лица, так и новые, блуда не познавшие, но наслышанные.

А единственным массажистом на замену был только Сашка. И всё время от созерцания непотребства в окно на улице до ближайшего рассмотрения продолжения оргии Богатырёва в автомобиле, начальница потратила на его уговоры.

– Нет, я туда не полезу! – заявил он категорично.

Лиза уже перестала смеяться и прилегла в медпункте, а Коля ушёл в спортзал заняться бицепсами. Так как «кому он нужен со сдутой бицухой?».

– Они же ещё и волосатые бывают! – расширял кругозор массажист на замену. – Некоторые вообще выглядят как цветок. Люди так их и называют. «Петунья». Или к примеру…

– Да не надо мне твоих примеров! И лезть туда тоже не надо… всему, – тактично поправила начальница, перебив. – Пальчик засунь. Пошеруди там как следует. Может и прокатит. А там и Володя приедет, поможет с норками.

– Пальцы совать в норки? – поднял брови Сашка. – А если заразу какую под ногти подхвачу? Грибок, к примеру!

– Там своя микрофлора, упырь!

– А запах? – тут же ухватился за соломенку Сашка. – Знаете что, Лариса Борисовна? Если пальцы мои будут пахнуть селёдкой, то назад дороги нет! Сначала пиво начну пить, потом стану толсты и не красивым. А дальше? Дальше-то что?!

– Перчатки, Саша, перчатки, – закипала Лариса, стараясь даже не задумываться, чем обычно должны пахнуть пальцы её второго массажиста.

Если маслом в рабочее время, то уже неплохо. А семье своей сами пусть разбираются. Рядом со свечкой стоять не будет. И даже камеру в спальне им не повесит.

Сами народились. Пусть сами и воспитываются.

Камеры ей нужны лишь для контроля рабочего процесса. А они как раз на работе. Так что, либо он, либо никто. Девушек-массажисток просить, что совсем недавно работают на полставки на подмену – ещё хуже. Разве что лесбиянку найти на разок. Но даже если угадает, шансов, что совпадёт с желанием клиентки – один из ста. Если верить не дани моде, а природной статистике.

Поэтому затея – плохая.

«Уж лучше про шоколад на пальцах разговаривать, чёрт бы его побрал!», – подумала Лариса, стараясь быть сразу и тактичной, и справедливой, и толерантной, но при этом не вылетать в трубу.

Бизнес жесток. Если труба не качает нефть или газ, то по этой трубе может слить только в сточную канаву.

– Саша, мать твою! – тут же обозначила свою окончательную позицию начальница. – Или ты идёшь и ублажаешь дам или я тебе работать больше здесь не дам!

– Дайте мне хотя бы транса! – взмолился массажист. – Уж я ему сделаю массаж... Только Кольке не говорите насчёт бонуса от заведения.

«Так вот почему к нему постоянный клиенты-мужчины ходят», – подумала Лариса, и прикусила губу от досады, что не во всех кабинетах ещё камеры повесила.

Только тотальный контроль удержит бизнес на плаву.

– Бонус от заведения? – воскликнула Лариса. – Саша, ты не из секс меньшинств.

– Как так? – даже несколько удивился массажист на замену.

– Да, Сашенька. Ты из как раз из того большинства, что зовётся шлюшанрдами! – добила Лариса. – Иди уже работай, рукоблуд неоднозначный.

– Но… но…

– На благо центра пошеруди, говорю!

– Я туда не полезу! – повторил Сашка стойко. – Я не доверяю местам, которые от слов намокают. Всё, что выделяет смазки не из флакончика – детище Сатаны, поверьте моему слову, Лариса Борисовна.

Лариса поднялась из-за стола. Глаза сузились в опасные щёлочки. Но спросила тихо:

– Как же ты тогда в Лизку залез?

Сашка покраснел, затем выдавил из себя ещё тише:

– Я с тех пор не пью.

В этот нелёгкий момент жизни Лариса поняла для себя, что есть геи по призванию, а есть пидорасы по жизни.

– Ой, иди уже работай…

– Но!

– Обычно работай! – добавила Лариса и поникла.

Выходило, что в плане работы она может положиться только на чёртова извращенца, кабелину и бабника Владимира Богатырёва.

А чтобы вновь посмотреть на своего альфа-избранника, Лариса включила монитор. За всеми стрессами, не забыв сунуть руку под юбку.

​

* * *

​

В жизни капитана Сергеева было много тяжёлых моментов как на службе. Так и вне её. Ещё больше неоднозначных, сумбурных. Были даже шокирующие. Но сегодняшний день перевернул всё!

Он никогда бы не подумал, что придётся охотиться за голой бабкой в лесу, аукая филином. Затем тащить её на себе в наручниках в служебный автомобиль, где беспрестанно писали камеры видеорегистраторов и удалённые камеры передавали картинку начальству.

А самое интересное началось, когда доставил её к искомому подъезду. Адрес по квитанции отпечатался в памяти. Даже с долгом по квартире. Но сколько бы он не звонил в домофон, ответа не было.

Звонить напарнице бесполезно – мобильный оставила в служебной машине, а рация в нагрудном кармане уже не брала. За сколько десятков километров она сейчас от него – неизвестно.

Оставалось только сдать голубю бабку в дурку. В конце концов, не придётся отдавать пять ящиков гречки, на которые служивый купил себе в сумме минут двадцать тишины в салоне вместо историй о былом.

Но тут Сергеев припомнил, что задержанный парень что-то говорил про то, что бабка лишь возможно живёт в этом подъезде. А в какой конкретно квартире – вопрос всех вопросов.

Не зная, что ещё делать, Сергеев просто принялся звонить по все подряд наугад. В подъезде двадцатиэтажного дома квартир не так уж и много. Рано или поздно повезёт.

– День добрый, вы бабку не теряли? – спросил он сначала.

– Какую ещё бабку? – ответил мужской голос средних лет.

– Вредная такая, любит гречку, – чётко обозначил детали распространитель бабушек.

– Я тебе сам сейчас гречкой жопу набью, если ещё раз сюда позвонишь, – ответил житель квартиры номер один и отключился.

Он мог позволить тебе такой разговор, так как ни формой, ни погонами, ни удостоверением сотрудника ДПС его впечатлить без видеосвязи не получалось. Домофон был вполне себе простой, с простыми динамиками и микрофонами. Но не более того.

Облом.

Но впереди ещё много номеров.

– Здравствуйте, бабка не ваша потерялась? – продолжил попытки Сергеев, поглядывая на патрульную машину, где работал климат-контроль и радио.

И бабка что-то пела на заднем сиденье, прикрытая зелёным жилетом.

– Нет у нас никаких бабок, – заявила чем-то расстроенная женщина. – Где их взять-то сейчас? Бабки эти?

Снова не то.

Несколько квартир не ответили. Затем детский голос спросил:

– Кто?

– Девочка… у тебя бабушка есть? – сделал как можно дружелюбнее голос Сергеев.

– Есть.

– А она сейчас дома?

– Нет.

– Значит, потерялась? – с надеждой в голосе спросил капитан.

– Да… Только совсем, – добавил ребёнок.

– Как это? – не понял капитан и тут видимо трубку домофона кто-то перехватил, так как уже взрослый голос добавил?

– Ты чего к детям пристаёшь, извращенец? Сейчас полицию вызову!

– Но бабка же! – попытался спорить Сергеев.

– Померла наша бабка давно! Ребёнка расстроил… говна ты кусок.

Затем послышался детский плач и связь отключили, не дав возможности оправдаться.

У капитана усы от негодования приподнялись. Но он не сдавался. И продолжал прозванивать квартиры, как коллектор в поиске должника. Или тех, чей номер телефона он указал без их ведома.

Далее следовали новые варианты:

– Бабку заберёте?

– Бабка, гречка, два мосла… Ваша?

– Эй, бабку брать будете?

– Может пригреете старушку? Скрасит одиночество.

– Бабка. Умеет готовить. Недорого.

Чего бы Сергеев не говорил, ответы не обнадёживали. Только суровости прибавлялось и усы всё больше подкручивались. А нежность, светлое и прекрасное в нём таяло, уходило вместе с остатками любезности.

Со временем даже выработалась статистика, где в среднем четверть квартир не отвечало, четверть посылала его сразу, четверть попозже, и только последняя часть давала надежду на счастливый конец. Соседи то и дело корректировали его поиски, давая наводку, где живут бабки в подъезде, но тоже без особой конкретики.

Час спустя Сергеев мог составить схему жильцов, по которой как по аналитическому опросу мог судить о падении нравов в стране.

Собрав немалое количество эпитетов, он так же понял, что седых волос прибавилось. А вот силы куда-то делись и захотелось в отпуск. Или хотя бы в баню. Отмыться от людской грязи не по адресу.

– Как тяжело делать хорошие дела, – вздохнул Сергеев и потянулся к телефону в кармане. Оставалось только набрать скорую и сдать бабку в дурку.

Ровно в тот момент, когда пальцы коснулись корпуса смартфона, к подъезду подъехал хорошо знакомый по утрешнему происшествию автомобиль. С водительского места поднялся Владимир Богатырёв, а с пассажирского Тамара Синицына.

Едва заметив сотрудницу, Сергеева прорвало. В один момент он выпустил весь пар и извергал проклятия несколько минут кряду. Словно на одном выдохе.

В ответ оба прибывших не могли вставить ни слова. Только получили бабку в зелёном жилете, телефон Синицыной и твёрдое убеждение, что больше ей не служить. Вообще нигде. Никогда.

Затем Сергеев сиганул в патрульную машину и был таков.

Богатырёв накинул на бабку одеяло, посмотрел на поникшую Тамару, и уже подбирал слова для спасительницы Мары. Тот тут бабка, освобождённая от наручников, бодро пошла к подъезду и воскликнула:

– Ну вот наконец и дома! Чего застыли? Пойдём чаёвничать! Невестка поди заждалась меня с банка. Я ж за мёдом пошла. А гречки то купить и забыла.

Оба переглянулись, но от чая отказываться не стали.

Традиция.