Роман Реквием по любви. Грехи отцов глава Глава 77

Его слова произвели на старших эффект разорвавшейся бомбы.

Тишина повисла гробовая. Звенящая. На лицах присутствующих отразился чистейший ужас. Теперь на него таращились так, словно в его обличии внезапно обнаружили самого Люцифера. Жестокого. Беспощадного.

И кровожадного до крайности. Покачав головой, и пробормотав что-то на родном языке, Мага «омыл» лицо. Ювелир напряженно подпалил сигарету, и жадно затянулся. Прокурор заскрежетал зубами. У него задергался кадык.

А отец, и вовсе, смотрел на него так, будто впервые видел. Будто не узнавал.

- Ты… ты совсем *бнулся? – взревел он, секунду спустя. – Что ты творишь?

Борзый предостерегающе оскалился, и выплюнул озлобленно:

- То, на что у вас духу не хватает! Очищаю город от Пескаревской швали!

- А не жестковато ли ты гайки закрутил, дружок?

- В самый раз для таких мразей!

- Ты хоть понимаешь… чем все это может обернуться? И для нас, и для тебя, в частности? – отца уже почти трясло, он задыхался. – Ты хорошо подумал?

- Мне плевать! Они знали, на что шли, трогая мое. Каждый из них знал!

- Сын, - отчаянный хрип, - просто скажи нам, что ты собрал здесь этих людей только для того, чтобы взять за жабры Гарика! Что на самом деле ты не собираешься превращать их всех… в живые факела, черт тебя подери!

Дабы не давать ложных обещаний, Дмитрий просто промолчал. Просто стиснул кулаки, и так остервенело сжал челюсти, что мышцы лица свело судорогой. Его дыхание сделалось рваным. Пульс зашкаливал. А в мыслях громким набатом звучали собственные слова, так и не сказанные вслух:

«Пусть только повод дадут! И тогда… дорога в ад мне будет обеспечена!»

Для достижения цели он готов был на все. В том числе, закрыться вместе с пленниками внутри, и собственноручно чиркнуть спичкой, если придется.

Поняв его намерения без слов, и здраво оценив возможные риски, отец схватился за голову. А после, принялся нервно шарить по карманам, в поисках сигарет. Тем временем, вернув себе дар речи, заговорил Черчесов. Ну, как заговорил… он фактически орал, надрывая глотку:

- Нельзя устраивать массовый самосуд только по причине того, что тебе этого хочется! Нельзя! Это не по понятиям, щегол! Где доказательства их вины? Где доказательства их причастности к делишкам Гарика? Где факты, на основании которых их поголовно следует отправить к праотцам? Я уже не говорю о том, какой шмон устроят нам наши доблестные мусора, в случае подобного… происшествия. Это - сучий беспредел! А беспредела в своем городе я не допущу! Это мой долг перед братвой. Моя прямая обязанность!

От его слов Дмитрия кинуло в жар. Кровь заклокотала в венах, и тяжеленным обухом ударила в голову. Сознание помутилось. Разразившись громким смехом, ядовитым и далеким от адекватного, Борзый хрипло выплюнул:

- Твоя прямая обязанность – защищать своих людей, а не чужих! Твоя прямая обязанность – обезопасить нас, и наших близких! Твоя прямая обязанность – выковырять эту бл*дскую гниль с нашей земли! Или я чего-то не знаю?

- Все ты знаешь, только краев не видишь! - недобро прищурился Прокурор. – За базаром-то следи! Не со шнырём бакланишь - не нарывайся!

Нервы сдали окончательно. Сознание заволокло пеленой ярости.

Озверев в одночасье, Похомов приблизился к нему вплотную. Встав практически нос к носу, и прожигая одичавшим взглядом, прогромыхал:

- Я не ослышался? Ты меня за манеры отчитать решил? Сейчас? Когда я едва себя контролирую? Когда твоя племянница… она же – моя жена… моя БЕРЕМЕННАЯ жена – а в том, что она носит моего ребенка, я почти не сомневаюсь… находится в руках твоих злейших врагов? Хрен знает, где? Хрен знает, с кем? С хрен знает, какими шансами на спасение? Кому ты угрожаешь, Боря? И чем? Расправой? Смешно! Для меня нет большей пытки, чем мысли о том, что они с ней могут сделать! Нет страха сильнее, чем…

Дмитрий запнулся, будучи не в силах произнести это вслух. Глотка саднила.

Судорожно хватанув воздух полной грудью, он продолжил чуть спокойнее:

- Еще вчера, ожидая увидеть ее среди трупов на поляне, я готов был пустить пулю себе в лоб. Хоть слабаком меня назови, хоть тряпкой и подкаблучником - мне откровенно пох*й. Но жить без нее я… не стану! Я тупо не смогу. И если вдруг, самое страшное произойдет, если мы не успеем освободить ее, тогда меня не то, что ты… меня и сам черт не остановит! Я не стану разбираться, кто из них виноват. Мне не нужны никакие факты. Я всех, до единого, пущу в расход! Всех Пескаревских шестерок одним махом отправлю в преисподнюю. Торжественно клянусь, что сам отправлюсь вместе с ними! Ну, что? Такой расклад тебя устроит, Борис Андреевич?

Черчесов нахмурился. Помрачнел и сурово сдвинул брови:

- С чего ты решил? С чего взял, что она в положении?

Дмитрий горько усмехнулся:

- Я просто знаю!

Вновь воцарилась зловещая тишина. Прокурор молчал около минуты.

Очевидно, переваривал услышанное. Делал какие-то собственные выводы.

Наконец, он ободряюще сжал его плечо, и кратко озвучил свой вердикт:

- Ее не тронут! Не посмеют! Она нужна им живой! Но… если я ошибаюсь, если все же произойдет что-то непоправимое… я лично вручу тебе спички!

Дмитрий благодарно кивнул. Подобный вариант его полностью устраивал.

- Этого, априори, допустить нельзя! - в их диалог вмешался отец, приковывая к себе всеобщее внимание. – Велика вероятность, что Шмель территорию города не покидал. И Лизу Гарику не передавал. Особой форы у него не было. Он просто залег на дно. И это нам на руку. Найдем его, найдем и ее!

Все вопросительно уставились на Ювелира. Петр Петрович, в свою очередь затушил сигаретный окурок носком обуви, и возмущенно воскликнул:

- Мои ребята и так пашут, как проклятые! Мы все возможное делаем, чтобы выйти на его след. Но… результата пока нет. Шмель точно сквозь землю провалился!

- Значит, плохо пашут, Петя! – строго выписал ему Прокурор. – Эту самую землю они должны носом рыть! У нас каждая минута на счету!

- Не бузи, Боря, - устало выдохнул Дуда. – Сейчас все на нервняке!

Они еще некоторое время спорили между собой, строя все новые и новые предположения. Но их «идиллия» вскоре была разрушена.

Шумно сглотнув, глядя пустым взглядом в одну точку, и остервенело стискивая руки в кулаки, о своем существовании напомнил Пашка.

- Я… я знаю, где он может быть! – произнес друг дрогнувшим надломившимся голосом. – Вернее, догадываюсь. То есть… предполагаю…