Роман Дикарка, я тебя запомнил! глава Глава 317

Сейчас же всё не так, как в тот раз. Есть только одна попытка — вторая будет бесполезна. Это лучшее, что придумала Наоми. Чтобы в следующей жизни обрести счастье и не знать печали, нужно постараться в этой. Уголки губ Наоми поднялись в жуткой улыбке полной нечеловеческого безумия. Наоми чиркнула зажигалкой у облитой спиртом стены. В миг вспыхнули и забились голубые огни.

Виктория надела пальто. Выйдя из дома, она поняла, что забыла сумку, и вернулась за ней в спальню. Девушка обратила внимание, что постель не заправлена, и принялась исправлять этот изъян. Не успела она закончить, как услышала из зала душераздирающий крик, от которого у Виктории могла бы оглохнуть, если бы он прозвучал чуть ближе. В зале была только Наоми. Чего она так кричит? Виктория вышла из спальни и от увиденного окаменела, будто её поразили глаза Медузы. Весь зал пылал в огне, яростное красное пламя вздымалось до самого потолка. Горели полы, стены и занавески. Наоми пятилась. Её лицо побледнело, как пепел. Она вся тряслась. Девушка сама не ожидала, что огонь загорится с такой силой. Наоми увидела Викторию. Ненависть к ней слилась со смертельным страхом, и она выплеснула своё чувство на неё, не забыв включить диктофон:

— Это всё ты! Ты! Зачем ты губишь меня?! Почему?!

— Заткнись! — выпалила Виктория.

Она посмотрела в сторону выхода, но его загородило плотным огнём. Через дверь не выбраться! Наоми же продолжала драть глотку, невзирая на то, что может сгореть заживо:

— Ты хочешь убить меня! Ты ядовитая змея! Даже хуже!

— Заткнись, чёрт тебя!

Море пожара разливалось стремительно и заволакивало всё густым дымом, от которого резало глаза. Виктория поняла, что нужно спасаться немедленно. Она рванула в ещё не охваченную пожаром ванную комнату, взяла махровое полотенце, вымочила его в холодной воде и закрыла им рот и нос. Наоми вопила не останавливаясь и пятилась назад. В какой-то момент ноги перестали слушаться её, и женщина упала на пол. Огонь опалил её туфли, и она тут же сбросила их с ног. Наоми была похожа на утопающего в море, только вместо воды — противоположная ей стихия, которая окружила её со всех сторон. Беспроглядный дым безжалостно резал глаза, и женщина сомкнула веки, чтобы защититься от него. Не хватало воздуха, Наоми надрывно кашляла. Огонь уже подобрался к одежде, и, почувствовав это, женщина завопила ещё громче. Наоми отчаянно перебирала руками, пытаясь отстраниться от огня, но он разливался быстрее. Загорелись полы пальто. Она не переставала кричать и забилась на полу, пытаясь затушить горящую одежду. Это всё увидела Виктория, выбежавшая из ванной. Но она не спешила ей на помощь. Она ещё помнила, как из-за Этой женщины погиб её отец. С чего бы ей проявлять милосердие к этой женщине? Её достаточно спастись самой и выбросить из головы мать Тимофея, и не важно, останется та жива или нет. Виктория бросила на Наоми презрительный взгляд и побежала в спальню. Там она сгребла в руки простыню с кровати, разорвала её и завязала узлом на оконной ручке. Третий этаж. Невысоко. Но простыня оказалась слишком короткой, поэтому Виктория взяла ещё две со шкафа и связала все вместе друг за другом по длине.

Наоми кричала что было сил, теряя рассудок:

— Я умру! Я умру! Умру! Тима, Лёва, маме страшно!

Пот ручьём стекал с Виктории, а сердце бешено колотилось в груди. Она слышала крик Наоми, и он действовал на неё, словно проклятие. Девушка не хотела его слышать. Но не могла от него отгородиться.

— Тима, Лёва, где же вы…

Наоми плакала. Силы покидали её. Её плач и стоны врезались в голову Виктории, она больше не могла их выносить. Наоми отчаянно брыкалась на полу. Огонь подобрался уже совсем близко, обрекая женщину на верную смерть. Ещё была возможность спасти мать Тимофея. Но должна ли она, после всего что было? Если бы это не была Наоми, она бы непременно спасла её. Виктория колебалась, сжимала кулаки и стискивала зубы. Некий тяжкий груз останавливал её от того, чтобы сделать шаг к собственному спасению. Руки отказывались браться за связанные простыни, а ноги — перебраться через окно.

Крики стихли. Остался лишь рёв яростного огня и треск пожираемых им предметов. Но наступившая тишина не избавила Викторию от душевных мук сомнений. И наконец, она сделала выбор: она бросилась обратно в зал.

Потерявшая сознания от удушья Наоми растянулась на полу. Пламя вот-вот поглотит её. Виктория схватила вазу с цветами и вылила всю воду на Наоми, чтобы затушить горящую одежду на ней и привести её саму в чувство. Мать Тимофея очнулась и потерянным взглядом уставилась на Викторию. Она не понимала, что происходит. Неужели эта дрянь надумала спасти её?

Виктория взяла Наоми за руки и волоком потащила в спальню. Там она показала на спасительный канат из простыней и сказала:

— Хватайся и спускайся вниз!

Но Наоми качала головой, не сводя недоумевающий взгляд с Виктории.

— Хочешь умереть здесь? Да я буду только счастлива! Неужели ты хочешь смерти и того, чтобы я была счастлива?

Даже эти язвительные слова не могли заставить Наоми подняться на ноги. Всё тело ломило от боли.

— Хватайся или оставайся здесь!

Терпение Виктории иссякло. Она подняла Наоми на ноги и подвела к окну. В измученных руках матери Тимофея всё же пробудилась воля к жизни, и женщина трясущимися руками, наконец, взялась за простыни. Выхода не было. Виктория помогла ей перелезть через окно. Наоми медленно сползла по простыням вниз и, когда высота стала безопасной, разжала руки и рухнула на землю.