Роман Она уходит со мной глава Глава 61

Заскочив по дороге домой в супермаркет, накидал в корзину всякой всячины, начиная от свежей клубники и заканчивая отличным камамбером. Девушка за кассой приветливо улыбнулась мне. Здесь я бывал частенько, её видел тоже. Но раньше не обращал внимания на откровенный интерес.

— Для сына, — положил на ленту шоколадное яйцо.

Улыбка её стала смущённой и более блёклой.

Забирая пакет, я думал, что Ника, должно быть, уже переоделась в свою дурацкую ночную футболку. Дурацкую и оттого безумно сексуальную.

Но я ошибся. Вероника не только не переоделась, её вообще не было дома. Лишь заспанный и от этого хмурый Платон вышел из детской, недовольно жмурясь от яркого света.

— Где Ника? – спросил, уже собираясь набрать ей.

— Ей кто-то позвонил, — пробурчал малец. – Она стала странная. Собралась и ушла.

— Что она сказала?

Платон нахмурился ещё сильнее. Потёр глаза и зевнул.

— Платон, — поторопил нетерпеливо.

— Да ничего она не сказала. Сказала, чтобы я спал и всё.

Едва не ругнувшись при нём, я почти нажал кнопку вызова, но телефон зазвонил сам. Ника, чёрт возьми.

— Да! – рявкнул в трубку. – Где тебя носит? Ты…

— Не кипятись, Афанасьев.

Голос принадлежал не моей жене. Каждая мышца натянулась до предела, кровь застыла, по башке как обухом шарахнули. Прижимая телефон к уху, я ловил каждый звук.

— Где моя жена, Градский? – жёстко, холодно.

Сукин сын! Если он хоть пальцем её тронет, не поможет ему ничто. Ни связи, ни деньги.

— Со мной. Я предложил ей прогуляться, и она любезно согласилась составить мне компанию.

— Дай мне её.

На несколько секунд в трубке повисла тишина. Были слышны только чуть уловимые шорохи.

— Дим, — Ника говорила очень тихо. – Я…

— С тобой всё в порядке? – не дал ей договорить. Это было единственным, что в данный момент меня волновало. Всё остальное потом.

— Д-да.

— Уверена?

— Да.

И опять тишина. У меня заходили желваки. Нужно было нанять людей, но, дьявол, я ожидал, что этот ублюдок выйдет сразу на меня. Не в его правилах было вмешивать жён и детей. Зря я не послушал Каштана. Почувствовав опасность, Градский заметался и от этого стал ещё опаснее.

— Мы неплохо проводим время. Но ты наверняка не откажешься к нам присоединится. Я прав?

— Где? – схватил с тумбочки брелок от машины.

Чёрт. Платон продолжал стоять рядом хмурясь. Взглядом показал ему на детскую, сам вернулся в спальню. Градский назвал адрес. Мысленно я прикинул, где это. Окраина, если память не изменяет.

— Не задерживайся, Афанасьев, — он хмыкнул. – А то я могу заскучать.

Свет фар выхватил из пустоты длинную, изуродованную граффити бетонную стену. Некогда территория принадлежала заводу, но сейчас тут не было ничего, кроме заброшенных построек и пустыря перед ними. Только я хотел набрать Нике, сбоку вспыхнул свет. Фары ещё одной машины.

— Ублюдок, — процедил сквозь зубы. – Ничего. Допрыгаешься.

Главным было не накручивать себя. Не думать о Нике и малыше. Когда-то я откровенно врал Агатову, что в отличие от него у меня нет слабых мест. Это место было одно для нас обоих – Крис. Но это не шло ни в какое сравнение. Вероника стала для меня не просто слабостью – она стала для меня смыслом двигаться вперёд, смыслом строить будущее, да, чёрт возьми, просто смыслом жить.

Остановив внедорожник параллельно машине Градского, я взял конверт и вышел на улицу. Воздух был спёртым и влажным. В момент, когда я, подойдя, открыл дверь со стороны переднего пассажирского кресла, издалека донёсся раскат грома.

— Я уже начал думать, ты решил остаться дома, — выговорил Иван, повернувшись.

За этот год седины в его тёмных волосах заметно прибавилось, морщины в уголках глаз стали глубже. Мысли в голове неслись стремительно. Боковым зрением я видел зажатую на заднем сиденье между двух прихвостней Градского Нику. Бледная, она едва дышала. И без того хрупкая, на фоне этих двоих выглядела она пойманной пташкой. Желание пустить в голову Градскому пару пуль стало неимоверным.

— Ты выбрал паршивое место, — сказал сухо, не сводя с Градского взгляда. – Дела идут совсем плохо? Помнится, раньше ты предпочитал более пафосные места.

Рот его искривился, из взгляда исчезло деланное благодушие. Теперь это был тот самый самолюбивый сукин сын, каким я его знал. Так-то лучше.

— Не ожидал, что ты захочешь встретиться лично, — продолжил я. – Неужели у мэра столицы нет других дел?

— Дел у меня достаточно. Но кое-что требует особого внимания. Предпочитаю важные дела решать самолично, — его рот опять искривился.

Самолично, значит. Тварь.

— Отпусти её.

У меня было то, что нужно ему, у него – моё. И мы оба это понимали, оба держали друг друга за глотку. Градский не выдержал первым. Кивнул на конверт у меня в руках. Ничего не сказав, я вытащил листок и протянул ему.

— Мне нужны все документы, — пробежав взглядом по строчкам, он резко поднял голову и повторил с нажимом: — Все.

Я стиснул зубы. Именно этого я опасался, именно об этом говорил Каштан. И здесь друг тоже оказался прав, мать его.

— Других бумаг у меня нет.

— А это уже меня не волнует, — глаза его недобро блеснули.

В тишине было слышно, как ветер прокатил по асфальту пустую банку. Небо разрезала вспышка. Я смотрел на Градского, но видел Нику. Её ставшее ещё бледнее лицо, её напряжённые плечи.

— Тебе нужно, чтобы твоя семья была в целости, мне нужны документы. Решай этот вопрос, Афанасьев. И решай в ближайшее время. Это в твоих интересах.

— Документы у Агатова.

— Именно. Если бы ты был умнее, их бы у него не было.

Здесь паршивый ублюдок был прав. Только дело это не меняло.

Свернув лист, Градский убрал его в карман. По стеклу ударили несколько капель, раскат прогремел ближе. Гуляющий между заброшенных построек ветер взвыл диким зверем.

— Даю тебе неделю. Достань мне всё, что нарыл твой адвокат. Не будет бумаг, Дима, разговор пойдёт по-другому.

Он сделал знак своим людям. Один из них открыл дверцу. Вышел из машины и показал Веронике, чтобы тоже выходила. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида. Паника, смятение, непонимание, что ей делать. Охранник поторопил.

— И не пытайся делать из меня дурака. Я везде тебя достану. Решишь убраться в глухой лес – найду, решишь свалить за бугор – найду. У тебя красивая новая жена. Мне бы не хотелось делать ей больно. Но если до этого дойдёт, придётся. В следующий раз ты можешь её не увидеть, Афанасьев, запомни.

Я напрягся, пытаясь продумать расклад. Всё закончится раньше, чем я успею положить палец на спусковой крючок. И полбеды, если закончится для меня. Хотя, стоит мне лишиться моей белокурой девочки, для меня всё закончится так и так.

— Идите, — выговорил Иван. – Забирай девчонку и вези домой. У тебя неделя.

Больше он ничего не сказал. Я тоже. Вышел из машины. Вытащивший Нику охранник толкнул её ко мне.

Оказавшись у меня в руках, она вскинула голову и судорожно выдохнула.

— Тихо, — быстрый взгляд ей в глаза.

Автомобиль Градского дал задний ход. Жёлтая полоска света ослепила и исчезла. С неба капало, и понять, слёзы текут по лицу Ники или вода, было сложно.

— Поехали домой, — дрожащим голосом попросила она. – Пожалуйста, Дим.

Шум колёс становился дальше, гром ближе, дождь и ветер сильнее. Глубоко вдохнув пыльный воздух, я прижал Нику к себе. Раскрытой ладонью провёл по её спине и наконец услышал всхлип. Всё-таки слёзы.

— И что теперь? – сбивчиво, но, к удивлению, гневно. Она вдруг упёрлась мне в грудь ладонями. – Что теперь? Мы уедем?

С неба продолжало капать, а я не двигался с места. И Ника не двигалась.

— Что это за бумаги, Дим? Мы… Мы теперь будем прятаться? Всю жизнь будем бегать?

Я сдавил её локти. Нике было страшно, это чувствовалось, но чувствовался и её гнев, её протест и решимость.

— Нет, — жёстко. – Нет, мы не будем бегать. И прятаться не будем, Ника.

— А что тогда? Этот человек… Он не отстанет от тебя. От нас не отстанет.

— Этот человек – проблема. А проблемы нужно решать, — ответил я и, подведя жену к внедорожнику, распахнул дверь.

Да, Иван Градский – проблема. Моя проблема, с которой я не разобрался вовремя. Придётся сделать это сейчас. Ради будущего. Ради Ники. Ради нас.