Роман Дикарка, я тебя запомнил! глава Глава 178

Лучи послеполуденного солнца просачивались сквозь листья винограда и падали на спины Виктории, Тимофея и Женечки. Эта картина придавала чувство теплоты и спокойствия.

— Мамочка, побольше собирай, много-много надо. Наш учитель говорит, из винограда делают вино. Вот сделаем вино, а я потом каждый день его пить буду!

Девочка встала под виноградной шпалерой. Её глаза блестели счастьем.

— Держись, дядя! Мама, ты только дядю не раздави!

Виктория совсем не обращала внимания, что там щебетала внизу эта девчонка. Она ускорилась, чтобы побыстрее закончить с виноградом. Она не хотела говорить о неприятностях четыре года назад, более того, они теперь были друг другу врагами, борющимися за право на опеку над дочерью. И все эти движения, эти позы, с которыми они собирали виноград, выглядели для Виктории слишком неоднозначно и неуместно. Но сердце не пересилишь, оно билось быстрее — и это неправильно, как она говорила себе в глубине души. Ещё это летнее горячее солнце, что даже ветер не спасал от жары.

Виктория вся обливалась потом, на рубашке сухого места не осталось. Но это не самое страшное. Самое страшное — что промок и мужчина, что держал её. При малейшем движении она чувствовала, как её брюки вымачиваются потом Тимофея в той области, где они соприкасаются со вспотевшей шеей мужчины. Женщина раскраснелась не только от жары, но и от крайнего смущения. Капли пота стекали по рукам Тимофея, отчего он казался ещё более мужественным.

Через полчаса Виктория, наконец, собрала весь виноград с участка, на который указывала девочка. Когда женщина почувствовала землю под обеими ногами, она облегчённо выдохнула. Но её положение оказалось ещё более неловким: тогда как её брюки в целом остались сухие, от пота намокло вокруг того места между ног, и не знающих о ситуации людей это могло бы навести на довольно неудобную мысль. И Тимофей всё прекрасно понимал.

Женечка вприпрыжку помчалась считать собранный виноград. Тимофей стоял позади Виктории. Перед его глазами виднелась картина промокших брюк женщины, и это заставляло нечто внутри него бурлить с жаром не меньшим, чем жар солнца. Будто почувствовав на себе горячий взгляд, Виктория повернулась и застала его смотрящим на её компрометирующее место. Она покраснела. Чтобы хоть какой-то выйти из положения, она кольнула его:

— Насмотрелся?

Взгляд Тимофея поднялся, и мужчина прохрипел своим хмурым, но завораживающим голосом:

— Нет ещё, не могла бы ты отвернуться обратно…

— Вот хам! Извращенец! — вскричала Виктория, затем, пробурчав под нос, что-то добавила к своим ругательствам.

— Ты говоришь, я извращенец, будто знаешь, куда я смотрю. — Усмешка изобразилась на лице Тимофея. — И раз ты об этом думаешь, значит, ты и сама… ну… это… хочешь...

Виктория швырнула гроздь винограда в Тимофея. Тот подался чуть влево и одновременно поймал гроздь рукой. Затем он демонстративно положил пойманный виноград себе в рот. В это время подбежала Женечка вся в поту и стала тянуть Викторию за собой.

— Мамочка, пойдём раскладывать виноград.

Виктория окинула Тимофея холодным взглядом и пошла вместе с дочерью. Мужчина провожал их взглядом, уголки его губ медленно поднимались. Затем он пошёл оплачивать счёт.

Вечерело. Трое погрузили коробки с виноградом в багажник машины и уехали из виноградника. Собрали довольно много, семь коробок, хотя Женечка не переставала роптать, что для вина этого будет недостаточно. Девочка также взяла ещё коробку винограда без косточек, который, как она говорила, есть гораздо легче, так как не нужно сплёвывать косточки.

Солнце в июле — самое беспощадное. Услышав что-то нездоровое в голосе дочери, которая весь день бегала и смеялась, Виктория дала ей попить минеральной воды. Женечка взяла бутылку в обе руки и с жадностью влила в себя половину содержимого. Всё что осталось девочка отдала матери и сказала:

— Мамуль, я хочу спать.

— Спи, — сказала Виктория и обхватила дочь руками, чтобы ей было удобнее заснуть.

Летом, и в школе, и дома, Женечка всегда дремала по полудням. Сегодня же она и глаз не сомкнула за весь день, и к вечеру очень устала. Не удивительно, что она крепко заснула за считанные минуты. Девочка вся раскраснелась после всего времени, проведённого под солнцем. Когда Виктория легко проводила ладонью по щёчкам Женечки, женщина чувствовала радость и умиротворение на сердце. Но спустя какое-то время у нее онемели ноги так, что она не могла и пошевелить ими. Тогда ей пришлось уложить Женечку между собой и Тимофеем.

Машина прибыла в Шанхай и остановилась у отеля, где жила Виктория. Не дав женщине ничего сказать, Тимофей взял девочку на руки и передал её водителю.

— Неси её.

— Да, господин.

Водитель спешно вышел из машины и сел с девочкой на руках в мимо проезжавшее такси.

— Тимофей! Сволочь! —зарычала Виктория и стала бить мужчину в грудь.

Никогда она ещё не была так зла. От её спокойного характера не осталось и следа. Как он посмел? Как?! Языками пламени из души Виктории вырывался гнев, её лицо горело, а ладони с силой сжимались в кулаки. Стерпев боль, Тимофей перехватил руку Виктории на взмахе и низким, но мягким голосом сказал:

— Ты прожила с ней четыре года. Она ведь и моя дочь. Я взял её лишь дня на два, а ты так истеришь.

— Ты забрал её и не предупредил меня!

Виктория тяжело дышала, но уже начала приходить в себя, понимая, что криками она себе не поможет. Теперь перед ней встала задача вернуть Женечку обратно.