Роман Могущественный притворщик глава Глава 675

Старуха Сяо не на шутку рассердилась, услышав, как Сяо Цянь наказывает ей продать мебель или антиквариат.

– Продажу мебели я бы еще перенесла, но о продаже антиквариата даже не мечтай! – рассержено заявила она. – Это все похоронные расходы, который мне оставил твой отец, умирая!

– Мама, эти вещи важнее для тех, кто еще жив, – поспешил убедить ее Сяо Цянь, – неужели Вы хотите прятать это старье, пока не вернете отцу?

– Не неси чушь! – громко упрекнула старуха Сяо. – Ни черта ты не знаешь! Вся эта мебель зарегистрирована в банковском реестре, при аресте которого эту самую мебель отберут. А про антиквариат банки ничего не знают, и когда дом заберут, а нам уже ничто не будет в силах помочь, эти старинные вещи еще смогут спасти нас!

Только сейчас Сяо Цянь внезапно осознал: продать сейчас мебель – все равно что тайком возместить убытки посредством ранее заложенных в банк вещей.

Но если теперь они станут продавать антиквариат, и об этом узнают банкиры, то они непременно возьмут это на заметку и отыщут старинные вещи, будь они хоть глубоко закопаны.

Поэтому антиквариат нельзя выставлять на продажу без крайней нужды.

– Мама, Вы все продумали, – поспешил вслед за этим сделать комплимент Сяо Цянь, – тогда как скажите.

– Если бы ты послушался меня раньше и отдал мне деньги, то сейчас все было бы иначе! – холодно усмехнулась старуха Сяо.

Вспомнив о том, что у ее семьи прервался источник доходов, а сами они пребывали в ужасном положении, по уши погрязнув в долгах, старуха Сяо затопала ногами от ярости.

Все это благодаря жене Сяо Цяня – Цянь Хун такую милость оказала. Если бы эта мерзавка не сбежала с деньгами, разве докатился бы клан Сяо до такого печального положения?

Ко всему прочему, старуха Сяо с давних пор подумывала о том, чтоб разрешить сыну частично закрыть кредит в банке на восемь миллионов, передвинуть сроки подальше и подыскать другие решения проблемы. Но теперь все это – несбыточные надежды, нет ни денег, ни людей, банки подгоняют с выплатами. Семья Сяо уже стала похожа на унылую и разорившуюся.

Чем больше старуха Сяо об этом думала, тем сильнее злилась. Не стерпев, она ударила рукой по столу и принялась браниться:

– Цянь Хун, тварь, как же я раньше в ней не разглядела ее бунтарский от природы дух! Она прямо одного поля ягода с этой мегерой Ма Лань, два сапога пара! Больше всего в этой жизни я жалею, что позволила ей вступить в клан Сяо. Надо было выгнать ее на улицу с самого начала, чтобы она от голода померла, – упомянув это, старуха Сяо, заскрежетав зубами, злобно продолжила: – Хорошо этой суке сейчас! С двумя миллионами на руках она и любовника содержит, и бед не знает!

В тот момент старуха Сяо не знала, что ее невестка Цянь Хунь куда несчастнее, чем они: каждый день она копала уголь на шахте, не видя света белого, за ноги привязанная пятикилограммовыми оковами, работала без отдыха по двенадцать часов в день, стерев руки и ступни до кровавых волдырей, измазавшись в крови.

К тому же владелец горы с угольной шахтой был весьма жесток, отправив рабочим Хун У настоящего дьявола во плоти в качестве прораба. Добытчиков угля он жестоко избивал и хлестал плетью за малейшую провинность.

Из-за того, что Цянь Хун прежде ухаживала за собой как следует, в промежутке между четвертым и пятым десятком лет она сохранила элегантность и очарование молодости, отчего по прибытие на шахту ее тут же приметил прораб. Поначалу она свысока смотрела на этого грязного и вонючего мужчину, смерть ей была предпочтительнее его прикосновений. Однако после того, как он специально несколько раз выстегал ее кнутом и поморил голодом, она окончательно пошла на компромисс, превратившись в любовницу прораба с угольной шахты.

И пусть физическая нагрузка на нее снизилась после вступления в связь с надсмотрщиком, морально она стала совсем истощена.

Прежде цена ее достигала десятков миллионов, она каждый день проживала на вилле, наполовину считаясь дамой из высшего общества. Теперь же ее настигло самое большое испытание для любого человека: жизнь в темном, грязном и смердящем доме с черепичной крышей и использование собственного тела для удовлетворения гнусного прораба.