Роман После развода я разбогатела глава Глава 366

Гай Харольд прочистил горло и звучным голосом продолжил уговаривать супругу:

— Келли, воспользуйся перерывом и отзови свой иск! У семьи Кузнецовых уже есть доказательства того, что Даниил является внебрачным ребенком. Если эта информация распространится, дело кончится плохо и для тебя, и для меня, и для всей императорской семьи. А если слухи дойдут до самого императора, он точно не одобрит твоего решения насчет Елизаветы Кузнецовой.

Княгиня еще больше распалилась, бросив на мужчину злобный взгляд.

— Сдаться? С какой это стати? Эта стерва убила моего сына, только ее жизнь искупит этот грех. Это ошибки прошлого. Они хотят использовать эту информацию, чтобы сломить меня? Только в их мечтах! Я собираюсь добиться справедливости для Дани, пускай мне даже придется самой рассказать о скандале в королевской семье! Я буду бороться до самого конца!

Харольд не стал продолжать дискуссию. Увидев, что ему никак не переубедить жену, князь помрачнел.

***

Стоило Эмме только выйти из уборной в коридор, как ее тут же схватили люди Павла Мирного.

Девушку привезли в отель по соседству и силой втолкнули в номер Павла. Эмма оступилась, и только через несколько шагов ей удалось восстановить равновесие.

Павел вольготно расположился на подоконнике с зажженной сигарой.

Даже дым от сигары не мог скрыть гнева в его янтарных глазах.

— Оказывается, ты так быстро согласилась вернуться в наш дом, только потому, что искала улики для Елизаветы Кузнецовой, — ледяным тоном заметил Павел.

Запах табака в комнате ощущался столь же сильно, как и исходящая от мужчины угроза. Вместе они давили на бедную Эмму, заставляя ее задыхаться.

Но девушка глубоко вздохнула, заставляя себя сопротивляться давлению, и ответила:

— Это действительно так.

Ца!

Раздался звук удара.

Едва Эмма закончила говорить, как Павел кинул в нее стоящую рядом чайную чашку. Она разбилась о плитку у ног девушки, разлетевшись на сотни мелких осколков.

Эмма попятилась назад.

Павел вскинул на нее взгляд:

— Что такого ты получаешь у Кузнецовых? Почему ты так рада рвать себе жилы ради них, пусть даже за счет своей же семьи?! Ты просто волк в овечьей шкуре!

Это сильно задело Эмму, девушка наконец встретилась взглядом с Павлом и решительно заявила:

— Может и так, но в вашей семье меня никогда не жаловали. Хоть мы и связаны кровными узами, вы холодны ко мне, словно к незнакомке. А Лиза, пусть и не моя сестра, всегда относилась ко мне с добротой. Я обязана ей жизнью! Конечно, зная, что вы что-то замышляете против нее, я не стану просто сидеть сложа руки!

Павел ядовито усмехнулся:

— Она добра к тебе только потому, что знает, что может извлечь выгоду, вот и все! Кто на свете может быть ближе, чем родные люди? Она же своими руками убила твоего брата! Даже если он незаконнорожденный, в нем все еще течет наша кровь! К тому же, если Кузнецовы раскроют тайну его происхождения, понесет потери и наша корпорация, как же ты не понимаешь!

— Прости, Паша, но я верю Лизе.

Глаза девушки покраснели, она глубоко поклонилась Павлу и ответила:

— Я ни к тебе, ни к Даниилу, ни ко всей вашей семье не испытываю теплых чувств. Если ты принимаешь это близко к сердцу, просто отмени банкет в мою честь. Словно твоя пропавшая младшая сестра никогда и не возвращалась.

Павел затушил окурок. Его глаза не выдавали никаких эмоций.

Перед тем, как уйти, Эмма бросила напоследок:

— Ты, наверное, не сможешь понять, что Лиза значит для меня. Но я скорее откажусь от семьи Мирных, чем сделаю что-то ей во вред!

***

Эмир спешно вез выздоравливавшего Анатоля за город.

Там, в доме с черепичной крышей, Даниил с трудом пришел в себя.

На грудь ему наложили толстую повязку, которую кое-где пропитала кровь. На лице — ни кровинки, настолько, что губы Даниила казались алебастрово-белыми.

Ресницы мужчины слегка задрожали, и он наконец открыл свои сапфирово-синие глаза.

Даниил слегка наклонил голову и сразу увидел сидящего рядом Дроздова.

— Анатоль?

Анатоль вертел в руках свои часы. Его черные глаза даже не смотрели в сторону Даниила, а тон излучал равнодушие:

— Даже сама Лиза не знает. В тот день она сильно нервничала, промахнулась на два сантиметра и не задела ни сердце, ни артерии.

— По… почему…

Даниил силился задать вопрос, полный непонимания.

Лизе даже не обязательно было убивать его с одного выстрела, мужчина умер бы и от сильного кровотечения. Анатолю оставалось бросить его умирать, он бы и так не выкарабкался.

Или же он спасся лишь ради того, чтобы быть замученным?

— Почему я спас тебя?

Анатоль понял, что он собирается спросить, и усмехнулся:

— Эти полгода я не раз висел на волоске от верной смерти. Но ты перенес не менее тяжкие страдания. И раз уж ты дал мне лекарство «Цинг», и я выздоровел, мы можем теперь забыть о нашей вражде.

Забыть о вражде?

Даниил застыл в растерянности.

Он едва не повторил слова Лизы!

Ясно как белый день, что они оба кровожадны и безжалостны. Они соперники в любви, наконец, они заклятые враги! Так как Анатоль мог так легко пощадить его?

Даниил приподнялся, опершись об изголовье кровати:

— Знаешь, я передал лекарство вовсе не из желания тебе помочь. Наоборот, я желал тебе смерти, для меня это стало бы наилучшим поворотом событий!

— Я в курсе.

В глазах Анатоля отражалось полное спокойствие, а на лице застыла маска равнодушия:

— Ты хотел помочь Лизе, а она стреляла в тебя. Ты молил о смерти, а она делала все ради меня, боясь, что мне самому будет трудно убить тебя. Сейчас я помогаю тебе. Я собираюсь отпустить тебя.

Даниил потрясенно уставился на Анатоля.

— Я должен признаться, если бы мы поменялись местами, и ты бы оказался у меня в руках, я бы ни за что так просто не отпустил тебя!

— Досадно, но нет никаких «если». И у тебя нет и никогда не будет возможности сделать меня пленником. Так что продолжать вражду или отпустить тебя с миром — выбор за мной.

С полуулыбкой он посмотрел на Даниила, с настолько благородным и величественным видом, будто родился уже с этим высокомерным взглядом привилегированного человека.

Анатоль мог похвастаться тонкими чертами лица. Несмотря на то, что он перенес операцию по пересадке кожи из-за ожогов, мужчина по-прежнему отличался необыкновенной красотой.

Взгляд его чернильно-черных глаз внушал трепет. Но вместе с тем во всем его существе сквозила глубокая любовь и привязанность к Лизе.

Тревога покинула Даниила, и он улыбнулся.

— Я сдаюсь. В принципе, я могу понять, почему Лиза выбрала не меня. В некоторых аспектах мне до тебя далеко.

Анатоль улыбнулся одними уголками губ. Он похлопал Даниила по плечу и уже более серьезно продолжил:

— Что более важно, твоя матушка считает, что ты мертв. Она подала иск, в котором обвиняет Лизу в твоей смерти, в Международный суд.

Даниил тоже посерьезнел:

— Матушка никогда не остановится, пока не достигнет своей цели. Если так и продолжится, пострадают обе стороны.

Анатоль кивнул:

— Только ты можешь разрешить эту проблему.

Взгляды мужчин снова пересеклись, но в них больше не было той ненависти, что переполняла соперников прежде.

Прежде из-за Лизы они смотрели друг на друга, как на заклятых врагов.

Но не в этот раз.

Теперь они примирились благодаря Лизе, и общими усилиями разрабатывали контрмеры.

***

Перерыв в работе суда закончился.

Великая княгиня и не подумала отказываться от иска.

Все собрались в зале судебного заседания.

Истица настаивала на том, что Даниил умер в результате выстрела, который произвела Елизавета Кузнецова.

— Ваша честь! Мы считаем, что ответчица совершила преднамеренное убийство Чарльза Лэнса, выстрелив в него из пистолета! Истица как приемная мать убитого приложила все силы к разрешению конфликта, но обвиняемая позволила себе оклеветать ее, чем показала, что совершенно не раскаивается. Мы надеемся, что Ваша честь примет меры и приговорит ответчицу по всей строгости закона!

Адвокат подсудимой промолчал.

Из-за речи Лизы, которую она произнесла перед судебным перерывом, все их заранее подготовленные планы пошли прахом.

Великая княгиня стиснула зубы от ненависти, затем со злостью взглянула на Лизу и спросила:

— Елизавета Кузнецова, как бы ты ни подменяла понятия, тебе не опровергнуть тот факт, что ты застрелила Чарльза! Ты сознаешься или нет?