Роман Дикарка, я тебя запомнил! глава Глава 681

В этих словах, сказанных только что, скрывался подтекст, камень в ее адрес. Только потому, что она дотронулась до его часов, Игорь, не задумываясь, просто выбросил их в мусорное ведро. Он не знает, что это означает для женщины? Это глубокое оскорбление, которое было еще больнее, чем пощечина, особенно потому, что было сделано прямо на глазах у Дарьи! Для любой женщины такая ситуация была бы невыносимой.

Дарья не ожидала, что Игорь сделает нечто подобное, она нахмурилась, но, честно говоря, про себя подумала, что он очень мужественный! Словно не замечая ошалелого выражения лица Марии, девушка слегка привела в порядок свою одежду, и вошла в ресторан. У женщины должно быть достоинство, если есть самоуважение, то никто не сможет оскорбить ее или растоптать! Конечно, бывают случаи, когда сама женщина ставит себя в униженное положение, и никто другой в этом не виноват. Без жалости и сочувствия Дарья прошла мимо Марии.

Сегодня она была не в том состоянии как обычно, поэтому, только начав работу, вскоре почувствовала усталость, затем немного отдохнув, приступила к работе снова.

Мария была так рассеяна после случившегося, что, когда чистила чашки, не обратила внимания, острая щетина выскользнула из ее руки, и она порезала палец. Людмила, увидев это, встревоженно попросила официантку скорее принести пластырь. Мария положила палец в рот и покачала головой, показывая, что с ней все в порядке.

Через некоторое время, подумав, она заговорила:

— Тетя, что бы вы ни думали, но Игорь и Дарья тогда переехали из дома из-за меня, думаю, это нехорошо, поэтому лучше нам с Тошей съехать от вас.

Когда Мария впервые переехала в дом Цзян, это было сделано ради Игоря. Теперь, когда он там не живет, ей не было причин оставаться.

— Тоша — мой внук, и это правильно, что он живет у нас, кто смеет говорить такое за твоей спиной? Или это Игорь с Дарьей наговорили тебе чего-то? — Людмила была раздосадована.

— Они не говорили, но я вижу это сама, и мне действительно не стоит продолжать жить там.

— Просто живи и все, а если кому-то это неудобно, пусть придет и сам скажет об этом мне лично! — женщина была тверда и непреклонна.

Дарья действительно чувствовала себя плохо, периодически она садилась, чтобы передохнуть минут на десять, потом вставала и помешивала специи. Возможно, из-за того, что она немного не рассчитала время, вдруг запахло горелым. И Людмила это почувствовала.

— Сожгла?

— Мне не очень хорошо, — ответила девушка. — Возможно, слишком редко мешала.

Лицо свекрови вытянулось:

— Ты, что, каждый день плохо себя чувствуешь?

— Мне действительно плохо, — девушка и правда чувствовала себя уставшей.

— Ты говорила мне то же самое и вчера и позавчера, — женщина была холодна и тверда, как никогда: — Я не хочу больше слышать подобные оправдания и надеюсь, что это не повторится!

Дарья осталась в комнате одна, она несколько раз неслышно выругалась. Девушка попеременно то работала, то делала передышку. Во второй половине дня Игорь заехал за ней. Дарья легонько ударила себя по спине, которая ныла от усталости.

— Я забронировал столик на двоих в ресторане, пойдем,— взяв ее сумку, сказал он.

В этот момент Людмилу привезли в ее инвалидном кресле:

— Вы поедете в ресторан европейской кухни? Мы с Марией тоже уже давно не ходили в подобные места, давайте пойдем вместе.

Удивленно посмотрев на свекровь, Дарья потерла между бровей, и промолчала. Игорь тоже ничего не сказал.

— Что, ты не рад, что мы тоже идем?

— Нет, я подумал, что нужно еще раз позвонить в ресторан и забронировать столик на четверых, — с улыбкой ответил он.

В результате, их поход в ресторан вдвоем закончился походом вчетвером. Под проливным дождем они доехали до ресторана. Забронированный столик был рядом с окном. Все четверо заказали стейки и еще несколько десертов.

В последнее время у Дарьи был чрезвычайно хороший аппетит, особенно на сладкое. Она управилась с большей частью десертов в одиночку, но по-прежнему чувствовала, что не наелась, поэтому заказала еще. Людмила наблюдала за невесткой и выглядела недовольной, но ничего не говорила.

— У тебя нет никого из знакомых, кто примерно одного возраста с Марией? Познакомь их, — повернулась женщина к сыну.

Мария, услышав ее слова, поспешно покачала головой, показывая, что она не торопится.

— Если найдется подходящий, познакомлю, — ответил Игорь, и посмотрел на Дарью, которая как раз потянулась за красным вином.

— Разве ты не говорила, что бросила пить?

Она прищурилась и дважды шлепнула себя по руке:

— Я совсем забыла, вот память короткая.

Хотя они были не одни, но между Дарьей и Игорем царила очень теплая атмосфера, чувствовалось, что они были глубоко влюблены. Мария безучастно смотрела на них и молчала, просто ела свой стейк и пила вино, но на самом деле ей кусок в горло не лез.

Когда ужин закончился, Людмила попросила сына отвезти их с Марией домой. Игорь посмотрел на часы — было уже девять, на поездку туда и обратно ушло бы много времени, ехать было очень далеко и слишком утомительно. Он сказал об этом матери.

— Ладно, тогда не надо, мы возьмем такси, — ответила та.

Своему сыну она не могла ничего сказать, тем более женщина не хотела утомлять его лишний раз. Провожая их двоих, Дарья, поглаживая живот, думала, что если бы она осмелилась ответить так свекрови, то была бы осыпана ругательствами. Разница в обращении с родным ребенком и чужим человеком просто невероятна!

Сидя в такси, Людмила всю дорогу недовольно ворчала, что ей не повезло с невесткой, которая забыла даже свою родную мать.

— Как они поженились? — спросила вдруг Мария.

— Это Игорь сделал предложение. Она мне с самого начала не понравилась, а он уперся и сказал, что женится только на ней, и ни на ком больше. Мужику почти тридцати лет, а ведет себя как двадцатилетний мальчишка.

При этих словах Мария загрустила. Она думала, что это Дарья приклеилась к нему, и Игорь, поломавшись, согласился. Оказывается, вот как все было!

Клятва, данная ими под вишневым деревом, была еще свежа в ее памяти: она не выйдет ни за кого кроме него, а он не женится ни на ком другом! Она выполняет свое обещание, а он уже нарушил его...

Мария чувствовала внутри злость, она не могла успокоиться, пламя негодования неудержимо разгоралось в ее груди.