Роман По законам прайда. Мередит глава Глава 41

В другой раз я бы сжалась от силы его голоса, но сейчас эта доминантная властность действовала на меня как лучший в мире препарат-возбудитель. Я и так находилась на грани от его не прекращающихся, бешеных выпадов, а он мучил меня, доводя до исступления, но не позволяя переступить черту.

- Пожалуйста, я больше не могу, - практически рыдала, чувствуя, как близко наслаждение, которое никак не выходило достичь.

- Скажи! – приказал он. – Твой побег закончился. Я поймал тебя. Теперь ты – моя! Вся, от кончиков пальцев до той дырочки, где я сейчас нахожусь. Я заявляю на тебя свои права. Навсегда.

Его властные слова вызвали настоящие конвульсии в моем теле. От переизбытка ощущений слезы потекли по щекам.

- Гидеон…

- Видишь, Мери, ты даже кончить без моего разрешения не можешь! Ты полностью принадлежишь мне! Признай это!

Он говорил со мной, в то же время продолжая погружаться в меня. Грубее, быстрее, жестче. Так неистово. Со всем остервенением, на которое был способен.

- Моя пара. Только моя. Вся!

Его требованию невозможно было не податься.

«Потом, - решаю я, - потом я повоюю с ним за главенство, но сейчас моя львица покорена самцом, который прикусил ее загривок, покрыл ее, ворвался в нежную плоть, пробудил овуляцию и ждал подчинения. Достойный лев». И она сдалась. Я сдалась.

- Твоя, только твоя.

Слова смешались с его яростным рычанием, когда он впился в мою шею болезненным укусом, тем самым поставив брачную метку. Я неестественно изогнулась, громко закричав от экстаза. Мощная волна наслаждения пронеслась по измученному телу, наконец подарив мне мой первый настоящий оргазм.

Глаза закатились от неведомого доселе экстаза. Из горла вырывались истошные вскрики, но я даже не понимала этого, потому что в ушах гудело. Сознание теряло связь с реальностью от перенасыщения удовольствием. Никогда еще я не чувствовала такого душераздирающего наслаждения, которое выворачивало мои внутренности и заставляло сердце замереть в груди. Вот она, маленькая смерть! Я полностью растворилась в оргазме, потеряла свое «я», и в тоже время стала цельной в нашем обретенном «мы».

Мгновения тянусь как целая вечность. Когда осознанность вернулась ко мне, я пыталась сконцентрироваться на том, где я и что только что произошло. Влажный язык выводил круги по ране в нежном, залечивающем движении. Настоящее гребанное мурлыканье грохотало возле моего уха. Такое чисто мужское, полное удовлетворения. От этого звука моей львице хотелось ластиться к своему самцу, тереться об него.

Запахи в комнате тоже изменились. Мускусный аромат спаривания повис вокруг нас. Он пропитал нашу кожу, и теперь я пахла Гидеоном, а он мной.

- Ты как? – его голос звучал грубо, надрывно, что свидетельствовало о том, как разрушающе на него подействовала лихорадка.

- Жива. Наверное.

- Моя метка идеально смотрится на твоей коже.

Снова это самодовольство. Я дергаюсь, толкая его. От неожиданности тот валится на спину, хотя не исключено, что он просто позволяет мне это сделать. Из-за того, что мы все еще были соединены, когда я совершила маневр, его полутвердый орган выскальзывает из меня. Я испускаю удивленный возглас. Я так остро ощущаю это движение. Мои нежные стенки очень чувствительны.

Однако, быстро справившись с собой, я седлаю своего самца. Он смотрит на меня снизу-вверх с соблазнительной улыбкой, ни капли не выглядя покоренным, что лишь доказывает, что он позволяет мне эту игру.

- Почему их не видно?

Любопытство - мой рок. Гидеон издал смешок, прекрасно понимая, о чем я. В то же время руками он потянулся к моей груди. Пальцы сжали соски. Он перекатывал их между подушечками, заставляя затвердеть.

- Они появляются, когда соприкасаются со стенками твоего канала, чтобы вызвать овуляцию. Это будет происходит не всегда, только в период течки, иначе ты бы не выходила из состояния беременности.

- Ты думаешь, я уже? – с неверием поинтересовалась у него.

Разговор не мешал мне покачиваться на его твердом члене, тем самым создавая идеальное трение напротив своей чувствительной точки. Это вышло неосознанно и так естественно.

- Мы только начали, дикая кошка. Дай мне двадцать минут, - он скользнул взглядом по моему телу вниз, туда, где я соприкасалась с ним, - а то и меньше, и продолжим. Лихорадка не ушла. Она немного насытилась, поэтому частично отступила, но, пока я не удовлетворюсь, что мое семя крепко посажено в тебе, мы не покинем этим стены.

- Ты прав, - выдохнула я, прислушиваясь к с возрастающему, разрывающему ощущению внутри, которое заставляло сильнее прижиматься плотью к его органу, размазывая обильную влагу по нему.

Гидеон задышал чаше. Пальцы продолжали играть с моими сосками, от чего внизу живота выстреливали молнии.

- Я твоя истинная пара, поэтому всегда буду прав.

Негодующе фыркнула на это заявление. В ответ Гидеон резко подался вперед, принимая сидячее положение. Рот прижался к моей груди, вбирая измученный сосок внутрь. Горячее тепло окружило его, и я протяжно застонала, зарываясь пальцами в волосы своего мужчины. Пустота внутри усилилась. Стала более раздражающей.

- Я не могу ждать даже пять минут, - сообщила ему.

Смешок вибрацией прошелся по чувствительному соску. Затем зубы слегка прикусили его и потянули, от чего я выгнулась, тем самым позволяя головке скользнуть между губок и упереться во влажную дрочку.

Достаточно. Мне нужно снова ощутить его внутри. Стать цельной. Я опустила руку, сжала каменный орган, приподнялась, чтобы направить в себя. Толстая головка раскрыла мои губки гладкому стволу. Я подалась бедрами вниз, насаживаясь на стержень сантиметр за сантиметром. Рот приоткрылся. С восхищением вскрикивая, я вбирала его все глубже. Завела руки назад, оперлась на его ноги, чтобы совершать плавные поступательные движения, с каждым разам насаживаясь на него все глубже.

Гидеон порыкивал. Мужские ладони начали грубее сминать мою грудь, но такие действия лишь сильнее возбуждали.

- Ты убиваешь меня, - признался он, давая понять, что борется за контроль.

Я видела по янтарным всполохам в глазах, что его лев подошел к поверхности. Он мог с легкостью снова завалить меня и продолжить вбиваться так, как делал это пару минут назад. Однако Гидеон позволял руководить мне, давая понять, что видит потребность моей львицы быть равной в этом спаривании.

Только одно это вызвало в моей душе бурю эмоций, что добавляло плюсов в чашу весов, которая была подписана «простить Гидеона». Однако чувства отошли на задний план, когда лихорадка вновь напомнила о себе. Тело покрылось испариной. Я закусила губу, борясь за каждый вдох.

Инстинктивно мои движения ускорились. Ритмичное проникновение его твердости дарило невероятно растяжение. Шипы снова показали себя, однако боль, которую они вызывали, не была такой уж невыносимой. Она также приносила волны наслаждения, которые ошеломительной пульсацией расходились по телу.

Гидеону надоело оставаться безучастным. Уткнувшись лицом в место, где моя шея соединялась с плечом, он глубоко вздохнул, наполняя легкие моим запахом. Затем стиснул мой таз руками и принялся подмахивать бедрами. От его стремительных, резких толчков мое тело натянулось словно пружина.

Я вцепилась в него, позволяя руководить процессом. Ногти впились в кожу. Я оставляла следы. Намеренно. Осознание этого сделало мужчину более диким. Бедра задвигались в такой скорости, что я даже не представляла, что это возможно. Горло надрывалось от блаженных криков. Наши тела блестели от пота, благодаря чему прекрасно скользили друг против друга.

Гидеон вдалбливался в меня как поршень. Яростно. С настоящей агонией и рычанием. Он был великолепен в своей мощи и силе, от которой даже кровать сотрясалась, ударяясь о стены. Настоящее безумие.

Феромоны спаривания кружили вокруг нас. Они стимулировали это животное удовольствие, которое захватило мое тело. По позвоночнику прошла дрожь – предвестник оргазма. Вдруг через туман эйфории я услышала его приказ:

- Сделай это! Немедленно! Пометь меня!

В другое время требование доминантного самца отметить его шокировало бы, но сейчас это было все, чего желала моя львица и я. Зубы давно заострились в ожидании того момента, когда я смогу впиться в его кожу, ставя на нем свое клеймо. Это является одной из ярких черт, присущих нашей расе. Потребность обладать своим партнером, оставить на его теле соответствующие метки. Чем сильнее твой внутренний зверь, тем сильнее это желание, но только если оборотень встречает достойную пару. В противном случае он ни за что не позволить оставить на своем теле даже маленькую царапину.

То, что Гидеон желает, чтобы я тоже заявила на него права, лишь подтверждает истинность наших уз. Никого другого отныне для нас не будет существовать. Я даже мечтать о большем не могла, поэтому с готовностью сделала то, чего мы оба так страстно хотели.

Стоило мои зубам проколоть его кожу, как Гидеон с такой мощью начал врываться в меня, что подбрасывал нас на постели. Я зарыдала от интенсивности оргазма, который захватил тело, пока Гидеон продолжал более медленно, но не менее сильно вбиваться в мое лоно, тем самым помогая себе выплеснуть внутри меня горячее семя. Содрогаясь в конвульсиях экстаза, я чувствовала металлический привкус крови и понимала, что моя метка получилась особенно жестокой. Однако моего самца это не волновало. Он порыкивал, делая последние точки, а затем застыл, продолжая крепко прижимать меня к своему телу.

Мы повалились на кровать, пытаясь восстановить дыхание перед следующим раундом. В том, что он будет, я не сомневалась. Даже после такого выматывающего соития лихорадка не прошла. Она дала нам передышку.

Я закрыла глаза от усталости, а когда пришла в себя, то оказалась в очередном эпицентре урагана. Гидеон опять атаковал меня с жадностью, словно предыдущих раз и не было. И все пошло по новому кругу. Снова и снова. Я потеряла счет времени. Не знала, закончилась ли ночь, прошел день или несколько. Это безумие полностью лишило меня сознания. Остался один голый инстинкт, которому мы неуклонно следовали.

Когда я в очередной раз уплывала в небытие, то подумала, что настолько истощена, что вряд ли выдержу еще один заход. К счастью, тогда я не знала, что брачная лихорадка сжалилась над нами и отступила, получив то, ради чего она пришла.