Роман Голод глава Глава 16

Пришел он значит, взглядом Данилу нашел и прожигал пол вечера. Он что, реально думал, что нормальный мужик на это отреагирует, что подмигнет, или может в вип-комнату утянет? Идиота кусок.

Данил ненавидел педиков. Его отчим был таким. Когда умерла мать, именно он взял его на воспитание, и мальчик ревел в подушку, слыша через дверь оргии, которые устраивал «папаша». Чуть повзрослев, он сбежал, но был загребен за воровство и посажен в тюрьму для несовершеннолетних.

Будучи блондином с очень яркой внешностью, он часто замечал на себе сальные взгляды отчима, но это было ничто по сравнению с поползновениями уродов его блока.

Ему пришлось зубами прогрызать пусть к своей заднице и многое решило убийство одного из главарей. Случайное, конечно, но после этого к Даниле никто не подходил.

А когда он вышел, то судьба ему благоволила. Знакомство с Макаром ему помогло, и он понял, что есть нормальные мужики и именно таким он хотел быть. Нормальным!

А это. Ну что это за трясущееся перед голой бабой чмо. Стоит, мнется, даже не смотрит на Танькины сиськи. Нормальные, кстати, сиськи.

— Ну что, мы так и будет стоять? — подняла она брови и перевела взгляд с одного мужчины на другого.

Паша готов был сорваться с места. Готов был подбежать к этому высокомерному уроду и дать ему в рожу.

Тоже мне, стоит он ухмыляется. Паша ненавидел людей, которые обманывают сами себя. Зачем? Зачем что-то из себя строить? Можно подумать, что информация о сексе с мужчиной заклеймит его. Да куча нормальных мужиков, даже женатых, балуются задними дверьми. Тут надо понимать, что ни одна девка не получит столько удовольствия от анала или минет. Ни одна, как бы не любила, сколько бы денег ей не заплатили.

Нужно, конечно, уйти, но ударить лицом в грязь Паша не мог. Уселся на диван, лихо представил себе лицо Данила во время бурного оргазма неделю назад и достал член.

Небольшой, но толстый, он не скрылся в кулаке полностью. Торчала головка. Именно ее почти сразу заприметила Таня и, пробормотав что-то про потраченное время, начала обрабатывать ртом, вылизывала, посасывала.

Минет бабы — это как откусить от блюда кусочек, и не вкусить его полностью. Она не могла заглотить полностью, постоянно халтурила, утыкая головку в щеку.

Паша откровенно скучал, чувствуя, что еще немного и от такой работы сдохнут кони. Единственным развлечением было наблюдать за Данилом, кулаки которого были крепко сжаты, а глаза четко следили за размеренными движениями рта шлюшки.

Паша очень надеялся, что Данила сейчас вспоминает, как именно тот ему сосал, как глубоко заглатывал, как держал член в узкой горловине, пока Данила не завыл и обильно не излился внутрь.

Паша умел работать ртом, в отличие от этой Тани, которой вообще член доверять нельзя.

«На хрен ты сжимаешь яйца, дура? Их же гладить нужно».

Мужской оргазм – это смесь контрастов. Чуть грубее поцелуй в губы, но нежный в шею, глубокий грубый минет, но нежное касание к мошонке.

Когда Паша впервые осознал себя, он очень испугался. Перестал играть в горячо любимый футбол, долго не выходил никуда кроме школы. Друзья не понимали изменений, а Паша не мог объяснить.

Даже себе, почему, когда он стоит в душе с парнями у него железный стояк. Больше всего он благодарен родителям, которые не только поняли и приняли, но и объяснили, что в России такое афишировать нельзя.

Хочется тебе дружить с мальчиками, дружи, но кричать на каждом углу об этом не надо.

Паша, конечно, вернулся и к друзьям, и к нормальной жизни, и даже попробовал секс с девушкой, но мир его уже никогда не был прежним.

И самое ужасное не то, что приходилось скрываться, а то, что не мог ни с кем говорить откровенно. До тех самых пор, пока его случайно не поселили с тремя девчонками, которые приняли, поняли и даже быстро организовали свидание.

Чувствуя, что еще немного и член просто заплачет от скуки в этом «опытном» рту, Паша с удивлением отметил, как поднялся Данила.

Не отрывая взгляда от безэмоционального лица Паши, его черных омутов глаз, он подошел к Тане сзади и звякнул пряжкой ремня.

Этот звук заставил воспрять духом не только Пашу, но и его член. Он выпрямился и силился рассмотреть, как появляется из боксеров желанный орган. Светлый с еле заметными венами и розовой головкой. Паше он казался совершенным скипетром, достойным руки лучших королей.

Это чудо тут же оказалось зачехленными резинкой и вскоре толкнулось в Таню, которая что-то замычала Паше в член и даже хотел выпустить его изо рта, но он зажал в кулаке ее волосы и толкнулся бедрами глубже.

Было неплохо. Неплохо толкаться в чужое горло, но смотреть в глаза того, кого на самом деле желаешь.

Данил же был недоволен, его бесило разбитая дырка Тани, в которую член залетал как ракета в озоновое отверстие. Слишком легко. Хотелось туже, уже, хотелось, чтобы член стискивали полные, твердые губы, которые буквально с жадностью накидывались и скользили резко и даже грубо. Как-то даже по-мужски.

— Что у тебя там так раздолбано, — рычал Данил, засаживая Тане до основания, даже боясь, как бы не провалились помидоры. На это она все-таки выпустила член Паши изо рта и прохрипела:

— В задницу можешь или вдвоем.

На миг мир Паши замер, он бы уже сейчас подошел и встал рядом с Данилом, чтобы коснуться своей плотью его. Так близко. Так влажно. Трение, сводящее с ума. Но он не дергался, пока не получил команды, невольно давая понять, кто здесь главный.

И когда он увидел в глазах Данила обреченность, то еле скрыл победный блеск во взгляде.

Один кивок и Паша все понял, слез с дивана, лег на мягкий ковер и почти сразу вогнал член в давно не узкую дырку. Вогнал и замер, смотря прямо в глаза человеку, который из трех любовников был самым желанным.

Такому хотелось покоряться, перед таким не стыдно встать на колени.

Данил нахмурился, но все же стянул защиту, чтобы протиснуть член туда, где уже в ожидании изнывал Пашин.

Это ничего не значит, твердил он про себя, двигаясь в унисон с педиком, совершенно забывая, что трахает женщину.

Это ничего не значит, кричал он себе, когда тонул в Пашиных глазах.

Это ничего не значит, выл он про себя, когда огрубевшая рука коснулась и погладила выбритую кожу яиц. По телу прошелся слоном мощный заряд удовольствия.

— Ничего, — простонал он вслух, морщась от искусственного крика Тани и невольно испытывая толику уважения, когда Паша, изливаясь в тот же миг, в то же отверстие, не произнес ни звука.

Паша и не надеялся, что этот секс что-то изменит, но у него появилась идея, как создавать подобные ситуевины снова и снова, до тех пор, пока этот сухарь не поймет, что лучшей дырки, чем Пашина, для Данила нету.

Придя в комнату, он с удивлением увидел, что Вася легла на его койку, да еще поперек, словно не добравшись до своей.

Он пожал плечами, и чуть подтолкнув ее, лег рядом, чувствуя, как еще ноет тело после перенесенного удовольствия.