Роман Помощница для бывшего глава Глава 53

Рада

После разговора с Женей я расплакалась. Не потому, что ему удалось меня запугать. Просто если мне кажется, что жизнь начинает налаживаться, обязательно что-то случается. Вот откуда бывший муж сделал такие выводы? Егор в упор не видит сходства с Ваней, а Женя ничего не упустит. Вряд ли на телевидении его начнут слушать, а вот если он дозвонится до Лютого...

У меня сердце замирает, стоит только подумать, что отец Егора узнает о Ване. Заберет ребенка, а меня выставит за дверь в лучшем случае. Не пара я его сыну. Неизвестно, как Егор поступит в этой ситуации. Позволит отобрать сына или нет? Он даже не звонит.

— Ты чего ревешь? — спрашивает Луна, заглядывая в кухню.

Ванька спал. Подруга вроде тоже спала. Я не думала, что она поднимется, вот и распустилась.

— Женя звонил… — вытирая руками слезы.

— Что ему еще надо? — Луна разозлилась, весь сон я ей прогнала.

— Угрожал, — мне так плохо, что держать все в себе нет больше сил.

— Прости меня, Рада, но что его никто не прибьет-то? Плюнь на его угрозы! – завелась Луна.

— Он обещает рассказать Егору, что Ванька его сын, — наконец-то признаюсь я – и словно камень с души сняла. Мне нужно выговориться.

Луна проходит к столу, опускается на стул.

— Во дела, — проводит по лицу руками, будто умывается.

— Прости, что скрывала. Не могла… боялась, что до Егора дойдет. Ты ведь меня постоянно пристроить желаешь… — попыталась оправдаться, но подруга меня перебила:

— Ладно, о чем разговор. Не сказала и не сказала. Тебе виднее, как поступать. Я и сама свои секреты бережно храню. Может, когда-нибудь расскажу, — Луна опускает взгляд, повисает непродолжительная пауза, потом она интересуется: — Так вы с Егором вместе сейчас?

— Я всегда его любила. Безответно. Забеременела прямо перед его свадьбой… — начала я с самого начала все рассказывать.

Мы просидели в кухне допоздна. Луне завтра на работу, а я тут принялась изливать душу.

— Не думаешь, что самой нужно ему обо всем рассказать? Хотя в этом вопросе я не советчик.

— Я уже об этом думала, Луна. Довериться полностью не могу. Боюсь. У нас вроде как роман начинался, а он пропал. Два дня не звонит. Напишет, спросит, как Ваня, на этом все. Будто ничего не было.

Не хотелось думать, но мысли все равно лезли в голову. Как мы будем вместе дальше работать, если он остыл?

— Не накручивай себя. Может, у Егора случилось что-то. Это мы, женщины, какие бы проблемы нас ни преследовали, находим время и силы на мужчин. У них все по-другому. Он ведь за разводом поехал. Журналисты со всех сторон обложили, проходу не дают. Возможно, телефон прослушивается, — об этом я не подумала. А ведь такое вполне может быть. — Слушай свое сердце, — добавляет Луна. — Давай спать, мне на работу, да и тебе рано вставать, Ванька все равно не даст полежать.

**** ****

Еще два дня молчания Егора...

Мое настроение с каждым днем опускается все ниже. Он продолжал ежедневно интересоваться состоянием Вани, но ни разу не позвонил и не спросил, как у меня дела. А я не решалась набрать первой. Не хотела навязываться. Какая же я глупая…

Четыре дня молчания. Будто уехал и забыл. Зачем тогда был этот флирт? Внимание? Взгляды? Ухаживания? Неужели за этим ничего не стояло? У Луны получилось в прошлый раз меня успокоить, но очередные два дня молчания – и отчаяние накрывает с головой.

Вечером позвонил Андрей. Мы долго с ним разговаривали. Договорились сводить детей в выходные в парк, если Ваня поправится и погода не подкачает.

Уложив Ваньку, сходила в душ.

— Не звонил? — спросила Луна, когда я вышла из ванной комнаты. Она по нескольку раз в день интересовалась, видела, что я подавлена.

— Нет, — мотнула головой. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по комнатам.

Я уже засыпала, когда зазвонил телефон.

Егор…

******** ********

Егор

Три дня у реанимации. Никаких изменений в состоянии здоровья отца, оно крайне тяжелое. «Готовьтесь к худшему», — вердикт врача, но Лютый продолжал цепляться за жизнь.

Машу с мамой получилось отправить домой, чтобы они немного отдохнули. Гнетущее состояние ухудшают больничные стены. Больницы вообще пахнут отвратно. В них будто сама смерть делает обход, а ты ненароком ощущаешь ее касание. Наблюдаешь за работой врачей, которые отвоевывают у смерти чьи-то жизни, и даже в тот момент, когда получилось спасти человека, ты не испытываешь радости, а лишь облегчение, что в морг никого не спустят. Привыкаешь, наверное, а ведь я всего лишь четвертый день здесь.

Наверное, такие места заставляют задуматься о жизни и понять, за что ее стоит ценить. Переосмысливаешь свои косяки, начинаешь понимать, как хочешь закончить свой жизненный путь, а главное – как его пройти, чтобы в конце не было сожаления о бесцельно прожитых годах.

Когда получалось остаться наедине с собой, откидывал голову на холодную стену, прикрывал глаза и пытался дремать, но в голову лезли мысли, которые сейчас волнуют меня больше всего на свете. Ванька… Рада…

Сложно принять, что у тебя есть сын. Я не обсуждал это с Машей, хотя такая мысль была. Я видел, что ей сложно разрываться между больницей, мамой и домом. А я не был точно уверен, что все так, как я представлял. Но с каждым днем мне все больше хотелось верить, что Ванька от меня.

Рада – не просто увлечение, не просто искренняя чистая девочка, которая была в меня влюблена, она женщина, которую я всегда любил. Заблуждался, когда думал, что она мне всего лишь нравится. Возможно, несколько лет назад мои чувства были незрелыми. Я не был готов к серьезным отношениям, да и, наблюдая за своими родителями, не очень хотел заводить семью. Хотя тянулся к той, которая могла ее дать. С ней хотелось нормальной семьи, хотелось вместе состариться.

Блин, я просто олень. Люблю Раду. Давно люблю, поэтому и выбросить из головы не мог столько лет.

И как бы сложно ни было молчать, ведь хотелось поднять вопрос о Ваньке и во всем разобраться, я решил не торопить Раду. Не готова, значит, довериться. Не буду давить с разговором.

К Лютому на несколько минут пускали самых близких. Деньги решают не все. Со смертью нельзя договориться. И мы чувствовали, что войну отец может проиграть. Слышал он нас или нет, мы не знаем, но каждый из нас хотел остаться с ним наедине. Словно исповедать его перед дальней дорогой. А возможно, что и самому исповедаться.

О чем говорили Маша с мамой, я могу только предполагать. Когда дежуривший врач-реаниматолог позволил мне вечером войти к отцу на несколько минут, я не стал отказываться…