Роман Разрешаю стонать глава Глава 47

Два одиноких мужика желают познакомиться

«Мужчины как помойные коты – любят ласку,

но упорно изображают независимых».

Энциклопедия женской мудрости

Эд.

Дурные деньги, которые я ежегодно платил страховой компании, докторша отработала честно. К окончанию ее визита у меня оказалось три листа рекомендаций, один диагноз, который еще нуждался в уточнении, упаковка медицинских масок – презент от клиники, и распухшая от информации голова.

Как бы я ни старался, запомнить все, что она говорила, не получалось. Даже я сам на совещаниях не давал такого количества ценных указаний.

К тому же слушать тоже было непросто. Взгляд постоянно косился то на детскую, где мой пацан вскрыл коробку с намордниками и сейчас устроил примерку. То на гостиную, где, тихая и незаметная как тень, на диване сидела Лена.

– А еще неплохо было бы показать мальчика неврологу. Нет, никаких отклонений я не заметила, но по календарю осмотров вам уже пора. И к ортопеду.

Будто трех листов рукописи мне мало, сверху навесила докторша.

– И как срочно? – о том, что лишь невролога с ортопедом нам для полного счастья не хватает, я смолчал.

– Как только молодой человек будет себя хорошо чувствовать, можете сразу записываться на прием. Специалисты в нашем центре замечательные.

– Понял. Что-то еще?

Правильный ответ был «ничего». Хотя бы из соображений гуманности!

Должны же были учить в мединституте зачаткам милосердия. Вместе с «не навреди» и «исцели себя сам». Очень хотелось в это верить. Однако мне, видимо, попался какой-то неправильный врач.

Вместо того чтобы отчалить, она продолжила лекцию. Говорила что-то о частом питье и промывании носа. Ныла про регулярное посещение врачей и почему-то про стоматолога...

Некоторое время я еще слушал. Серьезно ведь! А потом, заметив Кира в гостиной, выпал из беседы полностью. Забыв впитывать жизненно важную информацию, уставился на непривычную парочку на диване и, кажется, снова слегка отъехал.

***

Что бы там ни вякала о сходстве Диана, мелкий щенок все же был весь в меня. В наморднике чуть ли не по самые брови, в цветастой пижаме с медведями, Кир не тушевался, не ходил вокруг да около. Он нагло и уверенно клеил мою женщину.

Вначале я даже глазам не поверил. Еще минуту назад сын был в детской. Деловой, хмурый, совсем не похожий на себя утреннего. И вот сейчас, вместо того чтобы стонать на кровати, изображая больного, он стрелял по Лене глазами, хохотал как молодой конь и что-то рассказывал.

И ни кашля, ни печального взгляда, ни опущенных плеч. Целебная сила женского внимания! Тяга к симпатичной самке даже в полуживом состоянии.

О том, что этому «самцу» всего три с половиной года, как-то и не вспоминалось. В руках у меня был талмуд с рекомендациями, на левое ухо с ценными указаниями крепко присела врачиха. А мой сын, тот самый, из-за которого я сегодня чуть не получил разрыв аорты, весело болтал с моей... только моей женщиной!

В жизни не думал, что когда-то буду кого-нибудь ревновать. Даже с женой не приходилось играть в Отелло. Дожил-таки до своих тридцати пяти нормальным вменяемым мужиком. А тут... и ревность зазудела в печенке, и гордость за своего пацана взяла.

Мелкий совсем! В писсуар попадать недавно научился, а уже со вкусом! Леночку мою ему подавай. Да еще улыбающуюся, с глазками горящими, с румянцем. Красивую, взгляд не отвести!

Орел! Версия «Басманский 2.0». Исправленная и улучшенная.

Так и хотелось выставить докторшу за дверь, чтобы не мешалась тут. Самому усесться в кресло подальше. И смотреть. Не вмешиваясь. Не афишируя своего внимания. Просто смотреть.

Это было для меня совершенно новое желание. Прежних своих баб я к Киру не приводил и не знакомил. Мысли такой даже в голове не возникало. На хрена? Они для другого требовались – мне жизнь скрашивали, злость снимали. И Лена как бы тоже... изначально для того была. А сейчас залип на них.

Один – наглый, без тормозов и смущения. И другая – внимательная, слушающая. По-настоящему. Совсем не на публику.

Словно давно знакомые. И не как с нянькой. С ней Кир вечно какими-то своими делами был занят – машинки, мультики, дорога железная... А иначе.

Как именно, я понять не мог. Не попадались раньше мне такие Лены. Никто не мог сразу, без разгона, путь к моему пацану найти. Химия, блин. Но выяснить хотелось. Как в ресторане, когда смотрел на малявок Лаевского и злился. На себя. На жену. На то, что все у нас с Киром через «жо». Зверел тогда, лишь бы не представлять, чего не хватает. А теперь...

***

Не знаю, как я пережил лекцию от докторши. Перелет из Москвы в Питер и тот, казалось, длился короче. Но стоило проводить ее до двери, закрыть замки... Как тяжелый мешок с плеч свалился.

До кресла в коридоре я так и не добрался. Терпения не хватило. Сразу пошел к этим двоим. Посмотрел в голубые глаза младшего, в карие – его соседки по дивану... и вся та тревога, что дышать нормально последний час не давала, сама рассосалась.

Даже ступор мой зачарованный прошел. Вместо него кое-что другое накатило. Но при сыне развернуться было нельзя.

– Герой, а ты не забыл, случайно, что тебе доктор сказала? – не дожидаясь, когда на меня обратят внимание, я сам поднял мелкого с дивана и поставил ногами на пол.

– Лежать в кговати, – скартавил сын, и глаза между челкой и намордником грустно сверкнули.

– И почему ты до сих пор не там?

Несчастный папаша, готовый потакать своему больному детенышу во всем, исчез. Теперь у меня был предварительный диагноз и четкое понимание, что ничего страшного не происходит. «Горлышко красноватое, общая слабость, но температура и остальные показатели в пределах нормы».

– Пап, я не хочу.

Маска надежно скрывала лицо, но я и так отлично знал, что под ней надутые губы и поджатый подбородок.

– А папа не хочет, чтобы ты болел. – Я встал в позу, демонстративно уперев руки в бока. – Доктор сказала отдыхать? Сказала! И тихий час у кого-то уже тоже наступил. Слоник в кроватке заждался.

– Но можно слоник сам баю-бай? – К надутым губам теперь еще и бровки стали домиком.

– Нет! Слоники не умеют спать в одиночестве. Им нужна компания. Только так!

Я еще раз взглядом указал на дверь детской комнаты.

– А я ему дам биби... – Кир сделал первый шаг, оглянулся. С надеждой. Грустный такой, расстроенный.

Потянись он ко мне или вернись на диван, я бы сломался. Забил на сон, забрал бы его на колени. Но за первым шагом последовал второй.

– Только человеческое тепло. Бочок к бочку. У вас получится, – когда сын уже вошел к себе в комнату, добавил я и опустился, наконец, на сиденье. Бедром к бедру. Ногой к ноге. Боясь спугнуть ту, что сама явилась в мое логово. И уже не в состоянии держаться на расстоянии дольше.