Роман Голод глава Глава 65

Макар жёстко перехватывает мою руку, заставляет обернуться, и внимательно вглядывается в глаза. И я понимаю, о чем он хочет сказать. Ещё не время. Мы не говорили. Между нами столько всего, что заниматься сейчас сексом, как минимум, странно. Но разве мы когда-нибудь были нормальными? Разве могло между нами быть все просто?

— Вася, — угрожающе произносит он мое имя, и меня накрывает мощным потоком нового желания. Так мое имя умеет говорить только он. С пошлой хрипотцой, словно мы каждый раз возвращаемся на несколько месяцев назад, где его любимым обращением было «сучка развратная»

Но я стою на своем. Руку не отпускаю и умоляюще шепчу:

— Макар, ну мне это нужно сейчас. Хоть на пол шишечки, — говорю то, чем так часто соблазнял меня он. И вижу в глазах искорки смеха. Но и они быстро гаснут.

— Не нужно. У тебя стресс и тебе нужно отдохнуть. Мы потом поговорим...

— Да, — уже раздражённо рявкаю я шепотом. — У меня стресс. Я потеряла ребенка. Меня изнасиловал любимый. И мой отпуск пошел по п*зде, потому что кому-то в Москве очень хочется от меня избавиться. Я не занималась нормальным сексом больше полугода. Меня били плетью, а потом чуть не застрелили! У меня стресс! Депрессия! И чтобы не заглушать его алкоголем, сигаретами или таблетками мне нужен секс.

— Вася, — хмурится Макар, но я уже на грани истерики.

— Качественный, жесткий трах. Но если у тебя все ещё проблемы с потенцией, я схожу к Илию. Кажется, я ему приглянулась, — шиплю ему в лицо, злю и хочу, чтобы он проявил эмоции, а не стоял бревном.

Но, кажется, я ошибаюсь. Он просто молчит. А мне вот что прикажешь делать? Как еще ему сказать, что для меня жизненно необходимо ощутить себя живой именно с ним.

Уже хочу развернуться чтобы уйти, чтобы залить боль обиды слезами, что уже комком собираются в горле.

Но шею грубо накрывают горячие пальцы. Макар разворачивает меня к себе, припечатывает лбом лоб и рычит:

— Хрена с два. Я не для того вырвал тебя из ада, чтобы отдать солдафону.

Радуюсь, что мои слова подействовали. Судя по бугру между ног, с его потенцией полный порядок, а главное, что у меня есть возможность снова пошутить.

— Разве ты не был точно таким же солдафоном?

— Я был лучшим из лучших.

Я залихватски улыбаюсь и запрыгиваю к нему на бедра, хватаю шею, царапаю. И тут же шумно и счастливо выдыхаю, чувствую на заднице такие привычно жесткие руки.

— Тогда докажи мне это.

Макар несёт меня подальше от спящих, почти впихивает в ближайшую дверь ванной, но тут же выругивается.

— Что? — не понимаю, уже схожу с ума от острого как плеть желания. И мне кажется меня снова ею бьют, только направляя удар прямо в мозг.

Макар кивает назад, и я поворачиваю голову и ахаю.

Душ, оказывается, занят. Запотевшую кабину заняли аж три человека. Так и хочется спеть песню: «Это коммунальная» … И у меня просто отваливается челюсть, когда я вижу, что Захар с Ренатом делают с бедной девочкой. Что-то невообразимо пошлое и грязное.

Насаживают на два члена и совершенно не замечают сквозняка, который мы внезапно создали, застывшие перед этим возбуждающим зрелищем.

Макар усмехается, качает головой и, прикрыв двери, выходит, так и не спустив меня с рук.

— Похоже стресс не у одной тебя.

— Ты знал о них? — прижимаюсь ближе, думая, кстати, что никогда не фантазировала о групповом сексе.

— Они и не скрывают.

Макар относит меня в кладовую и сажает на полочку, я играю пальчиками с его острым, плоским соском и задаю вопрос:

— А ты бы хотел… ну…

— Я сегодня убил человека, который просто подумал о возможности тебя трахнуть, и Илию грозит то же…

Закрываю твердую линию рта поцелуем и мягко улыбаюсь.

— Не надо никого убивать, ведь мне нужен только ты, — раздвигаю ноги шире, чтобы Макаку было удобнее втиснуться.

— Уверена? — спрашивает он уже о совершенно не романтичных вещах, берясь за полоску штанин. — Я рассчитывал начать все сначала, и заняться сексом как минимум через месяц.

— Хи… — не могу сдержать смешок. Как он уже все спланировал. — Всегда знала, что ты очень стойкий.

От моего шепота в ухо и ласки языком он дважды вздрагивает и стремительно сдергивает с меня штаны и трусы. А я тем временем продолжаю вести влажную дорожку от уха к губам и вдруг встречаюсь с шершавым кончиком.

— Сделаем все, как ты скажешь, — забираюсь я под майку и с восторгом щупаю его гранитный пресс. — Но завтра, а сегодня снимем стресс.

— Значит, — он медленно, тягуче, заставляя меня буквально задыхаться, стягивает с меня футболку, оставляя беззащитно обнаженной. — Сегодня мы активно боремся с депрессией.

Боже, поактивнее, пожалуйста!

— Сегодня, — подцепляю его майку, стягиваю ее и отбрасываю, закусывая губу от поразительного зрелища, которое в льющемся свете Луны кажется совершенством. — Мы просто два незнакомых человека, которым нужно сбросит напряжение.

Он одной рукой мягко гладит грудь, заставляет тело трепетать, низ живота сжиматься узлом.

— В таком случае, незнакомка, — второй рукой он спешно расстёгивает ремень, — позвольте доставить вам удовольствие.

— Будьте уж так любезны, — провожу пальцем по влажной промежности и подношу к его лицу и с безумной улыбкой шепчу. – А то я уже вся горю.

Он рывком берет мою руку, смотрит ошалелым взглядом на палец, втягивает в рот и прикрывает глаза, словно пробуя на вкус десерт от мирового шеф-повара.

— Мокрая и все такая же сладкая. А я сильно проголодался.

Терпеть прелюдию нет сил, и я сама обхватываю пальцами твердый, словно обтянутый шелком, член и направляю в себя.

— Тогда сожри меня и не сдерживайся.

И вот здесь я теряюсь, в его губах, что так мягко касаются моих, в языке, что с таким напором вонзается в рот. В его руках, что так грязно тискают мою задницу, буквально насаживая влагалище на твердый, я уже и забыла насколько, огромный член.

Толчок. И дыхание перехватывает.

Толчок. И сердце сладко замирает.

Толчок. И сносит крышу.

И вот я уже издаю протяжный возглас. Тону в сладости нежного секса. Тону в потоке похоти. Растворяюсь, как сахарная вата. Оргазм так близко, так близко, но Макар мой личный изверг.

Приближая меня к удовольствию, он тут же с влажным звуком вытаскивает член. Издевается, касаясь головкой клитора, гладит, смотрит в глаза и снова резко вторгается. Жестко, влажно, до самого конца.

— Макар… я... хочу…