Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 39

Юля

После его слов Юля внезапно осознала, что действительно проголодалась. Причем зверски! Неудивительно – на кухне стоял просто божественный аромат еды. От него желудок предательски сводило, и рот наполнялся слюной. И все же, игнорируя потребности своего организма, девушка недоуменно посмотрела на Каримова. Неловко переминаясь с ноги на ногу, сцепила в замок свои пальцы и уточнила, немного заикаясь:

— Я извиняюсь! А… а что значит… хочешь провести день… со мной?

Марат зыркнул на нее так, будто ничего глупее в своей жизни еще не слышал. Удивленно вскинул брови. Задумчиво почесал подбородок и достал из кухонного шкафа две кофейные чашки.

— То и значит! — отозвался он, наполняя их горячим ароматным напитком. — В буквальном смысле, Юля! Или я нарушаю твои личные планы на сегодня?

— Нет. Но…

— Сахар? Сливки? — прервали ее на полуслове.

— И то, и другое!

Профессор одобрительно кивнул. Свой кофе оставил в первозданном виде, а в ее чашку добавил сливки и два кубика тростникового сахара. Наблюдая за его действиями, Попова испытала странные чувства. Ей вдруг захотелось…

— Помочь? — ляпнула, не подумав. — Я неплохо готовлю!

Впервые за утро Марат сдержанно улыбнулся.

— Присаживайся, помощница! — фыркнул беззлобно, извлекая из ящика столовые приборы. — Иначе приляжешь, раз не голодная!

— Ку… куда?

— Под меня! — невозмутимо.

«Что ж, доходчиво!»

Юле не оставалось ничего, кроме как подчиниться.

Жадно втянув кислород полной грудью, она направилась к большому лакированному столу в самом центре комнаты и уселась на первый попавшийся стул. Красивый. Резной. С высокой мягкой спинкой.

Вскоре мужчина поставил перед ней чашку кофе и вазочку, наполненную домашними сладостями. Затем разложил столовые приборы, поставил хлебницу, овощной салат и…

— Плов? — изумленно ахнула Юля, разглядывая практически кулинарный шедевр.

Красивый. Ароматный. Рассыпчатый. Приготовленный будто по учебнику.

С плохо скрываемой завистью (ибо это блюдо в ее исполнении можно было смело назвать рисовой кашей) она уточнила:

— Ты сам его приготовил?

Усаживаясь напротив нее, Марат расслабленно откинулся на спинку стула.

— Что если так? Не будешь есть?

— Буду! Просто... ты же… мужчина!

— Лучшие повара мира – мужчины!

— Да, но…

— Но чем старше я становлюсь, тем больше сомневаюсь в этой теории!

— Почему?

— Вершиной моих кулинарных способностей является омлет!

— А это тогда… что? — недоуменно хмурясь, Юля кивнула на стол.

— Это? — Каримов плотоядно оскалился, сверля ее до жути странным взглядом. — Матушка моя расстаралась! Балует нас с Артемом разными вкусностями. У нее начинается истерика при одном упоминании о фастфуде!

Попова мимолетно улыбнулась, вспомнив, как его мальчуган угощал ее бургером в тот вечер, когда вместе с Маратом спас от неминуемой гибели. Вооружившись вилкой, она пробормотала:

— Приятного…

Замолчала на полуслове, внезапно заметив на барной стойке, примыкающей к кухонному гарнитуру, свою сумку. А рядом с ней на столешнице – свой телефон. Телефон, который она абсолютно точно оставляла во внутреннем кармашке сумочки. Ничего не понимая, девушка нахмурилась.

— Ты… забрал из машины мои вещи?

— Угу, — отозвался профессор, проследив за ее взглядом.

— А телефон мой… как вне сумки оказался? Ты достал его?

И снова невозмутимое:

— Да.

— Зачем?

— Затем, что трезвонил все утро! — проворчал недовольно. — У меня, так-то, нервы не железные! А твоя мать страстно жаждала услышать тебя – пришлось ответить.

— Что? — воскликнула Юля, выронив вилку из ослабевших пальцев. — Ты… ты разговаривал с моей мамой?

— Это сложно назвать полноценной беседой, пташечка! — лениво отмахнулся Марат, отправляя в рот дольку томата. — Я просто успокоил ее! Сказал, что ты еще спишь. Но обязательно перезвонишь ей, когда проснешься!

«О, господи! Нет! Только не это! Что она теперь подумает?»

Попова застыла подобно каменному изваянию, с ужасом поглядывая на профессора. Каримов же, напротив, смотрел на нее с легкой усмешкой.

— Расслабься, девочка! — хмыкнул спустя пару секунд. — Пошутил я! Юмор у меня по утрам такой… неадекватный. Ешь давай!

Не могла она есть. Не могла. Отодвинув стул, стремительно вскочила на ноги и ринулась к барной стойке. Мертвой хваткой вцепившись в свой телефон, обнаружила семь пропущенных вызовов от матери. И ни одного принятого.

«Пошутил! — облегченный вздох. — Правда пошутил!»

Но сам факт такого огромного количества звонков настораживал.

Да что там! Он откровенно пугал! Недолго думая, Юла набрала ее номер.

— Привет, мамуль! — затараторила в трубку, едва та ответила. — Что-то случилось?

— Доброе утро, солнышко! — донеслось из динамика веселое мамино щебетание. — Нет-нет! Все хорошо. Не переживай. Просто соскучилась по тебе жутко, дочка… ничего поделать с собой не могу! Тоскую! Столько не виделись!

— Я тоже скучаю, но…

— Знаешь что? — строго заявила мама. — Боком нам выходит твоя работа! Говорила уже, повторю еще раз – увольняйся! Что ж ты себя не жалеешь совсем? Такой редкий шанс тебе выпал, а ты… эх! Сама ведь поступила! За учебу платить не нужно. Учись себе да учись! Нет, ей все на месте не сидится. Хватит, Юля! Уж продуктами и одеждой я тебя сама обеспечу!

Девушка настороженно покосилась на Каримова, заметив, что тот пристально наблюдает за ней и очень внимательно прислушивается к разговору. Вспомнив, какой громкий динамик у ее телефона, она смутилась и поспешила завершить разговор:

— Мам, я… я позже перезвоню!

— Но, Юля!

— Люблю тебя! — торопливо нажала отбой.

Секундная пауза. Лихорадочный взгляд глаза в глаза.

Наконец Марат нарушил молчание:

— Когда ты расскажешь ей правду?

Счастливой улыбки девушка сдержать не смогла:

— Мне ничего не придется ей рассказывать!

— То есть?

— Моя маленькая ложь стала этой правдой! — все же захлопала в ладоши от восторга. — Теперь я буду учиться на бюджете! Представляешь? Маркелова вчера предложила мне бесплатное обучение!

Ни один мускул не дрогнул на его суровом лице. Каримов жестом велел Юле вернуться за стол и продолжить утреннюю трапезу.

И когда Попова подчинилась, скептически поинтересовался:

— Я не ослышался? Это за какие такие заслуги, пташечка?

— Не знаю! Клянусь, не знаю! Но отказываться точно не собираюсь!

— Что ж… поздравляю!

— Спасибо!

Профессор вперился в нее строгим взглядом:

— Осталось только из клуба уволиться, да?

Юля замялась и отрицательно покачала головой.

— Вряд ли. Мне по-прежнему нужны деньги… Маркелова сказала, что у меня не будет стипендии. А жить на что-то нужно. Так что…

— Будет! — яростно возразил Марат. — Все у тебя будет!

***

Девушка с опаской покосилась на Каримова, не понимая уже ровным счетом ничего. Он излучал такую сумасшедшую уверенность в своих словах, что ей стало немного не по себе. Неопределенно пожав плечами, она повторила:

— Но Маркелова сказала…

— Предоставь это мне! — прилетело в ответ.

— В каком смысле?

— Я поговорю с ней о твоей стипендии.

— Нет! — испуганно. — Не нужно! Татьяна Петровна подумает, что…

— Юля! — усталый вздох и взгляд, от которого ее собственное дыхание сбилось. — Какая разница, кто и что подумает? Она застукала нас вчера в тот момент, когда я был готов залезть к тебе в трусы! Но будет благоразумно молчать, потому что знает – это не ее дело! Собственно, так взрослые люди и поступают – не суют нос куда не следует! Тебе не о чем беспокоиться!

— Марат…

— Я сам обо всем позабочусь! Если уж она сжалилась над тобой и со своего барского плеча предложила тебе бюджетное место, то и все привилегии бюджетника к нему автоматически прилагаются. Нельзя дать одно и забрать другое! Придется напомнить ей об этом! У тебя будет стипендия!

Судорожно втянув легкими спасительный кислород, Юля схватилась за голову. Разминая пальцами свои нещадно пульсирующие виски, прокаркала чужим старушечьим голосом:

— Это все… неправильно! Не хочу так!

Каримов почти залпом осушил кофе, а после отодвинул в сторону пустую чашку. Секунду спустя скрипнул стул – отодвинув его, мужчина поднялся на ноги. Вскоре он приблизился к Юле. Его ладони мягко легли на ее плечи.

Безбожно… безбожно горячие ладони. Нервно прикусив губу, девушка уставилась на профессора настороженно-взволнованным взглядом.

И услышала в следующий миг:

— Знаешь, что на самом деле неправильно? Знаешь, чего Я не хочу?

— Догадываюсь!

— Скажи, что мне сделать, пташечка? — в голосе Марата звучала сталь. — Что еще я должен сделать, чтобы ты наконец ушла оттуда?

— Все сложно…

— Нет, Юля! Все предельно просто!

— Со стороны легко рассуждать! — насупилась, начиная злиться. — Но… на что я буду жить? Пойду милостыню просить?

Мужчина оставался непреклонен:

— Если отлично закроешь первую сессию – а ты закроешь ее лучше всех, иначе я лично тобой займусь, – то будешь получать хорошую стипендию и надбавку за староство. А до этого… мать поможет. Продуктами. Деньгами.

— Мне стыдно с нее тянуть! Мне проще…

— А мне не проще! — раздраженно рыкнул, отступая на шаг. — Каждый твой день, проведенный в стенах «Запретного плода» – пытка для меня!

— Какая еще пытка? — возмутилась Юля. — Вы… то есть ты…

— Хватит, милая! — он жестом вынудил ее замолчать. — Звони Назимову!

— Зачем?

— Говори, что увольняешься! Давай! Сделай это при мне!

Не в силах справиться с эмоциями, Попова тоже вскочила на ноги.

Стиснув руки в кулаки, она громко воскликнула:

— Не буду!

— Почему нет? Почему ты упрямишься?

— У Назимова официанты получают самую высокую зарплату в нашем городе! — в тон ему рявкнула Юля. — Я молчу уже о чаевых!

— Девочка моя, а на кой черт тебе самая высокая зарплата в городе? — не сдерживался уже и Марат. — Платить за учебу тебе больше не нужно! Стипендия – почти в кармане! Что еще тебя там держит? Или кто, черт возьми?!

— Ты! — зашипела она, испепеляя его взглядом. — Меня там держишь ты!

Таким растерянным Юля видела Каримова впервые. Он резко замолчал. Нахмурился. Его брови сошлись на переносице. На лице от напряжения заплясали желваки. И все же уточнил он ошеломляюще спокойно:

— Я?

Зато ее нервы сдали окончательно. Юлю затрясло. Да так сильно, что колени подкашивались. Не помня себя от ярости, клокочущей в крови, девушка ударила его ладонями в обнаженную грудь и холодно отчеканила:

— Я дура, по-твоему? Совсем не понимаю, что происходит? О, я понимаю! И гораздо больше, чем тебе кажется! Тебе неловко. Ты больше не можешь хорошенько расслабиться со своими любимыми стриптизершами! Не можешь спокойно кувыркаться с ними в приватных комнатках, пока в этом заведении работает твоя студентка! Мне жаль, Марат Евгеньевич! Правда жаль! Не хочется причинять вам… тебе неудобства. Но уволюсь я лишь в одном случае – если ты больше никогда не переступишь порог «Запретного плода»! Уходить – так вместе! Я уйду оттуда… только с тобой! Понятно?

***

«Ну, вот и все, — накрыло запоздалое раскаяние, — сейчас меня убьют!»

Его взгляд потемнел. Остервенел. Одичал. Воздух со свистом покинул его легкие. Секунда… одна жалкая секунда, и он пленил ее горло своей ладонью. Быстро. Стремительно. В одно касание. Плотно сжал пальцы и потянул Юлю на себя, вынуждая ее приблизиться к нему вплотную.

— Ты и правда дура! — опалил кожу своим безумно горячим дыханием. — Маленькая. Дерзкая. Упрямая дура!

— Я не…

— С некоторых пор, — прозвучало так хрипло, что у нее голова пошла кругом, — я наведываюсь в «Запретный плод» исключительно… из-за тебя…

Внутри все замерло от его слов. Екнуло. В тугую спираль свернулось. И взорвалось к чертовой матери. Ощущая себя так, будто внезапно угодила в котел с кипящим маслом, Попова ошеломленно выдохнула:

— Что?

Буквально пожирая Юлю глазами, Каримов медленно провел подушечкой большого пальца по ее губам. Чувственно. С нажимом. Растягивая их.

А после пробурчал немного заторможенно:

— На хер никто не нужен, когда рядом ты!

Не дав опомниться, Марат впился в ее губы жестким поцелуем.

Таким требовательным, таким обжигающе собственническим, что Юля невольно застонала прямо ему в рот. Ей стало жарко. Немыслимо жарко.

От этого жара огнем полыхало все тело. И плавился мозг. Окончательно и бесповоротно. Она сходила с ума. Здесь. Сейчас. С ним. В его объятиях. Просто дурея от близости этого мужчины, от его силы и власти над ней, Юля с готовностью оплела руками его мощную шею. Зажмурилась до белой ряби в глазах и ответила на поцелуй. Так же дико. Так же жадно и безудержно.

Почувствовав это, Каримов одобрительно рыкнул. Стиснув своими ручищами ее талию, припечатал к себе настолько плотно, что у нее весь воздух одним махом вышибло из легких. А после подхватил под бедра, вынуждая запрыгнуть на него, уподобившись обезьяне. Без проблем.

Попова шустро скрестила ноги за его спиной, вновь подставляясь под ненасытные губы своего профессора. Под его алчный рот и порочный язык. И в ту же секунду поняла, что в нее упирается что-то невообразимо твердое.

«Господи… он же… у него… ой, мамочки! Он хочет меня!»

Собственное тело прострелило короткими электрическими импульсами.

Внизу живота разрастался пожар, просыпался дремлющий вулкан. Девушка судорожно всхлипнула, ощутив, как стремительно становится влажной.

На краткий миг прервав поцелуй, Марат приблизился к столу и одним движением смел на пол все его содержимое. Раздался грохот бьющегося стекла.

Юля ужаснулась, но вскоре и эта мелочь перестала ее заботить.

Потому что Каримов усадил ее прямо на стол и принялся нетерпеливо избавлять от платья. Всерьез опасаясь за сохранность своей одежды, она остановила его и разделась сама. Восседая на столе в одном лишь нижнем белье, с волнением посмотрела на мужчину. Надрывно дыша, он склонился ниже. Фактически прижался своим разгоряченным лбом к ее лбу.

Его поплывший взгляд с расширенными, как у наркомана, зрачками будоражил. Пронизывал насквозь. Удерживая Юлю в плену своих глаз, Марат провел указательным пальцем по ее беззащитному горлу.

По ложбинке между грудей. И дальше. Ниже. Еще ниже. Попова невольно дернулась и задрожала, покрываясь мурашками, когда он коснулся ее лобка.

— О, да, девочка, — низкий хриплый шепот разрезал тишину пространства, — тебя стоило ждать! Каждая гребаная минута ожидания… оно того стоило!

Будто взбесившись от этих слов, Юля сама потянулась к его губам.

И реальность разбилась вдребезги от их обоюдного безумия.

Безумия, накрывшего их своим непроглядным куполом.

Поцелуи становились все более жаркими, все более ненасытными.

Каримов шарил своими ручищами по всему ее телу.

Сминал. Лапал. Гладил. Целовал. Щипал. Даже кусал. Будто одержимый, припадал к ее груди. Вжимался в нее лицом. Посасывал, облизывал. Стискивал в ладонях, вынуждая Юлю выгибаться навстречу каждому его прикосновению. Однако она замерла и уставилась на профессора широко распахнутыми глазами, когда он сдвинул в сторону ее трусики, оголяя влажную плоть. Стало страшно. Глупо, конечно, учитывая вчерашнее.

И тем не менее теперь, в трезвом состоянии, все ощущалось и воспринималось немного иначе. Гораздо острее. И чувственнее.

Будто ощутив ее смятение, раздрай, творившийся в душе, Марат пообещал:

— Не бойся, пташечка! Больно не будет. А если и будет…

Запечатлел на ее распухших губах еще один смачный поцелуй.

— …то мы просто закончим другим способом! Ты мне веришь?

Рвано и порывисто дыша, Юля кивнула. Почему-то в плане близости она доверяла ему безоговорочно. Особенно теперь. И уже спустя пару ударов сердца застонала от наслаждения. Марат принялся умело стимулировать ее клитор. Эти его скольжения и легкие похлопывания пальцами доводили девушку до исступления. Собственная пустота казалась уже болезненной и противоестественной. Цепляясь за мощные мужские плечи, Юля бессвязно шептала:

— О, боже! Марат… Марат! Пожалуйста!

Плотоядно оскалившись, Каримов немного приспустил вниз свои спортивные штаны, выпуская себя на свободу. Ее взору открылся его член. Толстый. Упругий. Испещренный крупными венами. С ярко выраженной мясистой головкой. Эрекция профессора была такой сильной, что его плоть торчала колом. И Юля увидела в этом какую-то невообразимую прелесть.

От этого зрелища захватывало дух. Оно будило в недрах ее сознания что-то примитивное. Оно… оголяло все низменные инстинкты до предела.

— Дотронься до него! — услышала зомбирующий шепот Марата.

***

Подчинилась сразу же. Сердце в груди грохотало с бешеной скоростью, когда Юля попыталась сжать мужской орган в кулаке. Длины пальцев не хватало, но она старалась. Каримов утробно зарычал и показал ей, как нужно правильно ласкать член рукой. Но вскоре он отстранился и велел:

— Смотри на меня, пташечка! Смотри мне в глаза, пока я нахожусь в тебе!

«Во мне! — мысленный вопль. — О, господи! Во мне! Так… мне не больно! Мне не больно! Совсем-совсем не больно! Я хочу этого! Очень сильно хочу!»

Она бы и с радостью, но ее глаза закатились – ушли под веки в тот же миг, когда Марат аккуратно ввел в нее свой член. Сперва ощущения казались немного болезненными. Но едва он начал медленно раскачиваться в ней, огнем охватило все тело. И зарождался этот огонь именно от его скольжений.

Всякий раз, когда мужчина погружался в нее до упора, с губ срывался сладкий стон. Бесстыдный и совершенно бесконтрольный. А потом и вовсе началось безумие. Осознав, что боли после первого раза Юля не ощущает, Каримов перестал ее щадить. Больше он не сдерживался. Он трахал ее так, как сам хотел. То нежно, медленно, смакуя каждое движение. То жестко и грубо, превращаясь в самый настоящий отбойный молоток. Юля кричала.

И извивалась от кайфа. Руководствуясь лишь животными инстинктами, сама охотно подставлялась под его таран. Преодолевая смущение, она даже ласкала себя, если он того требовал, вколачиваясь в нее точно одержимый.

— Моя девочка! — утробно урчал ей прямо в губы. — Как же в тебе хорошо! Бл*дь, как же в тебе хорошо! Ты такая мокрая. Такая тугая. Черт! Сейчас взорвусь!

Он торопливо выскользнул из нее и зачем-то оттянул вниз свою мошонку.

Затем сдернул Юлю со стола, увлекая за собой на пол. Вскоре она оказалась сверху. Оседлала его, будучи нанизана на самую твердую часть его тела.

И изумленно охнула. В такой позе казалось, будто своим членом Марат достает ей до самой матки. Немного попрактиковавшись, дождавшись, пока она настроится на нужный ритм, профессор устроил ей просто дикие скачки.

Такие дикие, что Попова готова была царапать ногтями напольную плитку.

— Да, девочка! — хрипел он, поощряя ее. — Именно такой я тебя и представлял!

— Марат… боже! Еще!

— Еще?

— Ох, еще!

Вцепившись пальцами в ее ягодицы, Каримов принялся брать ее жестче.

И в тот самый миг, в ту самую секундочку, когда Юля начала уже подрагивать, захлебываться от ощущений и терять связь с реальностью… раздалась настойчивая и пронзительная трель дверного звонка.

Испуганно дернувшись, девушка попыталась подняться.

Однако Марат пресек ее попытку грозным:

— Не смей!

— Но там…

— Мне плевать, кто за дверью! — яростно толкнулся в глубины ее тела. — Я никого не жду! И никому не открою, пока мы не закончим! Пока ты не кончишь от моего члена, пташечка!

— Ты… с ума… сошел…

— Малышка моя!

Звонок в дверь повторился. Каримов грязно ругнулся и ускорился.

Юля прикрыла рот ладонями и тихонько заскулила. Внутри нее все туже скручивалась невидимая спираль. Все сильнее разрасталась сладкая агония.

— О-о-о! — протяжный вздох.

Марат прихватил губами один из ее сосков. Облизал. Звук мощных хлюпающих ударов порочным эхом разлетался по кухне. И снова звонок. Попова отчаянно захныкала:

— Нужно открыть…

— Нужно послать всех на хрен и довести тебя до оргазма!

Почти так он и сделал. Уже спустя несколько яростных проникновений у нее в глазах потемнело. Конечности онемели, и Юлю скрутила сильнейшая судорога. Задыхаясь от недостатка кислорода, оглушенная ревом собственного пульса, девушка забилась в конвульсиях и закричала:

— Марат! Что ты со мной… а-а-а!

Но Каримов точно завороженный наблюдал за ней из-под опущенных ресниц.

А за секунду до своего финала вышел из Юли и излился на ее живот.