Роман Отец моего парня глава Глава 47

Дима стоял ко мне спиной, сложив руки на груди. Лишь мельком получилось увидеть женщину, которая с уверенностью хозяйки раскладывала содержимое бесчисленных сумок на стол. Некая низкорослая и тучная блондинка с длинными и очень ухоженными волосами, затянутыми в высокий хвост. На ней были свободная синяя туника и модные сейчас джинсы клеш. Вполне себе приятная бабушка. По внешнему виду она Диме в матери годилась.

— Я бы и так не пропал, Галь, — отмахнулся Дима, заставляя меня вздрогнуть и скрыться из поля их зрения. Знаю, подслушивать нехорошо, но соблазн был слишком велик. — И не рассказывай мне тут, что приперлась из Германии чисто покормить. Ну?

— Обижаешь сейчас прямо. Мне нельзя в гости? — удивленно хмыкнула она. — Жена все-таки как-никак.

— Ты вообще когда на родине была последний раз? Десять лет назад или больше? — сквозь зубы выплюнул Дима, выдавая с потрохами свою нервозность. Затем взял себя в руки и прежним тоном продолжил: — И ты мне не жена.

— Жена-жена… Пока еще жена, — закивала женщина. — Раз ты не хочешь по-хорошему, скажу прямо: я приехала посмотреть, из-за кого ты с Нового года мне мозги про развод паришь.

— Не твое дело, — рявкнул Дима, и внутри все сжалось. Только вот Галя эта даже бровью не повела, прямо кремень.

— А ты не забыл, дорогой мой, что все твое имущество на меня записано, а? Весь бизнес? Все акции? Ты у нас только владелец шикарной двухкомнатной квартиры в жопе мира, — издевательски процедила эта милая на вид бабуля. — Я не дам тебе развод. Поверь, ты мне потом еще спасибо скажешь.

— Галь, — устало застонал Дима, — я не спрашиваю тебя. Я ставлю перед фактом. Если ты не хочешь по-дружески, то пойду в суд.

— В суд… Дожили, блин! Сюр какой-то, ей-богу… — женщина покачала головой, прикрыв лицо рукой. — Ради какой-то профурсетки решил на старости лет без бабок и без жилья остаться… Нет, мне это точно снится. Такое просто не могло произойти с тобой…

— Га-ля! — отринул ее мужчина. — Мне некогда слушать твои завывания. Если это все, тебе пора.

— Дим, очнись! — внезапно закричала она с таким сожалением, что даже мне не по себе стало. — Помнишь, как лет двадцать пят назад мы с тобой не знали, где ночевать? Помнишь, как в подъезде ночевали, в магазинах? Помнишь, у нас было денег только на полбуханки в неделю? Помнишь, как ты по ночам фуры разгружал? Ты тогда сказал, что землю носом будешь рыть, но жить мы будем хорошо?

Дима тяжело выдохнул:

— Помню, Галь. Все помню…

— И ты рыл, Дим! Как никто и никогда! Всю жизнь был моим примером! Я всегда восхищалась твоим холодным умом и здравостью рассудка, — голос женщины подозрительно задрожал. Я выглянула из-за угла и убедилась в том, что она действительно плачет. — А теперь ты приходишь ко мне и говоришь, что собираешься женится на ровеснице сына! Ты сдурел? Она что, тебя приворожила?! — нервно сглотнув, эта самая Галина принялась мерить шагами комнату. — Господи, ну хочешь спать? Спи! Детей? Заводи! Но в брак такие барышни вступают ради бабла, Дим! БАБЛА! Она же обдерет тебя, как липку! Все нажитое уйдет в руки не пойми кому...

— Это все? — холодно одернул ее Дима. — Мне не три года, Галь. Как-то уж сам разберусь.

— Если ты думаешь, что я такая сука и хочу тебя без бабок оставить, – ты заблуждаешься. Потом спасибо скажешь. Когда у тебя наваждение спадет, и ты на свою мадмуазель посмотришь без розовых очков, вспомнишь, кто твой лучший и единственный друг в этом мире! — женщина взяла со стола свою сумочку, выкинула мокрый от слез платок в урну и быстрым шагом направилась к выходу. Но в проходе замерла. — Это ненормально, ты вдумайся сам. Вы сколько там вместе? Месяц хоть есть? А ты хочешь доверить ей все, что долгие годы потом и кровью зарабатывал. Нет, Дим. Кто-то из нас двоих должен быть при своем уме. Родных у тебя нет, так что я буду тебе за сестру. Уберегу от роковой ошибки.

— Я сам, нах, разберусь! — Дима процедил каждое слово с таким раздражением и холодной угрозой, что даже у этой стальной леди глазки забегали. — И на этом разговор закончен. В задницу себе засунь свои благие намеренья. И больше чтобы я тут тебя не видел. Не обижайся, если в следующий раз охрана не пропустит. Повторяю, встретимся в суде.

— Как хочешь, — пожала плечами та, едва скрывая досаду. — Только привыкай тогда к другой жизни, родной. Ты кукле своей рассказывал, сколько официальная зарплата у депутата? Вот будете в общаге вместе жить, а по праздникам макароны сухие жевать.

— Вон, Галь! Иначе прибью тебя сейчас!

Слова Димы взбодрили почему-то именно меня. Сердце в груди трепетало от волнения и адреналина. Вбежав в спальню обратно, я скинула с себя одежду, оставаясь в нижнем белье, и снова легла на постель. Дима не должен был узнать, что я слышала этот разговор.

Когда шаги мужчины приблизились к спальне, я демонстративно якобы перерезала веревку у него перед глазами и откинула ее в сторону. Дима замер в проходе, с прищуром разглядывая то меня, то освобожденную ногу.

— Кто приезжал? — невинно спросила. Как мне показалось, максимально правдоподобно. — Игнат?

Немного помолчав, тот потер подбородок и вопросительно поднял одну бровь:

— Подслушивала? А-яй-яй! Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

И сказано это было так, будто сомнений у него никаких не возникало. От его самоуверенности я покрылась густым румянцем. Увы, с этой частью физиологии сделать ничего не могла.

— Гхм… Ничего я не подслушивала! — и пальцем даже ткнула в ножницы. — Ты же видел!

Дима многозначительно обвел пальцем дом вокруг себя:

— Тут везде камеры, Машунь. Руку на отсечение даешь?

— Твою? Да хоть две! — выпалила поспешно, и Дима, закатив глаза, хмыкнул. Мол, чего еще следовала от нее ожидать? — И вообще… Ты мне, что ли, не доверяешь?

— Я тебя слишком хорошо знаю, пчелка. Ты свое прозвище на все тысячу процентов отрабатываешь…

Глупо было заострять эту шаткую тему и биться до последнего. Какой смысл? Врать я не умела, и давалось это с моральным трудом. Тем более, имелось нечто более важное, о чем не терпелось проговорить. Похлопав кровать рядом с собой, как можно серьезнее попросила:

— Сядь, Дим. Прошу тебя…

— Мне уже страшно, — наигранно возмутился он, поднимая руки. — Сдаюсь!

И все-таки выполнил мою просьбу. Устроившись на коленях у Димы, лицом к лицу, внимательно уставилась в его глаза, кусая губы. Его руки поползли по моей талии вниз, пока не сжали ягодицы.

— Ну? — спросил он первым.

Только в тот момент я поняла, как сильно он нервничает, хоть и не хочет этого показывать. Хмурился с каждым мгновением все больше и больше, а я все никак не могла собраться с мыслями.

— Твоя жизнь – это гребаная жесть. Никакого порядка. Понимаю, раньше тебе было в этом комфортно, но сейчас… — неожиданно даже для меня самой, на лбу выступила испарина пота. Я потянулась, чтобы стереть ее, но Дима сделал его раньше. Его шершавые пальцы коснулись моей кожи, вызывая уже знакомую химическую реакцию, ненадолго сбивая с хода мыслей. — Сейчас это создает трудности нам обоим.

— Машунь, — выдохнул он обреченно, — я разберусь. Не парься.

— Но… — слова застряли в горле, мне просто морально не верилось в то, что я собираюсь ему сказать. Просто какой-то бред. Мы сошли с ума вдвоем… Эта Галя была не так далека от реальности. — Я не хочу, чтобы ты разбирался.

Лицо мужчины вытянулось, похолодело. Видимо, он пришел к единственному логичному выходу, который придет в голову любой здравомыслящей девушке: бежать с тонущего корабля, пока он не затянул тебя на дно вслед за собой.

— Дай угадаю, — невесело хмыкнул он. — Еще одна святая благодетельница решила поступить, как правильно? «Давай расстанемся, чтобы ты ничего не потерял?» — Дима до легкого жжения сжал мою попку, уткнулся лбом в мой лоб и процедил сквозь зубы: — Только я сам разберусь со своими проблемами, понятно? И тебя не отпущу, это тоже уясни наконец.

— Нет. Я охренеть какая не святая! — вырвалось откуда-то из самого нутра более эмоционально, чем хотелось бы. Даже слезы на глаза выступили, а кожа покрылась мелкими мурашками. — И я не хочу, чтобы ты разбирался, не для того, чтобы с тобой расстаться, а просто, чтобы выдохнул. Потом, когда-нибудь, будет подходящее время, и можно будет вернуться к теме развода. Но сейчас не стоит. В чем-то твоя… гхм… ж-жена права: такое скоропалительное решение ничего, кроме страха за тебя, не вызывает. И ты не должен лишаться всего из-за развода. Это идиотизм! Действительно попахивает клиникой, — эта была лишь часть тех ужасных выводов, которые я для себя приняла. Они нелегко мне дались, но варианта было лишь два: действительно бросить Диму... Только в этот раз навсегда. Окончательно. Либо второй. Невозможно сложный морально. — Но это не все. Я не святая, Дим, потому что не хочу с тобой расставаться, даже несмотря на то, что ты женат. И если выбирать из двух доступных вариантов, то я выбираю быть с тобой рядом до конца. Пока тебе не надоест. Потому что я люблю тебя до безумия и уже не смогу остаться одна. Это меня убьет. Даже если тот ребенок окажется твоим. Даже если ты никогда не разведешься… Для меня ничего не поменяется…

— Маш, — ошарашенно распахнул рот мужчина, — ты же говорила, что это не по твоим понятиям.

— Так и есть, — шмыгнув носом, я кратко кивнула. — Но ты мне важен намного больше, чем всякие пунктики в голове.

— Пчелка, — столько удивления было в его голосе, столько измученности, восхищения, растерянности. Дима будто не мог найти слов, благо я пока могла.

— Мне достаточно знания того, — и все же голос предательски задрожал, — что ты хотел развестись, Дим. С самого Нового года. Это самое ценное, что ты когда-либо для меня делал.

Порой приходится принимать решение, чего ты хочешь больше: быть правой или быть счастливой? Я точно знала, что все трудности не перестанут так же остро трогать меня за душу, как и раньше. Зато Дима останется рядом. А я однажды научусь справляться. Броня же вырастает с опытом?

— Ты такая взрослая, когда говоришь все это, малыш, — его руки закрыли мои щеки, и я закрыла глаза, вспоминая о размеренном дыхании. Бархатный голос Димы разливался по телу пьянящим вином, приятным, нежным. Было так сильно хорошо рядом с ним, что даже больно. — Мне досталась лучшая женщина на свете. Не знаю, что я такого сделал, что мне так повезло?

— А я знаю почему, ведмежонок, — смахнув в себя флер тяжелого разговора, я старательно пыталась улыбнуться. — Все потому, что ты на мои сообщения сразу отвечаешь. Такие люди попадают в рай вне очереди.

— Хочешь сказать, я уже в раю? — Я неуверенно пожала плечами. Потому что если это и был рай, то для каких-то извращенных мазохистов, кафующих от вечной боли. Судя по всему, Дима негласно примкнул к их рядам, уверенно заявив: — Ты права, Машунь. И послушай вот сейчас меня внимательно. Я не любитель вот этих разговоров ни о чем. Тему нужно обсуждать по факту завершения сделки… Я решу все проблемы, и ты больше не будешь об этом беспокоиться, идет?

— Но… — сердце в груди забилось быстрее от волнения. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты чего-то лишался.

Дима закрыл мне рот ладонью, недовольно покачав головой.

— Напоминаю, мне не три года. И как-то же я дожил до своих лет. Да, золотце? Разберусь. — Я хмуро поджала губы, отворачиваясь в сторону. Мозг разрывался от мыслей: а правильно ли я поступила? Дима вернул мое внимание себе, повернув голову за подбородок. — Все же твои слова значат для меня гораздо больше, чем я могу передать. Ты чудо, Машунь. С тобой хоть в горящую избу. Помнишь, я говорил, что ты как колокольчик? Это потому, что ты постоянно звенишь в самом лучшем понимании этого слова. Рядом с тобой все будто оживает и приобретает какой-то смысл. Ты права про порядок в жизни. Ты заставила меня задуматься о многих вещах.

— Вот оно что!

— Ну? — спустя паузу выдал мужчина.

— Что?

— Про плойку пояснить не хочешь?

— Не-а!

— Это нечестно, золотце!

Я взвизгнула, когда он укусил меня за нижнюю губу, и сползла с его колен, падая на подушки. Дима повалился сверху, придавливая меня самыми лучшими ста килограммами в моей жизни.

— Во-первых, — как можно серьезнее загнула палец, пока Димочка под шумок стягивал с меня лиф, — слишком много откровений для одного дня. Я твоей гордыне сегодня и так подношение ого-го сделала. Довольствуйся! Во-вторых, — кивая на каждое мое слово, мужчина быстро стянул с меня трусики, отшвыривая их в другой конец комнаты, — на тебя мой ответ плохо повлияет. А ты и так непослушный. Так что гадай, ведмежонок. Гадай. Можешь даже к бабке сходить. Заодно проверишь, приворожила я тебя или нет.

— Кто бы про «послушных» мне говорил. Но теперь-то все будет под контролем! Дома будешь жить, женщина. До-ма! — Я не успела высказать свое слабое сопротивление, как он приспустил свои домашние штаны. Спектр моих мыслей снова переместился к пункту «ч». Наверное, я никогда не привыкну, что он у него такой огромный. И как вообще эта штуковина в меня помещается? — Хм… Знаешь, Машунь. А я уже привык к твоим извращенным пыткам моего мозга. Удивительно. Самому страшно.

Пока Димочка закидывал мои ноги себе на плечи, я прикусила ноготь, подумывая о коварных вещах. Привык, он, значит-с? Ну-ну.