Роман После развода я разбогатела глава Глава 350

Даниил долго молчал в оцепенении.

Молча заплатить и ничего не требовать обратно?

Раз уже заплатил, почему бы не потребовать какого-то возврата?

Как такое называется?

Он отпустил Эмира, взял мокрое полотенце и протер руки, затем холодно ответил:

— Любит она меня или нет, она в любом случае может быть лишь моей женщиной. Потом, когда мы проведем больше времени друг с другом, мои чувства обязательно тронут ее сердце, и тогда она сама захочет выйти за меня замуж.»

Он отбросил мокрое полотенце, глянул на того, кто был рядом:

— Продолжайте бить, и глядите за этим парнем в оба.

Дав распоряжение, он повернулся и стал уходить. Стало доноситься завывание ветра, а также звуки ударов плетью, которая рассекала плоть.

На лице Даниила не было никакого выражения. Он ушел из подземной тюрьмы, даже не обернувшись назад.

На следующий день.

С рассветом Лизу разбудил шум от машин за окном.

Но она, в полудреме, не обратила на это внимание, а, перевернувшись, продолжила спать дальше.

Если бы это было раньше, когда все было напряженно, как оголенный нерв, то она уж точно не смогла бы уснуть.

Но беременность дала ей дополнительную нагрузку на здоровье, и это контролировать она уже не могла.

Ей удалось еще проспать пять минут, как постучали в дверь — это был Даниил Рафаэльевич.

— Дорогая Лиза, соберись: я отвезу тебя в тюрьму, чтобы проведать Эмира.

Сон с Лизы, как рукой сняло, и она, встав с кровати, спросила через дверь: ты правду говоришь?

Ей не верилось в то, что Даниил мог так легко организовать встречу с Эмиром.

Или ему в голову пришел какой-то новый трюк?

Даниил стал говорить непринужденно, со слегка уловимой улыбкой на устах:

— Конечно, я говорю правду, жду тебя в зале внизу, собирайся и спускайся.

Елизавета Васильевна быстро поднялась с кровати и стала умываться.

Неважно, что там задумал Мирный. Если можно увидеть Эмира и убедиться в том, что с ним все в порядке, то это самое важное.

Она не стала делать макияж, спустилась вниз с чистым лицом без косметики, в шубе на лисьем меху.

Завидев ее, Мирный остолбенел.

Время как будто пошло вспять, как будто и не было этих семи лет и к нему вернулась та самая, милая, простая Лиза.

Перед тем как встать и идти, он пригладил ее шубу:

— Пошли.

До того, как выйти из дверей, он заботливо передал ей грелку для рук:

— В тюрьме очень холодно и влажно, у тебя начальный период беременности, а поэтому ты особенно должна следить за своим здоровьем, смотри не простудись там.

Лиза с сомнением посмотрела на него и не взяла грелку.

Даниил рассмеялся ей в глаза:

— Будь спокойна, я специально подобрал ту, которая безопасна для беременных женщин.

Тогда Лиза все же ее взяла.

Двое молча сели в машину и направились в тюрьму.

В тюрьме чувствовался устойчивый и сильный запах крови, было очень влажно, и Лиза преодолевала рвотные позывы, держалась позади Даниила пока они шли до камеры, которая была в самом конце коридора тюрьмы.

Открылось маленькое оконце в стальной тюремной двери.

Через дверь она сразу же увидела Эмира всего в крови от бичевания, подвешенного за руки.

Эмир был в полубредовом состоянии и еле дышал.

— Мирный, ты нелюдь!

Глаза Лизы покраснели от гнева, она подняла руку, чтобы дать пощечину Мирному, но он перехватил ее руку.

— Ну, дали парню пару плетей, от этого он уж точно не умрет. Однако, вижу, что ты заботишься о приспешниках Дроздова куда более, чем обо мне, и мне от этого больно.

Последние слова он произнес, стиснув зубы, понимая все коварство Лизы.

— Лиза, не думай, что я не знаю, что ты обдумываешь как бы до свадьбы втихую взять лекарство. Смотри, если ты не выйдешь за меня замуж, то и я не исполню своих обещаний! Не вздумай еще раз меня кинуть. Анатоль тогда вылил мою серную кислоту, и я поднес Эмиру пару пузырьков, он у меня получит!

Он мягко отпустил запястье Лизы, опасаясь за ее живот, даже не вспылил, что было для него редкостью.

Лиза безмолвно смотрела на Эмира в камере на последнем издыхании, сердце ее ныло так, что она ничего не могла произнести, поэтому, что было сил, впилась ногтями в ладони рук, пытаясь тем самым заглушить внутреннюю боль.

Даниил продолжил:

— Если ты хочешь оставить этого ребенка, то я не против, но ближайшие дни ты должна спокойно переждать в апартаментах, а в день, когда у нас будет свадьба, даже и не думай идти на какие-то уловки. После свадьбы я сразу же отпущу Эмира, чтобы он мог с лекарством вернуться в Россию. Помни, в этот раз я тебе говорю правду.

Лиза плотно сжала губы.

Принести себя в жертву и за счет этого гарантировать спокойствие Эмира и еще не родившегося ребенка, а также обезопасить лекарство для Анатоля.

Такие условия казались ей приемлемыми.

— Хорошо, но ты не должен мучить Эмира, иначе я не смогу доверять тебе, не смогу выйти за тебя замуж...

Она замолчала, сняла с пальца старинное кольцо из драгоценного камня, положила его на ладонь и передала Даниилу.

Это кольцо было единственным ее оружием, теперь она добровольно передавала его ему, что подтверждало ее искренние намерения.

Даниил очень этому обрадовался:

— Его больше не будут бить, я сегодня же направлю к нему доктора, а еще скажу, чтобы ему дали хорошей еды. Ты довольна?

— Хорошо бы, чтобы так было на самом деле, а не только на словах.

— Успокойся. — Даниил улыбнулся одними лишь глазами, заботливо проверил рукой температуру грелки и сказал, — пошли, здесь, в тюрьме слишком холодно, а ты носишь ребенка, тебе надо побыстрее выбираться отсюда.

Лиза ничего не сказала, с болью в сердце все никак не могла насмотреться на Эмира, но все же надо было идти.

……

Как только они ушли, Эмира, подвешенного за руки почти целый вечер, наконец-то отпустили.

Бросили на пол и от боли он очнулся, руки были вывихнуты, в них не чувствовалась никакая сила.

Он что было сил пытался сесть, но не мог для этого найти в себе сил, оставался в полуобморочном состоянии.

— Эй, брат, ты там как?

— Жив еще? Эй, если ты слышишь меня, отзовись! Брат...

Из другой камеру через стену доносился непрестанный голос. Это был женский голос, говорящий на русском языке, а не на английском языке.

К Эмиру потихоньку стало возвращаться сознание, еле-еле через пересохшую глотку ему кое-как удалось прохрипеть что-то в ответ.

Через окно за решеткой вверху стены послышался слабый голосок девочки из соседней камеры.

— Эй, что ты натворил, что тебя сюда заперли? Почему такое суровое наказание?

Эмир лежал, глазами уставившись в черный потолок:

— Я хотел украсть вещи из дворца императора, но меня засекли. Но даже если бы я этого не делал, то какая разница? Ведь скоты всегда портят жизнь людям, и для этого не требуется никаких поводов, не правда ли?

Девочка вздохнула:

— И как ты? Голодный? Вчера приносили еду, я спрятала хлеб, если ты хочешь, я могу тебе перекинуть.

В тюрьме еду давали только один раз в день, и если пропустишь, то будешь терпеть голод до следующего дня.

Взгляд Эмира переместился на окно под потолком, и, судя по голосу, говорившей девочке было лет восемнадцать-девятнадцать, куда ей перекинуть хлеб?

— Нет, не нужно, я не голоден, сама кушай.

Ему было интересно, что эта девочка смела разговаривать с ним, и поэтому спросил:

— Вчера били человека, небось испугалась? Мне нестрашно ограбить дворец императора, а ты разве не боишься меня?

— Я тебя не боюсь, но вчера и вправду было очень страшно, я никак не могла уснуть.

Она свернулась калачиком, плотно прислонилась к стене и, сдерживая слезы, сказала:

— Меня здесь держат уже несколько дней, я не понимаю, что они говорят, но вчера я услышала, как ты говорил с тем негодяем по-русски, и я очень испугалась, что тебя забьют до смерти.

Если бы его убили, то она опять оказалась бы в одиночестве, и никто не говорил бы с ней.

Уста Эмира застыли в подобии улыбки:

— Ты такая маленькая, как же тебя угораздило здесь оказаться? Что ты сделала?

— Я и сама не знаю почему они меня здесь заперли. Несколько дней назад я отправилась с папой путешествовать из России, спали в номере отеля, а когда я проснулась меня сразу привезли сюда и заперли. И я не понимаю, что они говорят.

Эмир выслушал это спокойно:

— А где твой папа?

— Не знаю, с тех пор как меня здесь заперли я его и не видела, еще несколько дней назад я звала его, но никто не откликался, наверное, его здесь нет.

Эмир молчал, обдумывая услышанное.

Похоже, она столкнулась с торговлей людьми.