— Зеленый, — шепнула я ему, едва скрывая победную ухмылку. — Но… Ты не спеши, естественно. Я так долго могу, ага! Все для тебя, дорогой мой! Только взамен хочу в этом платье каждый день на учебу ходить…
— А в марле из аптеки не хочешь? — фыркнул, очнувшись по щелчку пальцев. Выпрямился, пытаясь собраться, завел машину и рванул дальше. — Она-то больше прикроет. По крайней мере, соски точно!
— Какие соски, Дим? — возмутилась я уже серьезно. — Я в лифчике!
— Вот и я думаю: «Какие нахер соски?! Почему их блядь за километр даже в темноте видно?» — зарычал снова, пытаясь перекривлять мой голос. — «Всем здрасте, Я Маша! Пришла сегодня в клуб, чтобы семеро меня оттрахали во все щели в общественном туалете!»
Ударив Диму кулаком в спину, я перестала массировать его плечи, откинулась назад и закатила глаза.
— Теперь у меня еще больше желания ходить так каждый день! — усмехнулась кровожадно, Дима поперхнулся, оттянув ворот рубашки.
— Что ты думаешь по поводу шашлыков? — невинно поинтересовался он. — Устроим ритуальное сожжение этого платья! Вот прямо сегодня! Ой, что это я… Чему там гореть? Как фитиль: раз – и потухло. Горошинка подогреться не успеет.
— «Всем здрасте! Я Дима, — передразнивая мужчину, показала ему средний палец, — и я не собираюсь трахаться ближайший месяц!»
Дима самодовольно рассмеялся, недоверчиво покачав головой:
— Спорим, солнышко, — загадочно подмигнул через зеркало заднего вида, — если секс все же будет, ты мне танцуешь стриптиз на день рождения. В том зеленом комплектике, что я тебе тогда в бутике сам выбрал, помнишь? Ты еще не видела, но в наборе есть ух какие чулки!
— Ха-ха три раза! — сложив руки на груди, я отвернулась к окну, уже предвещая свою победу. Подумаешь. Никакого секса?! Ерунда ведь, тьфу. Выплюнь и разотри. Когда Дима всякие гадости мелит, перерыв не кажется чем-то сложным. — А если секса таки не будет, Димочка, твое наказание окажется намного более ужасным! Я в отличие от тебя размениваться на всякую хрень не собираюсь.
— Не томи, — с предвкушением усмехнулся Дима, — змейка моя.
— Буду тебя при людях ведмежонком называть, вот! — я победно хлопнула в ладоши, когда Дима ударился головой об руль, сработал гудок. С его лица можно было писать картину маслом: крайняя степень обреченности! — О, а лучше «за-а-ая!» Это прямо до дрожи! Бррр! Аж душно становится! Представляешь, заявляюсь к тебе такая в офис в этом платье и как закричу: «За-а-ая! Я тебе подштанники принесла, ты дома забыл!»
— Ты монстр, Машунь! Как есть монстр! — горестно вздохнул он, резко сворачивая на парковку. — Ты же понимаешь, что я просто обязан тебя завалить прямо сегодня? Депутатская честь иного исхода не позволяет. Уж прости!
— Удачи тебе, дорогой мой, — я сжала кулак и послала ему лучи поддержки. — Призывай себе там духов законодательства, великий и могучий мандат… Или что там у вас призывают, а? В любом случае победа будет за мной!
Он ничего не ответил, просто дверь авто открыл. Только тогда я поняла, что подъехали к общежитию.
— Ну, что? — подмигнул он мне, припевая слова, словно песню, — Пойдем вещи твои забирать?
***
Молча и уверенно Дима потащил меня к центральному входу, будто везде его, блин, ждали!
— Дим… — попыталась вставить пять копеек я, а потом коварно улыбнулась. Представляя, как наша дежурная комендантша будет его веничком выгонять. Мало того, что время было давно за полночь, а значит официально пускать студентов уже запрещено. Так еще и с гостем противоположного пола, что вообще у нас на грани обморока.
Но, к моему великому удивлению и огромному разочарованию, проходя мимо стойки с местной мегерой, он очаровательно улыбнулся, приветливо кивнул и бархатно пропел:
— Тамара Васильевна, вы сегодня просто глаз не оторвать! Хоть картины рисуй! Влюбились, что ли?
На щеках семидесятилетней старушки появился вполне себе заметный румянец, глазки заблестели. Она отмахнулась, глядя куда-то под ноги:
— Скажете тоже, Димочка! Куда уж мне-то на старости лет?
— Ах, если бы не ваш муж… Если бы не муж!
Так мы и прошли наверх, никто мужчине даже слова против не сказал. Когда я нашла в себе силы захлопнуть рот и избавиться от шока, то шепотом прокричала:
— «СЕГОДНЯ»? У вас что, каждый вечер такие свиданки?
— Пфф! Я тут у тебя всех знаю, золотце, — пожал плечами мужчина. И пока я бросала на него удивленные взгляды, попутно открывая дверь, он равнодушно добавил: — Машунь, ты забыла, что я тебе каждый день цветы привозил? Даже обидно как-то стало…
Нахмурившись, я застопорилась в проходе:
— Не ты, а Игнат. Я видела его раз…
— Раз! Вот именно! — согласно кивнул тот, нагло отодвигая меня в сторону и входя внутрь первым. Осмотрелся по сторонам цепко и внимательно. Явно проверяя ремонт. Кажется, очень довольным не остался. — Все остальные разы я привозил. Я, Машунь. Нахрена мне другие мужики, если Я за тобой ухаживал? Логика, ну…
Глядя на Диму, внутри безбожно трепетало сердце, и перехватывало дыхание, становилось нечем дышать. Сжав пальцами ключ, даже не ощутила, как металл врезался почти под кожу до легкого жжения.
— Что? — в слабом луче света из освещенного коридора я видела, как вопросительно взметнулась бровь Димы. — Чего ты так загадочно замерла? Зная тебя, прямо страшно стало. Как перед бурей!
— Просто, — резко выдохнув, я захлопнула дверь каблуком и в секунду преодолела разделяющее нас расстояние. Уткнувшись носом в грудь мужчины, крепко обвила его торс руками. — Спасибо! Ты самый лучший, Димочка…
Этот «самый лучший», пока я долго и нудно собирала свои вещи (а это, между прочим, сотни кремиков, масочек, всяких косметических и банных принадлежностей), просто лежал на кровати и довольно за мной наблюдал. Изредка я бросала на мужчину испепеляющие взгляды, а тот многозначительно мне подмигивал.
— Пчелка-а-а… А, пчелка… — повернувшись набок, Дима подпер лицо ладонью и коварно улыбнулся. — А ты вот знаешь, что есть одна примета. Рабочая, кстати говоря. Проверенная годами. Предками передается из рук в руки.
— Ну? — запыхавшаяся и уставшая, я обернулась по сторонам: из моего осталось только постельное белье. Я спешила, потому что хотела успеть до возвращения Леры и девочек в общежитие. Кто знает, вдруг они решат вернуться раньше? — Че там, говори? Тарелку разбить? Через плечо поплевать, м?
— Плечо! Пфф… Прошлый век, Машунь! — прыснул со смеху мужчина. Я подошла к кровати, дернула за край одеяло. Желая стянуть Диму. Или, как минимум, дать ему сигнал, что пора сваливать. Толку не было, ничего не произошло. — Вот моя примета… Это даже не примета! Это пророчество, и если его не соблюсти, то вся жизнь под откос пойдет. — Вытянув вперед руку, с чертовски умным видом он принялся загибать пальцы: — Ну, во-первых, и само собой разумеющееся, выгонят из вуза. Во-вторых, конечно же…
— Дим, — засмеялась я, не выдержав его заумного экскурса в бредни нашей местной православной магии. Видно же было по блестящим глазкам: что-то задумал! — Кончай свой концерт. Что там за примета?
— А вот эта, Машунь! — совершенно неожиданно он дернул меня за руку, повалил на себя. Потом оттолкнулся ногой, и я оказалась подмятой под его громоздкое тело, вдавленная в свою любимую кроватку. — У тебя же тут парней не было, да?
— Ты же знаешь, что нет!
— Это святое! — притворно возмутился мужчина, нежно погладив мою щеку подушечками пальцев. — Не закрытый гештальт, если хочешь! Ты совершаешь огромную ошибку, девочка… Вся жизнь потом под откос пойдет… Как бабка нашептала!
Не выдержав, я снова засмеялась. Сложно было даже представить, что Дима верит во все эти бредни, но разводил на секс очень грамотно и хитро. Тогда я решила подыграть ему и наивно переспросила:
— Это что же выходит, Димочка? Мне к тебе пока переезжать нельзя?
Тот прямо замер, нахмурился, нервно переспросив:
— Чего это вдруг?
— Так а как же тогда? Мне нужно срочно кого-то найти, на секс уломать… За сегодня точно не успею… — понуро покачала головой, — О, а может, и успею! Помнишь того парня, которому я есть готовила? Ему-то гипсы сняли, и он мне теперь должен.
— Могут снова надеть, Машунь, — хмыкнул недовольно. — Бесишь.
— А че? Нам же нельзя, — пожала плечами. Сам себя в свои «пророчества» загнал, пусть теперь выпутывается. — А значит, переехать я тоже не могу. Черт, это теперь все сумки обратно разбирать… Ты идти тогда домой, через месяц свидимся.
— Стоять! — рявкнул он, когда я попыталась встать, а затем еще плотнее руки на моей талии сжал. — Так необязательно же прямо секс нужен, ну… Поцелуя достаточно.
— Примета модернизируется на глазах! — ахнула я удивленно. — А может, достаточно теперь просто за мужчину подержаться и все, Димочка? Или потереть за какое-то стратегическое место, ммм?
— Можешь, конечно, и потереть, — согласно кивнул тот, не сдержался и тоже засмеялся. От его бархатного смеха бабочки запорхали в животе, а напряжение между ног стало просто невыносимым. — Но поцелуя тоже будет достаточно.
И он сделал это. Просто сжал мои щеки ладонями и накрыл мои губы своими. Мучительно медленно, безумно размеренно. Будто решил довести до обморока. Его язык неторопливо прошелся по подушечкам губ, пока я едва ли не задохнулась. Мягко раздвинул их, проникая внутрь. Коснулся моего языка самым кончиком, очертил его контур, заставляя задрожать. Затем повторил все с самого начала, немного прикусывая губы зубами. Совсем чуть-чуть… Только тело мое от этого сотрясалось каждый раз прямо как от удара электричества в сердце.
Я не выдержала первой, с глухим стоном набросившись на мужчину, заставляя его ускориться. И когда он не поддался, внутри взыграл самый настоящий азарт, желание довести Диму до такого же безумного состояния, в котором прибывала и я сама. Никогда в жизни я не целовалась с таким энтузиазмом и старанием. Язык порядком покалывал, щеки свело от напряжения, а губы запекло.
— Ах! — я задрожала, когда ощутила что-то горячее, упирающееся мне прямо между ног. И только тогда до меня с безумным удивлением дошло, что на мне давно уже нет платья, а Димины штаны скинуты на пол. Что его каменный член упирается мне между ног, а я плотно обхватываю его бедра своими ногами. Посмотрев на Диму ошарашенно, я присвистнула: — Черт, да ты профи! Димочка, и это я монстр, да? Да ты просто сатана в обличии представителя закона, ага-ага!
— Не профи, — рявкнул он, касаясь губами щеки, затем шеи, после спускаясь к груди; мне стало нечем дышать, стоило его губам коснуться набухших сосков и втянуть вершинки, — если ты очнулась…
— А как же… — мысли путались, сознание стало ватным. Во мне не было ни одной здравой мысли. И ни капли желания пробуждать их! — Как же спор…
— Забудь о нем, Машунь, — шепнул он, как чертов дьявол, которому я давно продала душу. — Забудь обо всем…
Даже если бы я не хотела, вселенная просто не оставила мне выбора. Я оказалась слишком слаба перед соблазном быть вместе с Димой. Абсолютно не владела собой. Ему даже не требовалось ничего особенного, чтобы переманить меня на «темную сторону», и вот я уже обхватываю его шею руками, притягивая к себе, выгибаюсь спиной навстречу.
— Пожалуйста… — срывается невнятный, едва разборчивый шепот. — Прошу тебя…
Дима вошел в меня резко, одним глубоким толчок. В глазах заплясали неоновые звезды, я закричала ему в губы. Лоно сократилось, сжимая член мужчины. Каждый его толчок отзывался во мне мощнейшей феерией из каких-то совершенно безумных ощущений. Наверное, именно так ощущают себя наркоманы: кажется, что лучше, чем сейчас, никогда не было и не будет. Словно вот он – самый яркий момент твоей жизни. Самый острый. Самый лучший. Вот он – мужчина, которого ты любишь. Он смотрит на тебя так, что внутренности в бантик завязываются, и под ложечкой сосет. И он хочет меня. Сильно, до остервенения. Можно было бы кончить лишь от одного этого взгляда!
— Машунь, — прошептал Дима. Он привстал на локти, прогнувшись в спине, глаза его закатились, на лице появилось выражение крайней степени кайфа. По рукам выступили вены, обвивающие его руки, как вспышки молнии. Лицо покраснело, губы распахнулись. Между бровей залегла глубокая морщина, а член внутри меня задрожал, увеличился, извергаясь спермой. Последние удары стали безумными, остервенелыми, нетерпеливыми. Вколачивающими меня в кровать, заставляя хрупкую конструкцию прыгать на месте. — Как же с тобой хорошо… Моя пчелка…
Я взорвалась с мужчиной одновременно, улетая телом на какую-то совершенно другую розовую планету. В голове ворохом пронеслись сотни мыслей! Что это наш первый секс после недели разлуки. Один из самых нежных, запоминающихся, пропитанных любовью. По крайней мере, с моей стороны точно…
Но где-то там, глубоко внутри, меня колола булавкой мысль, что какая-то женщина носит от Димы ребенка. В моем понимании дети – некое соединение душ во что-то единое. Как физическое доказательство их любви… Именно там, в самой-самой отдаленной части сердца, вдруг возник странный вопрос или даже идея. А если бы у нас появился ребенок? И ответ возник тут же: это было бы прекрасно!
Я тут же распахнула глаза, испуганная своими же мыслями. Сердце выпрыгивало из груди уже по совершенно иной причине. Глядя на Диму, я словно пыталась понять: мог ли он и сейчас прочесть мои грязные, совершенно не нужные мысли?
— Не расстраивайся, Машунь, — совершенно самодовольно хмыкнул он, чмокая в щеку и крепко обнимая. — Проиграла спор, так проиграла. Подумаешь!
— Ты же сказал: забудь! — покачала головой, раз и навсегда отмахиваясь от идеи про детей.
— Вот тогда надо было забыть, а сейчас вспомни, — закивал этот умник. — Еще никогда так своего дня рождения не ждал…
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Отец моего парня