Всю неделю от Бориса не было вестей. Я старалась не дергаться от звонков и звука подъезжающей машины. Тем более, что репетиции со мной возобновились. А это значит, что Борис очень скоро потребует возместить долг. И мне очень нужно сдержать свои похотливые порывы и не ответить ему взаимностью.
И вот в субботу, когда меня постепенно укутывал одеялом Морфей, тишину комнаты разрывает трель звонка. Я мигом открываю глаза и долго всматриваюсь в имя на экране. Я его записала. Я ждала этого звонка. Я даже почитала кое-что о массаже, помимо того, что отказала Толе в очередном свидании, и в очередной раз дала по яйцам Шолохову.
На самом деле ради их же блага. Ведь Борис порой может быть неадекватным. И почему я не бегу от него? Почему не звоню маме и папе, признаваясь, что Борис теперь в Новосибирске и вознамерился сделать своей.
А я мазохистка раз не могу этого избежать. Или не хочу?
— Да? — отвечаю на звонок и слышу голос Бориса, от чего вниз стекает приятное тепло.
— Собирайся. Машина внизу.
— Так нельзя. Я ведь могу быть и занята, — возмущаюсь я, правда при этом уже встаю и стягиваю пижамные шортики.
— В шесть утра мне надо быть в аэропорту...
— А всю неделю ты о чем думал?
— Не о тебе... Быстрее...
Он отключает телефон, а я кривлю лицо. Вредина... Уезжает... Надолго ли... Надеваю боди, штаны, обычные кроссовки и только слегка касаюсь ресниц тушью. Затем трогаю мягкую шерсть кота и иду к двери...
— Ты помнишь, чем все закончилось в прошлый раз? — кидает Женя в спину слова, и я торможу. Сглатываю.
— Помню… Но сейчас другой случай. Просто я хочу играть в театре.
— А он хочет тебя... Я не хочу, чтобы ты страдала... Тем более, скоро Бориса могут посадить.
— Что?
Резко оборачиваюсь, смотрю, как безразлично Женя рассматривает свои ногти. Так безразлично, словно не огорошила меня.
— Откуда...
— Ты же помнишь, кто мой отец... Распутин отказывается сотрудничать с важными людьми. Не хочет делиться с областью. Копает под мэра Новосиба... Так что... Если не планируешь таскать передачи или цветочки на могилу, сильно не привязывайся.
Женя уходит, оставляя меня с оглушительной информацией. И я думаю об этом, пока еду в лифте, сажусь в машину, доезжаю до того же самого отеля, где недавно проснулась.
Внутри народу немного и меня словно ждали. Встречают, провожают прямо до номера. И даже открывают. Словно боятся, что сбегу... Но слова Жени не дают сосредоточиться ни на интерьере, ни на убранстве номера. Перед глазами только Борис, который глушит виски.
И я не могу двинуться, не могу говорить, потому что для меня Борис — мустанг... Сильный, свободный, сам решающий, как ему двигаться дальше, даже выбравший себе кобылу. А сейчас вокруг как будто ловцы. Они подбираются, хотят уместить на мне стремена и седло. Покорить. А если не получится, то убить...
И пусть я шла сюда с воинственным настроем, сейчас мне хочется сделать ему приятно...
Я обхожу его сзади, накрываю одной рукой плечо, другой голову. Расчесываю густую шевелюру пальцами, чувствуя, как стремительно меня обволакивает запах... Мужской... Густой…
— Надолго ты уезжаешь?
— Надо в Москве дела порешать... Контракт в Германии заключить.
Я начала разминать его плечи, чувствую, как кожу покалывает, и сдерживаю порыв попросить не уезжать. Я так привыкла к постоянному предвкушению. Надеялась на регулярный массаж. Игру в неприступность. А так, получается, у нас последняя ночь перед расставанием на месяц или больше... И последнее, что я должна сегодня сделать — это массаж...
Я обхожу его по кругу, сажусь в коленях, чувствую на себе взгляд, потом сильно задираю голову, когда он тянет меня за волосы...
— Дразнишься?
Руки сами порхают по пуговицам рубашки, распахивают, и я нахожу взглядом белое пятнышко...
— Нет… Думаю, что будь ты чуть романтичнее, ты бы сказал, что я через выстрел попала в твое сердце...
— Будь я чуть романтичнее, ты сидела бы в коленях у другого ублюдка.
Руки тянутся к ремню, замирают... В голове шумит непонимание, но подсознательно приходит обида... Это оскорбление...
Я вскакиваю.
— Не правда… Мне не нужен ублюдок. Мне нужен тот, кто будет заботиться обо мне и уважать, и любить, и не будет лгать...
Борис встает медленно, снимает с себя рубашку, поражая воображение рельефом мышц. В горле пересыхает, но его слова не дают мне расслабиться...
— Тогда бы за два года ты нашла бы парня, а не ждала своего тирана...
— А ты не думал о том, что я просто люблю тебя?! Что не хочу быть ни с кем кроме тебя... — кричу от обиды... Бегу к двери, и тут же оказываюсь к ней прижатой...
— Женщины очень хотят сделать из жеребцов пони... И как только удаётся, ищут нового жеребца...
— Я не такая...
— Ты хуже, Нина. Ты волчица в овечьей шкуре и очень хочешь меня сожрать... И очень бесишься, когда я кусаю в ответ... И парадокс в том, — тянет он губами по губам, дыханием опаляет, — что ты ждешь этих укусов как воздуха...
— Я мазохистка? Ты это хочешь сказать? — пытаюсь оттолкнуть, но он прижимает руки по бокам и дергает наверх.
— Да... Ты любишь боль...
— А что тогда любишь ты?
— Делать больно... — шепчет он, надавливая на шею руками и окончательно лишая воздуха жадным, животным поцелуем.
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Девочка стального магната